В конце концов отец был убит в схватке с королевскими воинами. Конец его был так же бесславен, как порочна его жизнь. Смерть отца освободила меня, и я до конца жизни благодарен королю, который не только не уничтожил меня тогда, но взял ко двору и вырастил со своим сыном Эсгфертом, который теперь занял престол покойного Осви.
Брина улыбнулась. Его рассказ точь-в-точь повторял то, что она слышала этой ночью в башне.
– И теперь ты – илдормен, – насмешливо произнесла она, а про себя подумала: «А ведь он не солгал тогда, когда просил у деда моей руки».
– Когда Осви умер, Эсгферт дал мне этот титул за годы верной службы при его отце, а также поместье Трокенхольт, что недалеко от границ ваших земель.
Взглянув в его холодные зеленые глаза, Брина вдруг вспомнила другой взгляд, так похожий на этот. Но глаза того человека были бледно-серого цвета, словно лед весной.
– На этом пиру у Вортимера я видела двоих незнакомцев, одного называли Ястребом, а вот другого мне представили как Вульфэйна, илдормена Трокенхольта, – и она испытующе взглянула на сакса, холодного, словно благородный металл его голоса. Но пульсирующая на его шее вена выдавала состояние Вульфа.
Сохраняя бесстрастное выражение лица, он пытался преодолеть шок, сразивший его, словно удар в живот. После минутного молчания он спросил:
– Что еще ты слышала? Что за дела у этого самозванца с Ястребом и твоим принцем? – Его голос задрожал, когда догадка о цели этого странного союза вспыхнула в его мозгу. Вульф замер, ожидая подтверждения своим предположениям.
Брина тут же поняла, что он догадался обо всем. Она опустила свои густые ресницы, не желая видеть на его прекрасном лице выражение мучительной горечи и гнева. Но в сердце ее было слишком велико чувство сострадания чужой боли. Не смея взглянуть в глаза саксу, она начала свой рассказ о зависти, что через много лет переросла в предательство и жажду убийства.
– Этот человек выглядел, словно твоя тень: ниже тебя ростом, волосы скорее светлые, чем золотые, глаза скорее серые, чем зеленые. – Взглянув на мгновение в его изумрудные глаза, девушка заметила, как они вдруг вспыхнули устрашающим огнем. Вульф понял, о ком шла речь. Чувствуя, как горька для него эта правда, Брина все же решила договорить до конца.
– Он назвался твоим именем, но сказал, что вы с ним сыновья одного отца – покойного короля Дейра, и что он, как старший сын, является законным наследником.
– Эдвин, – теперь Вульф был уверен в том, о чем подозревал с самого начала, с того момента, как очутился в пещере. «Как глупо было отказываться верить в предательство собственного брата, как глупо было подозревать в таких злодейских замыслах колдуна и тем более его внучку! Как глуп я был тогда, как глух и слеп!» Он скрыл свое лицо в тени огромного дуба, не желая, чтобы Брина увидела его выражение в эту минуту. Он прижался к мощному стволу и провел ладонями по шершавой коре. Никакими словами нельзя было передать, какую горечь испытывал он, узнав о предательстве того, кого он так любил!
Девушка и сама страдала, видя его душевные муки, но заставляла себя говорить дальше. Вульф должен узнать до конца весь их коварный замысел, если хочет найти путь к спасению.
– Они надеются, что самозванцу Вульфэйну удастся поднять смуту в королевстве Дейра и поднять армию против Нортумбрии под знаменами борьбы за независимость. Доказательством законности его притязаний на престол твой брат считает меч королей Дейра с изумрудной рукоятью.
Горькая улыбка тронула губы Вульфа. Он всегда знал об обиде Эдвина на своего сводного брата, ведь Вульфу всегда доставалось то, что Эдвин считал своим по праву, и никогда не упускал случая подчеркнуть свое старшинство. В детские годы Эдвин всегда выходил победителем в драках, пока Вульф не превзошел его силой, ловкостью и воинским мастерством.
Зная о зависти и неприязни Эдвина, Вульф никогда вслух не называл его братом, но считал своим долгом честно делиться с Эдвином и деньгами и драгоценностями, которые получал на королевской службе. Более того, Вульф добился, чтобы брата допустили ко двору и обращались с ним так же, как с этлингом. Он всегда доверял Эдвину и часто советовался с ним. Но никогда, никогда Вульф не мог представить, что он способен на такое низкое предательство.
