Он близко наклонился к ней, шепча что-то, а закрасневшаяся Джессика укоризненно шлепнула его сложенным веером, и до Антонии донесся ее призывно журчащий смех.
— О да, я была бы бесконечно рада, — язвительно подтвердила она, — но как это можно осуществить?
Роджер поднял монокль и принялся через него обозревать комнату, пока не наткнулся взглядом на Реймонда Байбери, беседовавшего неподалеку с двумя молодыми людьми.
— Вон человек, — тихо сказал он, — который сделает для вас все.
— Капитан Байбери? — Антония удивилась. — Почему вы так считаете?
Опустив монокль, Роджер перевел взгляд на нее.
— Я заинтересовался Байбери и навел о нем кое — какие справки. Оказалось, что элегантный и галантный капитан отнюдь не баловень судьбы и жизнь вел весьма переменчивую. Последние два года перед возвращением в Англию, например, он был учителем фехтования в Париже.
— Учителем фехтования? — Антония затаила дыхание. — Тогда, если они с Джерреном столкнутся в поединке…
— Сент-Арван, без сомнения, потерпит самое унизительное поражение. Может быть, опыт его и достаточен, но не сравним с опытом человека, два года зарабатывавшего себе на жизнь именно шпагой. Как все посмеются над ним тогда!
Ее глаза замерцали при мысли об этом, но потом лицо снова затуманилось.
— Слишком опасно! Один из них может погибнуть.
— Милое дитя! — Ее сомнения вызвали у Роджера тихий смех. — Байбери вовсе не захочет доводить дело до убийства, которое вынудило бы его покинуть и Англию, и вновь обретенное наследство. Просто Сент — Арвану придется оправдываться перед всеми. А пострадает он от всего-навсего давно заслуженного наказания.
Между тем капитан оставил своих собеседников и направился к ним. Монокль мистера Келшелла легонько, напоминая, коснулся плеча Антонии.
— Давно заслуженного наказания, — тихо повторил он. — Все в ваших руках, Антония. Только вы можете создать нужные обстоятельства.
Слова Келшелла, соблазнительность которых усиливало поведение Джеррена, гвоздем засели в мозгу Антонии. Она принялась поощрять Байбери как никого из своих поклонников, и вскоре их везде стали видеть вместе. Он сидел с нею в ложе, танцевал на балах, сопровождал ее портшез по улицам и сделался постоянным посетителем дома на Брук-стрит. В обычае светских дам было допускать наиболее приятных им поклонников в свой будуар к завершению туалета, дабы те могли подать галантный совет по такому деликатному вопросу, как, например, какие выбрать духи, или куда наклеить мушку. И кто бы ни заходил в туалетную к Антонии по такому случаю, всегда мог видеть там капитана Байбери.
Разумеется, пошли разговоры, и, разумеется, они достигли ушей Джеррена; однако эффект был вовсе не тем, какого ожидала Антония. Однажды вечером он совершенно неожиданно появился в туалетной к нескрываемому изумлению и даже ужасу двух джентльменов, которые сочли вторжение мужа в такой час столь же несвоевременным, сколь и зловещим. Третий же, капитан Байбери, с непринужденным изяществом склонившись над туалетным столиком, у которого Антония сидела, а Ханна стояла, держа раскрытую коробочку с мушками, просто бросил на Джеррена равнодушный взгляд, продолжая с живостью рассуждать о том, куда же миссис Сент-Арван лучше поставить мушку.
— Нет-нет, госпожа моя, только не la majestuese (yеприступность) на лоб, не сегодня. И не galante (любезность). Сегодня нужна … дайте-ка подумать! … Ага, лучше всего, бесспорно, подойдет la friponne (плутовство — язык мушек/искусственных родинок/, весьма популярный в 18 веке. Налепляя ту или иную, а иногда и несколько, мушек, дамы сообщали поклонникам о своем настроении и чувствах; например, мушки над правой бровью и в центре левой груди означали: «Сегодня все мои мысли и сердце заняты любовью»)! — Откинув кружевные манжеты, он выбрал из коробочки крохотную звездочку из черного шелка и с хладокровной дерзостью наклеил у самых губ Антонии.
— Вот так! Великолепно! — Он поднял голову. — А, мистер Сент-Арван! Ваш покорнейший слуга, сэр.
Улыбаясь только ртом, но не суровыми холодными глазами, Джеррен ответил на приветствие, сделал жене комплимент по поводу ее нового платья и крайне любезным тоном, в изысканных выражениях попросил выслушать его наедине до того, как она отправится на бал. Антония согласилась с деланным равнодушием, и, когда джентльмены удалились, чтобы подождать внизу, а Ханну отправили из комнаты, произнесла с нетерпением: — Ну, что случилось? Прошу вас, покороче, нас с Люси пригласили в концерт.
Улыбка исчезла, холод в глазах остался.
— Что ж, если покороче, тогда вот что. Байбери слишком много и часто видят в вашем обществе. Впредь вы будете привечать его не более, чем того требует обычная любезность.
Такой безапелляционный приказ привел ее в бешенство, но ей удалось выдержать холодный тон: — И в чем же, скажите на милость, вы меня обвиняете?
— Пока только в глупости, но и глупость может причинить много вреда. Когда в клубах начинают держать пари на то, сколько времени потребуется Байбери, чтобы добиться у вас окончательного успеха, благопристойность с вашей стороны становится просто настоятельной необходимостью. Он более не появится в этом доме.
— А если появится?
— А если появится и вы примете его, то прямиком отправитесь в Глостершир. И останетесь там. Келшелл-Парк или Брук-стрит — выбор за вами, мадам. Мне это совершенно безразлично.
