Слова того же странного языка, ил котором говорил Букман, полились из ее рта. Затем она устало положила змею на алтарь.
Один за другим все участники церемонии подходили к алтарю и клали свои подношения. Куриные кости, связанные в форме креста, черепа животных, перья, обрывки красной, голубой и белой ткани образовали горку.
После этого общее настроение переменилось. Букман поднял руки, и толпа затихла. Отказавшись от местного диалекта, он обратился к присутствующим. Жрец подробно рассказал, что происходит во Франции, где такие же люди, как ими, восстали против своих угнетателей. Уверенным тоном им убеждал собравшихся, что такое возможно и на острове Сан-Доминго.
– Бог добра призывает нас отомстить. Он придаст силу и.мним рукам и храбрость нашим сердцам. Объединяйтесь, братья мои. Мы победим. Мы будем править.
Рид прикоснулся к плечу Кристины и жестами показал, что пора уходить. Голос Букмана все еще звенел у нее в ушах, когда, пригибаясь к земле, она следовала за надсмотрщиком в Бель-Терр.
К тому времени, как они подошли к воротам сада, миллион вопросов крутился в голове Кристины. Однако, взглянув на Рида, она поняла, что не получит никаких разъяснений, если не будет очень настойчива. Глубоко вздохнув, девушка набралась решимости и спросила:
– Эта странная церемония, которую мы только что наблюдали, как-нибудь называется?
Рид скрестил на груди руки и, прежде чем ответить, долго задумчиво смотрел на Кристину.
– Это называется иуду.
– Вуду... – тихо повторила она.
– Это... нечто вроде религии. Или, точнее, смесь религии и мистики. Основывается на верованиях, которые черные привезли с собой из Африки, и на поклонении духам как живых, так и умерших.
Кристина была вся внимание; она слушала, не упуская ни одной детали.
– Кто этот Букман?
Рид нахмурился и сжал челюсти, глядя на нее.
– Ну... – настаивала Кристина, тоже наморщив лоб. – Почему вы мне не говорите?
– Вам может не понравиться то, что вы услышите.
– Я хочу знать, – упрямо повторила она.
Вовсе не пустое любопытство заставляло ее выяснять личность тощего фанатика, который говорил с таким жаром и страстью. По непонятным для самой себя причинам Кристина осознавала всю значимость этого человека.
– Букман – раб. Он был надсмотрщиком на плантации возле Лимбе.
Кристина вспомнила, к чему призывал негр, и вздрогнула.
– Он меня пугает.
– Этому есть объяснение, графиня. Он обладает властью и опасен.
– А Гера? – Девушка взялась рукой за ворота, но не стала открывать их. – Какую роль играет она во всем этом?
Рид пожал плечами.
– Судя по тому, что мы видели, она, должно быть, мамбо, или жрица вуду.
– Сегодня была не просто церемония, верно?
– Букман подговаривает рабов, убеждает их объединяться против белых.
– Революция...
Рука Кристины сжала створку ворот. «Что за ирония судьбы, – подумала она. – Стоило бежать от одной революции, чтобы оказаться в самом центре другой».
– Вряд ли он добьется успеха. В прошлом тоже были попытки бунтов, тогда зачинщиков ловили и вешали.
Кристина невесело рассмеялась. Его слова ее совсем не успокоили.
– Вы наивны, месье. Когда большая группа людей объединяется для одного дела, тогда все возможно.
Рид молчал, не зная, что ей на это ответить.
– А мой... – Она собиралась сказать «муж», но не смогла заставить себя произнести это слово и сформулировала вопрос иначе: – Хозяева плантаций знают, что происходит? Может, их надо предупредить?
Надсмотрщик скривил рот.
– Белые господа предпочитают высокомерно не замечать того, что творится под самым их носом.
Кристина распахнула ворота.
– Тогда они глупцы. Все до одного.
– Графиня... – проговорил Рид, остановив ее, прежде чем она, пройдя по тропинке, исчезла бы в дверях дома. – Не говорите никому ни слова о том, что видели сегодня. Ни вашему мужу, ни Гере, никому. Ваша жизнь, вернее, обе наши жизни зависят от этого.
Полуобернувшись, она полыхнула на него взглядом.
– Неужели вы принимаете меня за какую-то полоумную, у которой вместо мозгов в гол пне пудинг?
– Но вы ведь вышли замуж за Делакруа? – огрызнулся Рид, неизвестно почему вдруг разозлившись на нее.
Кристина резко вдохнула воздух, почувствовав себя так, словно ее ударили.
– Вы правы, – горько признала она. – Брачный союз с дьяволом переводит меня в разряд самых больших дурочек.
– Простите, – пробормотал он. – Я не должен был говорить этою.
– Не должны были, – сдавленным от обиды голосом проговорила она. – Вы не имеете права судить меня.
