— И ты научилась бы готовить? — поддразнил он. — Эти изящные, унизанные кольцами пальчики месили бы тесто и чистили морковь?
Он поймал ее ладошку и поцеловал, игриво прикусывая каждый палец.
— Противный! — притворно рассердилась Жасмин, выдергивая руку. — Я могла бы стать прекрасной кухаркой, стоит только захотеть!
— Жасмин, дорогая моя Жасмин, у тебя нет никакого призвания к кулинарии, но в искусстве любви тебе нет равных!
Он усадил жену себе на колени, целуя в губы и наслаждаясь ее разлившимся по щекам стыдливым румянцем. Распутав завязки ее блузы, он сунул руку под шелк и стал ласкать восхитительно пышную грудь.
— Не знала, что ты умеешь чистить морковь, — пробормотала она, целуя его в шею.
Продолжая перекатывать сосок между большим и указательным пальцами, Джеймс проник языком ей в рот.
— Угу, — пробормотал он, занятый куда более приятным делом.
Дверь неожиданно распахнулась, и граф тотчас поставил жену на пол. В комнату ворвался Рыжий Хью со связкой кроликов, улыбаясь до самых ушей.
— Обед! — сказал он, проглотив смешок. — Пожалуй, лучше ободрать их где-нибудь подальше, милорд.
Громко топая, он отправился на кухню, а Жасмин, захихикав, вновь завязала блузу.
— Наверное, остаться здесь навсегда не такая уж хорошая мысль, Джемми, — промолвила она. — Никакого уединения!
— Уж это точно, — проворчал Джеймс. Черт возьми, у него, кажется, сейчас штаны лопнут! Конечно, неплохо несколько дней отдохнуть в А-Куиле, но ему страстно хотелось вернуться домой. Тесть с тещей уже отправились в Англию, в Королевский Молверн, но ему придется все лето бегать и скрываться из-за проклятого безумца Сен-Дени!
— Почему бы нам не возвратиться в Гленкирк? — вдруг спросила Жасмин, словно прочитав его мысли.
— В Гленкирк? Невозможно.
— Почему нет? Сен-Дени уже побывал гам и умчался искать ветра в поле! За ним постоянно наблюдают и, конечно, сообщат в случае чего. Но я не хочу привозить детей, Джемми, пока все не уладится. А мы с тобой легко сможем исчезнуть, если маркиз снова заявится.
Обдумав все хорошенько, Джеймс решил, что жена права.
— Мы проведем здесь еще одну ночь, мадам, но я пошлю Фергюса Мора и Рыжего Хью в Гленкирк, чтобы Адали обо всем узнал заранее.
— Только после ужина, — фыркнула Жасмин, и граф со смехом согласился.
Они поужинали тушеным кроликом, овсяными лепешками, сыром и сидром, и граф отослал слуг в Гленкирк, а сам повел жену на вершину холма полюбоваться багряным закатом.
Жасмин со счастливым вздохом прижалась к груди мужа.
— Здесь закаты совсем другие, чем в Индии. Там небо окрашено золотисто-пурпурными полосами, но краски не столь насыщенны и сочны, как в Шотландии. Я люблю наши шотландские закаты и рассветы, Джемми, и люблю Шотландию. Я познакомилась с ней в самое лучшее и худшее время года и полюбила навсегда! Это мой дом! Я еще ни разу не чувствовала себя по-настоящему дома с тех пор, как покинула Индию.
Они долго лежали в траве, слушая песнь кузнечиков и крики ночных птиц. Наконец совсем стемнело, и небо затопило бриллиантовое сияние звезд. Медленно и величаво всходило ночное светило.
— Приграничная луна, — тихо пояснил Джемми.
— Приграничная? Что это значит?
— Сегодня полнолуние, а шотландцы всегда отправляются в набеги, когда полная луна освещает их путь. Мой отчим жил на границе и как-то даже взял с собой в набег матушку.
— Ей понравилось? — полюбопытствовала Жасмин.
— Да, — признался Джеймс.
— Наверное, мне бы тоже понравилось, — вздохнула Жасмин.
Невдалеке послышался визг дикой кошки, кравшейся по лесу в поисках добычи, и граф Гленкирк встал, увлекая жену за собой.
— Уже поздно. Пора в постель, дорогая Жасмин.
Они заперли конюшню, чтобы хищный зверь не потревожил лошадей, закрыли дверь дома на огромный дубовый засов и, погасив огни в кухне и гостиной, поднялись по узкой лестнице в спальню. Комната была залита лунным светом. Джеймс подбросил несколько поленьев в маленький камин.
Слева от двери высились окна, и Жасмин чуть приоткрыла створки. Справа было еще одно маленькое круглое оконце, под которым стоял небольшой столик. Над камином висело зеркало, а у самой решетки примостилось кресло. Кроме этого, в комнате умещались лишь кровать под балдахином и сундук для одежды. Жасмин и Джеймс разделись и, поспешно скользнув под одеяло, сплелись в объятиях.
Джеймс притянул жену к себе, осторожно гладя по лицу.
— Догадываешься ли ты, как я тебя люблю? — негромко спросил он.
— По крайней мере так же сильно, как я тебя, — прошептала она, приникнув к нему.
Он стал целовать Жасмин, легко касаясь губами скул, век, щек, и наконец нашел рот и порывисто прижал ее к себе, сминая груди.
Опьяненная поцелуями, она маняще обвела языком его четко очерченный рот. Губы Джеймса раскрылись, и она с тихими стонами принялась исследовать сокровенные уголки крошечной пещерки, изнемогая от сладостной пытки, — соски резко набухли и ныли от неутоленного желания.
Джеймс слегка отстранил ее и накрыл ладонью грудь. Жасмин выгнулась навстречу ласке и разочарованно вздохнула, когда он отнял руку.
— Красавица моя, — пробормотал Джеймс "и, наклонив голову, поймал губами сосок, упиваясь вкусом нежной плоти.
— Ах, Джемми, любовь моя, — тихо вскрикнула Жасмин. Он приподнялся, глядя на нее затуманенными страстью золотисто-зелеными глазами. Жасмин ловко увернулась и опрокинула его на спину. Медленная улыбка осветила мужественное лицо графа.
— Теперь моя очередь, милорд, — промолвила Жасмин и, усевшись на корточки, начала расплетать толстую косу, и вскоре иссиня-черное покрывало легло ей на грудь и плечи. Жасмин склонилась над мужем и принялась неторопливо и чувственно ласкать волосами его тело. Она нагибалась так низко, что могла целовать и лизать его быстрыми прикосновениями неутомимого язычка, дразня и обещая несказанные наслаждения, погружая самый кончик в ямку пупка. Постепенно, спускаясь все ниже, она сжала напрягшийся отросток и, оттянув крайнюю плоть, шутливо спросила:
— Именно так чистят морковь, муженек? И с этими словами она коснулась языком рубиновой головки, прежде чем взять ее в рот и начать посасывать.
Джеймс конвульсивно выгнулся, запустив пальцы в ее волосы, словно безмолвно молил не останавливаться, но не прошло и нескольких минут, как он вынудил ее отстраниться, боясь, что взорвется в исступлении безумного желания. Глаза их встретились, и взгляд Жасмин был таким жадным, а рот — влажным, что Джеймс молча приподнял ее и, по-прежнему не отводя глаз, медленно опустил на раскаленное копье. Только вобрав его в себя, она прикрыла веки, откинувшись, глубоко вздохнула, стискивая его любовными мышцами, словно бархатным кулачком, и Джеймс неудержимо застонал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97