Глубокие морщины собрались вдруг на лбу Вульфа, когда он вспомнил свое последнее путешествие с братом в Трокенхольт. Эдвин ехал верхом следом за ним, и Вульф так беспечно подставлял ему свою спину. Не замечая таких очевидных вещей, он принимал недобрую сардоническую улыбку Эдвина за выражение признательности и придворного подобострастия… Он не замечал, что его кровный брат был ядовитым гадом, который затаился, выжидая удобный момент, чтоб вонзить в него когти, полные смертельного яда. Нет, не может быть! Ведь иногда они бывали и духовно близки, но эти минуты были так редки. Но что толку сожалеть о происшедшем! И Вульф постарался вернуться мыслями к реальности и к девушке, стоявшей неподалеку с выражением сочувствия на прекрасном лице.
«Надо опираться на факты, а не на чувства, – решил он. – Меня и Эдвина не видели в королевстве Дейра с тех пор, как мы детьми покинули те края. Те, кто помнил старого короля и двух его сыновей, давно умерли. Народ примет Эдвина как этлинга, это несомненно, но даже Брине Вульф не осмеливался рассказать об еще одном, главном символе королевской власти, которым не обладал Эдвин, потому что не знал о нем». Вульф спросил:
– Но для чего затевается вся эта междоусобица? Чего ради?
– Когда армия Дейра будет на стороне твоего сводного брата, – отвечала Брина, – он и принц Вортимер объединятся с Ястребом и пойдут войной на Нортумбрию.
Изумрудные глаза, казалось, загорелись зловещим зеленым пламенем в лесном сумраке. Брина подошла ближе.
– За их союзничество Ястреб пообещал твоему брату независимость Дейра, а Вортимеру – не совершать набегов на Талакарн, а также значительную долю награбленной в войне добычи, – она умолкла.
Вульф смотрел на приближающуюся колдунью. Даже в ночной темноте ее кожа будто светилась, словно испуская лунный свет. Покоем и утешением веяло от ее тела, и Вульф раскрыл ей объятия.
Прижавшись щекой к густым волнистым волосам девушки, он ощутил, как целительный бальзам пролился на его душевные раны от нежных прикосновений ее тонких пальцев.
– Брина, сжалься над своим старым дедом! – ворчливый голос Глиндора, словно ледяной поток вмиг разрушил их маленькую идиллию. – Тебя же только что спасли от злодеев похитителей. Боюсь, у меня не хватит здоровья спасать тебя еще раз. – Старик рассердился, увидев, что внучка вновь позабыла о своем предназначении.
В приливе чрезмерной благодарности она слишком расслабилась и снова может поддаться чарам этого смазливого саксонского мальчишки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Брина улыбнулась. Его рассказ точь-в-точь повторял то, что она слышала этой ночью в башне.
– И теперь ты – илдормен, – насмешливо произнесла она, а про себя подумала: «А ведь он не солгал тогда, когда просил у деда моей руки».
– Когда Осви умер, Эсгферт дал мне этот титул за годы верной службы при его отце, а также поместье Трокенхольт, что недалеко от границ ваших земель.
Взглянув в его холодные зеленые глаза, Брина вдруг вспомнила другой взгляд, так похожий на этот. Но глаза того человека были бледно-серого цвета, словно лед весной.
– На этом пиру у Вортимера я видела двоих незнакомцев, одного называли Ястребом, а вот другого мне представили как Вульфэйна, илдормена Трокенхольта, – и она испытующе взглянула на сакса, холодного, словно благородный металл его голоса. Но пульсирующая на его шее вена выдавала состояние Вульфа.
Сохраняя бесстрастное выражение лица, он пытался преодолеть шок, сразивший его, словно удар в живот. После минутного молчания он спросил:
– Что еще ты слышала? Что за дела у этого самозванца с Ястребом и твоим принцем? – Его голос задрожал, когда догадка о цели этого странного союза вспыхнула в его мозгу. Вульф замер, ожидая подтверждения своим предположениям.
Брина тут же поняла, что он догадался обо всем. Она опустила свои густые ресницы, не желая видеть на его прекрасном лице выражение мучительной горечи и гнева. Но в сердце ее было слишком велико чувство сострадания чужой боли. Не смея взглянуть в глаза саксу, она начала свой рассказ о зависти, что через много лет переросла в предательство и жажду убийства.
– Этот человек выглядел, словно твоя тень: ниже тебя ростом, волосы скорее светлые, чем золотые, глаза скорее серые, чем зеленые. – Взглянув на мгновение в его изумрудные глаза, девушка заметила, как они вдруг вспыхнули устрашающим огнем. Вульф понял, о ком шла речь. Чувствуя, как горька для него эта правда, Брина все же решила договорить до конца.
– Он назвался твоим именем, но сказал, что вы с ним сыновья одного отца – покойного короля Дейра, и что он, как старший сын, является законным наследником.
