Каким же он был идиотом!
Ну конечно, он с самого начала был уязвимой мишенью – иностранец в чужой стране, потерявший отца, затем сестру и потом зятя. Она опутала его сетями, околдовала, и сделала это на редкость искусно. А причина очевидна любому – деньги. Как он раньше не догадался!
Извечный земной соблазн и извечный женский обман. И ведь всегда либо одно, либо другое. А в его случае – и то, и другое.
Для нее все складывалось как нельзя удачно. Должно быть, они с тетушкой все продумали до мелочей и теперь радуются, что Брендан О'Нил с такой легкостью попался в расставленную ловушку.
И вот еще о чем он подумал. Те трое громил, которые якобы явились за долгом ее дядюшки, на самом деле были подкуплены ею. Она притворилась, что напугана, и он ее спас. Она разыгрывала роль жертвы, а он, сам того не зная, сыграл роль простофили.
«Спокойно, – повторил Брендан. – Она не должна видеть, что я сломлен, унижен. Не стоит подавать повода для злорадства. Потом дашь волю своему отчаянию. Но не сейчас».
Селия умолкла. Ему наплевать, что она говорила, –ее слова больше не имеют никакого значения. Что имеет значение, так это его беспросветная глупость. Женщине и во второй раз удалось его одурачить.
О'Нил взял в себя в руки и произнес – холодно и спокойно:
– Как я уже говорил, для меня остается загадкой, с помощью каких ухищрений вам удаюсь обвести меня вокруг пальца и заставить жениться на себе.
– Ухищрений? – У девушки перехватило дыхание. Да разве он не слушал ее? Она описала ему свои чувства, тревоги, мечты. Нет, он не слушал ее. – Ухищрений? – повторила она. Для него она мошенница – и никто больше.
Он и бровью не повел – будто ее и нет – и продолжал:
– У вас может быть ребенок. В этом случае наш брак сохранится. Иначе события будут развиваться так, как было изложено во вчерашнем письме. Как только я вернусь в Лондон, наш брак будет аннулирован.
– Но как же так? – У Селии все поплыло перед глазами, и она ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть.
– Очень просто. Я намерен жить так, как жил всегда. До сих пор меня это вполне устраивало. Полагаю, вам следует вернуться домой, к тетушке. Экипаж ждет внизу.
– И это после того, что произошло сегодня утром? Он не показал виду, что его тронули ее слова. Бесстрастным тоном, как будто они говорили о погоде, Брендан произнес:
– Это была ошибка, и я приношу свои извинения. В будущем ничего подобного не повторится, если только мы не захотим завести ребенка.
– Нет.
– Нет? – Его холодность на мгновение сменилась неприкрытым изумлением. Впервые ему посмели возразить.
– Нет. Я с этим не согласна.
Ему потребовалось все самообладание, чтобы не сорваться на крик. Нельзя поддаваться минутным порывам – будь то ярость или любовь.
Он снова стал самим собой. Все в его руках.
– Мадам, у вас нет выбора.
– Нет, есть.
– Не забывайте, что вы моя жена. По британским и американским законам вы являетесь моей собственностью.
Косточки ее пальцев побелели – с такой силой она вцепилась в спинку стула. Его слова не сразу дошли до се сознания.
Господи, да кто же этот человек? Такое впечатление, что существуют два Брендана – один добрый, другой жестокий.
С ее глаз словно упал розовый флер, и наступило прозрение.
Чувства, которые Селия испытывала еще утром, растаяли. Наивные мечты увяли, как цветок, тронутый морозом. Планам, которые она строила с самого утра, не суждено сбыться.
Вместо этого сбылся самый страшный из ее кошмаров. Она превратилась в собственность холодного, бессердечного человека. И уподобилась тем женщинам, которые приходили к ней в надежде освободиться от той власти, которую имели над ними их грубые, жестокие мужья, сохранявшие влияние на своих жен и после собственной смерти.
– Нет! – выкрикнула Селия с яростью, испугавшей их обоих.
Губы Брендана искривила презрительная усмешка – те самые губы, которые совсем недавно покрывали страстными поцелуями ее тело.
Она по ошибке приняла жажду обладания за страстную любовь.
«Господи, только не это! Все, что угодно, только не это!» – мысленно воскликнула Селия, а вслух спокойно и твердо повторила, гордо распрямив плечи и убрав руку со спинки стула:
– Нет. Я не стану вашей собственностью, сэр. И то, что принадлежит мне, вам принадлежать никогда не будет.
Ее глаза гневно сверкнули. Она стояла перед ним, прекрасная даже в гневе, и, несмотря ни на что, О'Нил вновь ощутил прилив желания.
– Разговор окончен, – заявил он. Надо избавиться от нее как можно скорее: с глаз долой – из сердца вон. Стоя от Селии в нескольких шагах, он чувствует ее запах, который завораживает сильнее, чем самые изысканные духи. И тело его предательски откликнулось – в нем еще свежи воспоминания утренней близости. – Внизу вас ждет экипаж. Всего наилучшего, мадам.
Выбора нет – надо подчиниться. Селия вскинула голову, избегая встречаться с Бренданом взглядом, – как и он несколько минут назад, когда вошел в комнату.
С тех пор, кажется, прошла целая вечность.
Внизу она возьмет свой плащ – ей что-то холодно и хочется согреться. Хоть с помощью плаща.
Не говоря ни слова, девушка молча вышла из комнаты, осторожно притворив за собой дверь.
Сердце ее рвалось на куски. Беззвучно, в полной тишине.
Брендан прислушивался к ее шагам на лестнице, но до него не донеслось ни звука. Она исчезла, как бесплотное видение.
Вместо ожидаемого триумфа он почувствовал лишь жуткую усталость и отчаяние. «Это пройдет, – твердил он себе. – Это пройдет».
Сам того не замечая, он оперся о спинку того самого стула, о который опиралась Селия. И косточки его сильных пальцев побелели.
Возвращение Селии в свой дом на площади Вашингтона стало для нее событием и будничным, и горьким.
Все здесь напоминало о прошлом. Ей казалось, что она всего лишь отлучилась ненадолго, чтобы навестить подругу или зайти к цветочнице.
Тетя Пруденс ее ждала.
– Здравствуй, дорогая, – промолвила она, широко распахнув перед ней дверь.
Селия подавила в себе желание с криком броситься прочь.
– Здравствуйте, тетя, – машинально промолвила она. А что еще сказать?
Все от нее отвернулись. У нее никого не осталось. «Ну и хорошо, – подумала она. – Одиночество – это то, что присутствует с тобой всегда. Просто мы часто об этом забываем».
– Ты, должно быть, устала, моя дорогая. Входи. После ужина ляжешь спать. Завтра у нас напряженный день.
Селия взглянула на тетушку усталым, безжизненным взглядом. Вот человек, с которым она прожила много лет и которого, как выяснилось, совершенно не знала.
Старушка почувствовала враждебность.
– Селия. – Она взяла племянницу за руку, и та не нашла в себе мужества возразить. – Я наговорила тебе много такого, чего не должна была говорить. Не знаю, что на меня нашло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61