– А вы – меня, – ответил Рид.
– Уже поздно. Я должна идти, пока не вернулись слуги.
– Графиня...
Она была уже на середине дорожки, когда он позвал ее. Какая-то нотка, прозвучавшая в его голосе, заставила ее ощутить волнение. Это была печаль, даже тоска, то, что никак не вписывалось в его сильный характер. Повернув голову, Кристина увидела, что он стоит, слегка опираясь о ворота. Облака играли в прятки с луной, и лицо Рида оказалось в тени. Но даже теперь она ощущала напряженность его взгляда.
– Будьте осторожны.
– И вы тоже, месье. Спокойной ночи. – И, повернувшись, Кристина поспешила в дом.
«Осторожны... Будьте осторожны».
Эти слова шелестели у нее в голове, как ветер шелестит листвой деревьев. Картины древнего ритуала вуду все еще стояли перед ее глазами. Даже в относительной безопасности собственной спальни, с запертой дверью, Кристина не ощущала спокойствия. Всегда настороже, всегда в напряжении. Она ни в чем не была уверена с тех пор, как прибыла на остров. После увиденного сегодня к ее страхам прибавится еще один. Ненависть черных к белым господам скоро приведет к взрыву насилия.
Как только ей удастся узнать о местонахождении дедушки, она покинет остров. А до тех пор изо всех сил попытается продержаться. Дед обещал написать. А Жан-Клод Бушар, граф де Варенн, был человеком слова. Должно быть, что-то случилось, иначе она бы уже получила от него весточку. Но если она сбежит, не дождавшись письма, то не будет знать, где его найти, и они могут никогда не встретиться.
Постепенно, уже к рассвету, усталость сняла напряжение. Кристина расслабилась, и ее захватили воспоминания о поцелуе. Приятная теплота наполнила тело. Поцелуй Рида пробудил в ней тайное желание, неоткрытую страсть. Он заставил ее забыть обо всем. На какое-то время она перенеслась туда, где были только они двое.
Когда поцелуй так резко прервался, Рид казался абсолютно спокойным, она же, наоборот, совершенно лишилась шоры. Неужели это происшествие ничего не значило для него? Неужели он ничего не почувствовал?
Боже! Она застонала от отвращения к самой себе. Повернулась на бок, взбила подушку. Как стыдно. Замужем за одним, а похотливо жаждет другого. И не просто другого, а человека, способного на ужасную жестокость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Один за другим все участники церемонии подходили к алтарю и клали свои подношения. Куриные кости, связанные в форме креста, черепа животных, перья, обрывки красной, голубой и белой ткани образовали горку.
После этого общее настроение переменилось. Букман поднял руки, и толпа затихла. Отказавшись от местного диалекта, он обратился к присутствующим. Жрец подробно рассказал, что происходит во Франции, где такие же люди, как ими, восстали против своих угнетателей. Уверенным тоном им убеждал собравшихся, что такое возможно и на острове Сан-Доминго.
– Бог добра призывает нас отомстить. Он придаст силу и.мним рукам и храбрость нашим сердцам. Объединяйтесь, братья мои. Мы победим. Мы будем править.
Рид прикоснулся к плечу Кристины и жестами показал, что пора уходить. Голос Букмана все еще звенел у нее в ушах, когда, пригибаясь к земле, она следовала за надсмотрщиком в Бель-Терр.
К тому времени, как они подошли к воротам сада, миллион вопросов крутился в голове Кристины. Однако, взглянув на Рида, она поняла, что не получит никаких разъяснений, если не будет очень настойчива. Глубоко вздохнув, девушка набралась решимости и спросила:
– Эта странная церемония, которую мы только что наблюдали, как-нибудь называется?
Рид скрестил на груди руки и, прежде чем ответить, долго задумчиво смотрел на Кристину.
– Это называется иуду.
– Вуду... – тихо повторила она.
– Это... нечто вроде религии. Или, точнее, смесь религии и мистики. Основывается на верованиях, которые черные привезли с собой из Африки, и на поклонении духам как живых, так и умерших.
Кристина была вся внимание; она слушала, не упуская ни одной детали.
– Кто этот Букман?
Рид нахмурился и сжал челюсти, глядя на нее.
– Ну... – настаивала Кристина, тоже наморщив лоб. – Почему вы мне не говорите?
– Вам может не понравиться то, что вы услышите.
– Я хочу знать, – упрямо повторила она.
Вовсе не пустое любопытство заставляло ее выяснять личность тощего фанатика, который говорил с таким жаром и страстью. По непонятным для самой себя причинам Кристина осознавала всю значимость этого человека.
– Букман – раб. Он был надсмотрщиком на плантации возле Лимбе.
Кристина вспомнила, к чему призывал негр, и вздрогнула.