– Эдвин, – теперь Вульф был уверен в том, о чем подозревал с самого начала, с того момента, как очутился в пещере. «Как глупо было отказываться верить в предательство собственного брата, как глупо было подозревать в таких злодейских замыслах колдуна и тем более его внучку! Как глуп я был тогда, как глух и слеп!» Он скрыл свое лицо в тени огромного дуба, не желая, чтобы Брина увидела его выражение в эту минуту. Он прижался к мощному стволу и провел ладонями по шершавой коре. Никакими словами нельзя было передать, какую горечь испытывал он, узнав о предательстве того, кого он так любил!
Девушка и сама страдала, видя его душевные муки, но заставляла себя говорить дальше. Вульф должен узнать до конца весь их коварный замысел, если хочет найти путь к спасению.
– Они надеются, что самозванцу Вульфэйну удастся поднять смуту в королевстве Дейра и поднять армию против Нортумбрии под знаменами борьбы за независимость. Доказательством законности его притязаний на престол твой брат считает меч королей Дейра с изумрудной рукоятью.
Горькая улыбка тронула губы Вульфа. Он всегда знал об обиде Эдвина на своего сводного брата, ведь Вульфу всегда доставалось то, что Эдвин считал своим по праву, и никогда не упускал случая подчеркнуть свое старшинство. В детские годы Эдвин всегда выходил победителем в драках, пока Вульф не превзошел его силой, ловкостью и воинским мастерством.
Зная о зависти и неприязни Эдвина, Вульф никогда вслух не называл его братом, но считал своим долгом честно делиться с Эдвином и деньгами и драгоценностями, которые получал на королевской службе. Более того, Вульф добился, чтобы брата допустили ко двору и обращались с ним так же, как с этлингом. Он всегда доверял Эдвину и часто советовался с ним. Но никогда, никогда Вульф не мог представить, что он способен на такое низкое предательство.
Глубокие морщины собрались вдруг на лбу Вульфа, когда он вспомнил свое последнее путешествие с братом в Трокенхольт. Эдвин ехал верхом следом за ним, и Вульф так беспечно подставлял ему свою спину. Не замечая таких очевидных вещей, он принимал недобрую сардоническую улыбку Эдвина за выражение признательности и придворного подобострастия… Он не замечал, что его кровный брат был ядовитым гадом, который затаился, выжидая удобный момент, чтоб вонзить в него когти, полные смертельного яда. Нет, не может быть! Ведь иногда они бывали и духовно близки, но эти минуты были так редки. Но что толку сожалеть о происшедшем! И Вульф постарался вернуться мыслями к реальности и к девушке, стоявшей неподалеку с выражением сочувствия на прекрасном лице.
«Надо опираться на факты, а не на чувства, – решил он. – Меня и Эдвина не видели в королевстве Дейра с тех пор, как мы детьми покинули те края. Те, кто помнил старого короля и двух его сыновей, давно умерли. Народ примет Эдвина как этлинга, это несомненно, но даже Брине Вульф не осмеливался рассказать об еще одном, главном символе королевской власти, которым не обладал Эдвин, потому что не знал о нем». Вульф спросил:
– Но для чего затевается вся эта междоусобица? Чего ради?
– Когда армия Дейра будет на стороне твоего сводного брата, – отвечала Брина, – он и принц Вортимер объединятся с Ястребом и пойдут войной на Нортумбрию.
Изумрудные глаза, казалось, загорелись зловещим зеленым пламенем в лесном сумраке. Брина подошла ближе.
– За их союзничество Ястреб пообещал твоему брату независимость Дейра, а Вортимеру – не совершать набегов на Талакарн, а также значительную долю награбленной в войне добычи, – она умолкла.
Вульф смотрел на приближающуюся колдунью. Даже в ночной темноте ее кожа будто светилась, словно испуская лунный свет. Покоем и утешением веяло от ее тела, и Вульф раскрыл ей объятия.
Прижавшись щекой к густым волнистым волосам девушки, он ощутил, как целительный бальзам пролился на его душевные раны от нежных прикосновений ее тонких пальцев.
– Брина, сжалься над своим старым дедом! – ворчливый голос Глиндора, словно ледяной поток вмиг разрушил их маленькую идиллию. – Тебя же только что спасли от злодеев похитителей. Боюсь, у меня не хватит здоровья спасать тебя еще раз. – Старик рассердился, увидев, что внучка вновь позабыла о своем предназначении.
В приливе чрезмерной благодарности она слишком расслабилась и снова может поддаться чарам этого смазливого саксонского мальчишки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53