– Мартина? – еле слышно прошептала я, но в ответ послышался веселый смех:
– Нет-нет. Вы принимаете меня за кого-то другого, дорогая! Меня зовут Моника, и мы еще не знакомы, но я столько слышала о вас.
Я заставила себя открыть глаза и увидела сочувственно улыбающееся лицо. Даже в полубессознательном состоянии я заметила, что женщина очень привлекательна: пикантное личико, обрамленное массой рыжевато-каштановых волос, резко контрастирующих с белой кожей. Все в Монике Кингмен, как я обнаружила позже, притягивало взгляды, очаровывало. Некоторые даже считали ее слишком вызывающей. Во всяком случае, здесь, в безвкусно обставленном гостиничном номере, она казалась явно не на своем месте.
Видя, что я приподнимаюсь, она протестующе замахала руками:
– Нет-нет, лежите! Я пришлю сейчас вашего мужа, и, когда почувствуете себя лучше, познакомимся поближе, хорошо?
Она убежала, и почти немедленно у постели появился Марк с озабоченным лицом.
– Ровена! Мне и в голову не пришло… бедная девочка! Как ты, должно быть, страдаешь! Может, вызвать доктора?
Я снова попыталась сесть. Марк осторожно, но решительно положил на плечо руку. Нахмурившись, я пробормотала:
– Что со мной случилось? Кажется, я слишком много выпила. Никогда еще не было так плохо… Марк, что это было? Не могу вспомнить…
Но нет, теперь память возвращалась ко мне. Отрывочные образы. Марк раздевает меня, ласкает… голова кружится, и все вокруг танцует и кажется нереальным…
– Боюсь, виновато не слишком хорошее шампанское, да и я должен был помнить о твоем состоянии. – Неожиданно Марк засмеялся веселым мальчишеским смехом. – Кажется, ты была ужасно пьяна, любовь моя. Как жаль, что ты не можешь вспомнить… зато я могу, каждую мелочь. – Наклонившись ближе, он прошептал: – Никогда не встречал такой самозабвенно страстной, раскованной женщины! Дорогая, ты воплощение всего, что я ожидал найти в жене!
Возможно ли это? Почему я все забыла? Только легкая боль между бедрами напоминала о том, что я теперь по-настоящему принадлежу Марку. Я сказала себе, что все со временем вспомнится, но была непривычно молчалива всю дорогу до ранчо Кингменов, расположенного в тридцати – сорока милях от Сокорро. Но мое молчание отнесли за счет нездоровья. Все были так добры, и время от времени Марк ободряюще сжимал мою руку. Он казался таким спокойным, уверенным в себе! Я наблюдала за Марком, прислушивалась к его голосу и удивлялась, как могла считать этого человека всего-навсего лакеем Тодда Шеннона.
Мы ехали в экипаже Кингменов, удобной коляске, изготовленной на заказ. Джон Кингмен оказался привлекательным, рано поседевшим человеком лет сорока пяти. Моника была лет на десять моложе мужа, но отношения между ними, даже на взгляд посторонних, были дружескими и нежными.
Позже, перед ужином, когда зажгли лампы, мы долго слушали игру Моники на рояле, выписанном Джоном из Европы специально для жены. По сей день, когда я слушаю Шопена, перед глазами встает Моника с рассыпавшимися по плечам волосами, отливающими красным золотом в свете лампы.
В тот вечер на ней было черное платье, совсем простое, но подчеркивающее перламутровую белизну кожи. Моника была прекрасна и играла как ангел. Неудивительно, что муж так ею гордился.
Дом оказался большим и снаружи каким-то неухоженным, выстроенным, как мне объяснили, в техасском стиле. Но обстановка была удобной и красивой, а отведенная нам комната для гостей – просторной и уютной.
Моника начала было извиняться за скромное жилище, но я заверила ее, что чувствую себя прекрасно.
Она улыбнулась, показав острые белые зубы.
– Надеюсь на это! Потому что уже предложила Марку остаться у нас подольше. Какой смысл ехать за тридевять земель, в Бостон, в вашем состоянии, только чтобы потом сразу же отправляться в обратный путь? Почему бы вам не провести медовый месяц здесь? Я бы не очень доверяла месье Шеннону – беспринципный, жестокий человек. Думаю, он не захочет расставаться с половиной ранчо!
Я чувствовала, что и Моника из тех, кто всегда говорит то, что думает. Она знала о моей беременности и о том, что мы с Марком поженились совсем недавно, и все же не осуждала меня, а только сочувствовала.
Становилось все очевиднее, что друзья Марка знали обо мне больше, чем я о них. Я поняла это в вечер приезда, когда мы поужинали, а улыбающаяся служанка начала убирать посуду.
Джон Кингмен, до сих пор почти все время молчавший, откинулся в кресле, затягиваясь сигарой. Моника поставила перед ним стакан с виски. Остальные пили превосходный коньяк, который, как оказалось, был доставлен из Европы.
– Это Марк привез, – объяснила Моника. – Целых два бочонка. Как мило с его стороны! Я ничего не хотела больше из Парижа – только хороший коньяк. И Марк сдержал обещание, как всегда, не правда ли, дорогой?
– Не знала, что ты был в Париже, – прошептала я, удивленно глядя на Марка. – Мы часто говорили о Европе, но ни разу…
– Неужели? Хитрец! Конечно, он был в Париже, года два назад, а когда вернулся, ни о ком, кроме вас, не мог говорить. Я ведь говорила, Марк всегда держит слово. Он тогда сказал, что видел женщину, которая когда-нибудь станет его женой. Так и вышло.
Не успела я раскрыть рот, как Марк схватил меня за руку. Лицо его неестественно раскраснелось.
– Я хотел признаться вчера, дорогая, но боюсь, ты заставила меня обо всем забыть.
Тихий, вкрадчивый голос смутил меня и рассердил.
– И ты говорил о честности?!
– Вот именно, только взаимной! Сегодня поведаем друг другу наши секреты, хорошо?
Моника постаралась выйти из неловкого положения.
– Посмотри на них, Джон! Настоящие любовники! Будем деликатны и позволим им удалиться!
С трудом сохраняя самообладание, я вежливо пожелала хозяевам спокойной ночи.
Слишком часто меня обманывали, и подумать только, именно Марк, человек, которому я так доверяла, за которого вышла замуж, оказался лгуном!
– Как ты мог? – взорвалась я, как только за нами закрылась дверь. – Все эти месяцы притворялся, что был моим другом, просил быть откровенной!
– Ровена! – Марк схватил меня за плечи, притянул к себе. – Не в твоем характере бросать обвинения, не выслушав человека. Помню, как ты защищала Люка Корда, почти до конца, и это после того, как он предал тебя!
Я отшатнулась, словно от пощечины.
– Сколько раз еще ты будешь бросать мне это в лицо, чтобы скрыть собственное вероломство?!
– Пока не докажу, что Корд не стоит того, чтобы жалеть о нем! Пока ты не вырвешь его из сердца, не сотрешь из памяти! Неужели не понимаешь: все, что я делал и делаю, – только для тебя, Ровена?! – Не давая мне возможности ответить, он горячо продолжал: – Да, я встречал тебя в Париже. В театре, с матерью и отчимом. И в других местах. Я старался раздобыть приглашения на все балы и вечеринки, куда ты должна была приехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125