– Он меня пугает.
– Этому есть объяснение, графиня. Он обладает властью и опасен.
– А Гера? – Девушка взялась рукой за ворота, но не стала открывать их. – Какую роль играет она во всем этом?
Рид пожал плечами.
– Судя по тому, что мы видели, она, должно быть, мамбо, или жрица вуду.
– Сегодня была не просто церемония, верно?
– Букман подговаривает рабов, убеждает их объединяться против белых.
– Революция...
Рука Кристины сжала створку ворот. «Что за ирония судьбы, – подумала она. – Стоило бежать от одной революции, чтобы оказаться в самом центре другой».
– Вряд ли он добьется успеха. В прошлом тоже были попытки бунтов, тогда зачинщиков ловили и вешали.
Кристина невесело рассмеялась. Его слова ее совсем не успокоили.
– Вы наивны, месье. Когда большая группа людей объединяется для одного дела, тогда все возможно.
Рид молчал, не зная, что ей на это ответить.
– А мой... – Она собиралась сказать «муж», но не смогла заставить себя произнести это слово и сформулировала вопрос иначе: – Хозяева плантаций знают, что происходит? Может, их надо предупредить?
Надсмотрщик скривил рот.
– Белые господа предпочитают высокомерно не замечать того, что творится под самым их носом.
Кристина распахнула ворота.
– Тогда они глупцы. Все до одного.
– Графиня... – проговорил Рид, остановив ее, прежде чем она, пройдя по тропинке, исчезла бы в дверях дома. – Не говорите никому ни слова о том, что видели сегодня. Ни вашему мужу, ни Гере, никому. Ваша жизнь, вернее, обе наши жизни зависят от этого.
Полуобернувшись, она полыхнула на него взглядом.
– Неужели вы принимаете меня за какую-то полоумную, у которой вместо мозгов в гол пне пудинг?
– Но вы ведь вышли замуж за Делакруа? – огрызнулся Рид, неизвестно почему вдруг разозлившись на нее.
Кристина резко вдохнула воздух, почувствовав себя так, словно ее ударили.
– Вы правы, – горько признала она. – Брачный союз с дьяволом переводит меня в разряд самых больших дурочек.
– Простите, – пробормотал он. – Я не должен был говорить этою.
– Не должны были, – сдавленным от обиды голосом проговорила она. – Вы не имеете права судить меня.
– А вы – меня, – ответил Рид.
– Уже поздно. Я должна идти, пока не вернулись слуги.
– Графиня...
Она была уже на середине дорожки, когда он позвал ее. Какая-то нотка, прозвучавшая в его голосе, заставила ее ощутить волнение. Это была печаль, даже тоска, то, что никак не вписывалось в его сильный характер. Повернув голову, Кристина увидела, что он стоит, слегка опираясь о ворота. Облака играли в прятки с луной, и лицо Рида оказалось в тени. Но даже теперь она ощущала напряженность его взгляда.
– Будьте осторожны.
– И вы тоже, месье. Спокойной ночи. – И, повернувшись, Кристина поспешила в дом.
«Осторожны... Будьте осторожны».
Эти слова шелестели у нее в голове, как ветер шелестит листвой деревьев. Картины древнего ритуала вуду все еще стояли перед ее глазами. Даже в относительной безопасности собственной спальни, с запертой дверью, Кристина не ощущала спокойствия. Всегда настороже, всегда в напряжении. Она ни в чем не была уверена с тех пор, как прибыла на остров. После увиденного сегодня к ее страхам прибавится еще один. Ненависть черных к белым господам скоро приведет к взрыву насилия.
Как только ей удастся узнать о местонахождении дедушки, она покинет остров. А до тех пор изо всех сил попытается продержаться. Дед обещал написать. А Жан-Клод Бушар, граф де Варенн, был человеком слова. Должно быть, что-то случилось, иначе она бы уже получила от него весточку. Но если она сбежит, не дождавшись письма, то не будет знать, где его найти, и они могут никогда не встретиться.
Постепенно, уже к рассвету, усталость сняла напряжение. Кристина расслабилась, и ее захватили воспоминания о поцелуе. Приятная теплота наполнила тело. Поцелуй Рида пробудил в ней тайное желание, неоткрытую страсть. Он заставил ее забыть обо всем. На какое-то время она перенеслась туда, где были только они двое.
Когда поцелуй так резко прервался, Рид казался абсолютно спокойным, она же, наоборот, совершенно лишилась шоры. Неужели это происшествие ничего не значило для него? Неужели он ничего не почувствовал?
Боже! Она застонала от отвращения к самой себе. Повернулась на бок, взбила подушку. Как стыдно. Замужем за одним, а похотливо жаждет другого. И не просто другого, а человека, способного на ужасную жестокость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85