— В Лондон мы поедем, в Лондон мы поедем, хей-хо, как весело, в Лондон мы поедем!
Дунстан смеялся вместе с сыном, хотя знал, что должен возражать, что они не скоро поедут в Лондон, но у него не было сил спорить, так как челюсти свело от смеха. У него было такое чувство, будто грозовая туча временно поднялась с его плеч, и он не желал ускорять ее возвращение.
Он уже успел забыть, как приятно общаться с родными по духу братьями, потому что слишком долго жил в одиночестве.
Если б только ему удалось восстановить свое честное имя, он мог бы снова вернуться в семью.
Но, обещая Лейле помочь здесь, он не мог нарушить данное слово.
— Очень хорошо веселиться, танцевать и мечтать, но я не могу ехать в Лондон сейчас, — объяснял Дунстан Адонису на следующий день, наблюдая за приближающимся ливнем и за штормовым ветром, который срывал листья с живой изгороди у его порога. — В отличие от тебя у меня есть сын, о котором необходимо заботиться. Мне нужно время все уладить.
Адонис пожал плечами:
— Тогда не затягивай надолго, иначе жена твоего благородного брата с компанией своих светловолосых кузин начнет расследование сама.
— Я поговорю с леди Лейлой. — Дунстан с хмурым видом наблюдал, как над горизонтом собираются тучи. — Возможно, она сможет отозвать Ниниан и других, пока у меня не появится время поехать туда лично.
Поговорю с леди Лейлой. Как будто они спокойно могли обменяться разумными словами, не вызвав при этом маленькие вспышки гнева. Ее появление здесь вместе с матерью, в образе Лили и поведением Лейлы, оставило его в полной нерешительности. Он никак не мог согласиться с фактом, что леди могла быть столь же доступной, как деревенская девица в поле.
Адонис от души рассмеялся.
— Если ты думаешь, что твое строгое слово отзовет леди, то ты ничего не знаешь о Малколмах. До сих пор не могу понять, как им и Ивесам удавалось жить друг без друга все эти годы и вы уже не поубивали друг друга. Я желаю тебе удачи.
Адонис развернулся и зашагал прочь в темноту, не попрощавшись. Каблук на одном его сапоге шлепал при ходьбе, и Дунстан решил написать Дрого и попросить его сшить сапоги для их родственничка, хотя и не знал, каким образом они смогут передать ему сапоги. Адонис исчезал и вновь появлялся, когда ему взбредет в голову, но он был в долгу перед этим человеком. Он был должен этому человеку гораздо больше, чем пару сапог.
Дунстан обернулся и заметил Гриффита, который тихо стоял за его спиной и наблюдал за уходом Адониса.
— Знаешь, прежде всего, ты должен окончить школу, — сказал он сыну.
С зачесанными назад волосами и в старом сюртуке отца парень больше походил на мужчину, чем на ребенка, пока не скорчил гримасу.
— Я узнал все, чему они могли научить.
Мальчик узнал все, чему его могли научить в деревенской школе, потому что отец не отослал его получить лучшее образование. Еще один промах, подумал Дунстан, который теперь не легко исправить. У него не было средств, чтобы отослать сына назад в школу, но он знал, что безделье не пойдет мальчику на пользу. Возможно, если он уволит сыщика и поедет в Лондон, то сможет использовать эти деньги для обучения Гриффита. Но что с ним делать, пока он сам будет в Лондоне?
— Мы поговорим о школе попозже. — Решив, что у него еще есть время обдумать этот вопрос, Дунстан собрался наладить отношения с сыном теперь, когда Адонис уехал, оставив их наедине. — Пока ты можешь помогать мне в поле. Полагаю, твоя мать не воспитала из тебя белоручку.
Если Гриффит и хотел возразить, услышав о предстоящей ему работе, но не решился после отцовского намека на возможный недостаток в воспитании. Но имея небольшой опыт общения с подростками, Дунстан решил заинтересовать сына своим делом:
— Я пишу инструкцию по выращиванию турнепса. Она лежит на моем столе. Просмотри ее, думаю, тебе будет полезно ознакомиться с информацией, затем проверь на ошибки и, где необходимо, сделай разъяснения. Когда закончишь, я покажу, что нужно делать в поле.
Гриффит кивнул.
— Ты не отошлешь меня обратно?
— Ты мой сын, — заверил его Дунстан, понимая, что мальчик все еще чувствует себя неуверенно, — и я постараюсь научиться быть отцом. Многого от меня не жди. Своего собственного отца я видел в лучшем случае один раз в год, так что мне не с кого было брать пример.
Мальчик заметно расслабился, хотя в глазах все еще читалась осторожность.
Неужели и он сделал это со своим сыном, задал себе вопрос Дунстан. Изолировал его, как и себя, от всего общества? Если так, Лейла совершенно справедливо назвала его ограниченным человеком. От чего еще он отказался, погрузившись с головой в работу?
Вина за смерть Силии и ее любовника и так уже тяжелым бременем легла на его плечи. Если он повторит ошибки отца по отношению к Гриффиту, то место в аду ему гарантировано. Но, он понятия не имел, как исправить ситуацию.
Ему следовало научиться. С удовлетворением отметив, что занял сына делом на какое-то время, Дунстан вышел из дома. У него появилось безумное желание обсудить свои страхи о вновь обретенном отцовстве с Лейлой. Ему необходим был хороший совет. Но он не был математическим гением, как Дрого, или изобретателем, как их младший брат Юн, не умел разбираться в людях. Он разбирался только в том, что росло в поле. Лейла же обладала способностью хорошо понимать людей.
Но как сказать ей, что ему необходимо ехать в Лондон?
Глава 15
Сразу после отъезда Эрмайон из Бата вернулся Стейнс со своей компанией. Они с криками скакали на лошадях по дороге. Бедные загнанные лошади недовольно ржали и вставали на дыбы, а пьяные господа смеялись, когда один из их компании повалился на изгородь.
Мальчишки! Лейла отошла от окна. Ее племянник был еще совсем молод. Она и не ждала, что он будет вести себя с таким же достоинством, как его покойный дядя. Жаль, что он не нашел себе более подходящую компанию.
Она думала, что, позволив своему племяннику свободно приезжать в поместье, улучшит их отношения, ослабит его неприязнь к ней и научит ответственности, но, судя по всему, мальчика нелегко было усмирить.
Возможно, через несколько лет он остепенится и повзрослеет, но у Лейлы не хватало терпения выносить даже несколько дней общения с этими нежданными гостями. Стейнс не имел никакого права привозить сюда целую орду мужчин без ее разрешения.
Ей вдруг стало одиноко и грустно, и она отправилась в свою переоборудованную маслодельню искать утешения. Может быть, ей следовало вернуться в Лондон, где все было привычным и знакомым, где она могла безнаказанно нарушать правила. В конце концов, она так ничему и не научилась, изучая растения.
Грустно думать, что ей вряд ли удалось бы вывести новые сорта цветов, а поэтому, если не можешь создавать ароматы, нет причины продолжать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84