При такой угрозе ничего не оставалось, как через силу, но пообещать, ибо самая мысль о возвращении в дом деда наполняла ее сокрушительным ужасом. Нет, не может она отправиться туда. Не может! А с позором — тем более, потому что сэр Чарльз очень быстро докопается до причин ее возвращения, даже если Джеррен и не скажет ему. Возможно, он возьмется сам наказать ее, а вот ее намерения наказать Джеррена так и останутся неисполненными.
В тот вечер все в один голос упрекали ее за плохое настроение. Она вполуха слушала концерт, ради которого приехала, задумчиво кроша печенье в корзиночке, а потом, когда, покинув ротонду, все решили погулять в саду и насладиться теплым вечером, рассеянно приняла сопровождение капитана Байбери, но едва ли замечала, куда они идут.
Капитан пытался поддерживать ничего не значащий, беспечный разговор, но она отвечала изредка и невпопад, занятая мыслями об ультиматуме Джеррена и дилеммой, от которой, как ни старайся, было не уйти. Если она ослушается, он отправит ее в Глостершир, если подчинится, то не только лишится возможности унизить его своей местью, но и сама будет унижена, ибо все догадаются, что флирт с Байбери прекратился по приказу мужа.
— Боюсь, мадам, вы сегодня не в духе, — заметил, наконец, Байбери. — Вас что-то тревожит, не так ли?
Тон его, неожиданно серьезный, пробился к сознанию Антонии сквозь озабоченность, и она повернула голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— О да, я была бы бесконечно рада, — язвительно подтвердила она, — но как это можно осуществить?
Роджер поднял монокль и принялся через него обозревать комнату, пока не наткнулся взглядом на Реймонда Байбери, беседовавшего неподалеку с двумя молодыми людьми.
— Вон человек, — тихо сказал он, — который сделает для вас все.
— Капитан Байбери? — Антония удивилась. — Почему вы так считаете?
Опустив монокль, Роджер перевел взгляд на нее.
— Я заинтересовался Байбери и навел о нем кое — какие справки. Оказалось, что элегантный и галантный капитан отнюдь не баловень судьбы и жизнь вел весьма переменчивую. Последние два года перед возвращением в Англию, например, он был учителем фехтования в Париже.
— Учителем фехтования? — Антония затаила дыхание. — Тогда, если они с Джерреном столкнутся в поединке…
— Сент-Арван, без сомнения, потерпит самое унизительное поражение. Может быть, опыт его и достаточен, но не сравним с опытом человека, два года зарабатывавшего себе на жизнь именно шпагой. Как все посмеются над ним тогда!
Ее глаза замерцали при мысли об этом, но потом лицо снова затуманилось.
— Слишком опасно! Один из них может погибнуть.
— Милое дитя! — Ее сомнения вызвали у Роджера тихий смех. — Байбери вовсе не захочет доводить дело до убийства, которое вынудило бы его покинуть и Англию, и вновь обретенное наследство. Просто Сент — Арвану придется оправдываться перед всеми. А пострадает он от всего-навсего давно заслуженного наказания.
Между тем капитан оставил своих собеседников и направился к ним. Монокль мистера Келшелла легонько, напоминая, коснулся плеча Антонии.
— Давно заслуженного наказания, — тихо повторил он. — Все в ваших руках, Антония. Только вы можете создать нужные обстоятельства.
Слова Келшелла, соблазнительность которых усиливало поведение Джеррена, гвоздем засели в мозгу Антонии. Она принялась поощрять Байбери как никого из своих поклонников, и вскоре их везде стали видеть вместе. Он сидел с нею в ложе, танцевал на балах, сопровождал ее портшез по улицам и сделался постоянным посетителем дома на Брук-стрит. В обычае светских дам было допускать наиболее приятных им поклонников в свой будуар к завершению туалета, дабы те могли подать галантный совет по такому деликатному вопросу, как, например, какие выбрать духи, или куда наклеить мушку. И кто бы ни заходил в туалетную к Антонии по такому случаю, всегда мог видеть там капитана Байбери.
Разумеется, пошли разговоры, и, разумеется, они достигли ушей Джеррена; однако эффект был вовсе не тем, какого ожидала Антония. Однажды вечером он совершенно неожиданно появился в туалетной к нескрываемому изумлению и даже ужасу двух джентльменов, которые сочли вторжение мужа в такой час столь же несвоевременным, сколь и зловещим. Третий же, капитан Байбери, с непринужденным изяществом склонившись над туалетным столиком, у которого Антония сидела, а Ханна стояла, держа раскрытую коробочку с мушками, просто бросил на Джеррена равнодушный взгляд, продолжая с живостью рассуждать о том, куда же миссис Сент-Арван лучше поставить мушку.
— Нет-нет, госпожа моя, только не la majestuese (yеприступность) на лоб, не сегодня. И не galante (любезность). Сегодня нужна … дайте-ка подумать! … Ага, лучше всего, бесспорно, подойдет la friponne (плутовство — язык мушек/искусственных родинок/, весьма популярный в 18 веке. Налепляя ту или иную, а иногда и несколько, мушек, дамы сообщали поклонникам о своем настроении и чувствах; например, мушки над правой бровью и в центре левой груди означали: «Сегодня все мои мысли и сердце заняты любовью»)! — Откинув кружевные манжеты, он выбрал из коробочки крохотную звездочку из черного шелка и с хладокровной дерзостью наклеил у самых губ Антонии.
— Вот так! Великолепно! — Он поднял голову. — А, мистер Сент-Арван! Ваш покорнейший слуга, сэр.
Улыбаясь только ртом, но не суровыми холодными глазами, Джеррен ответил на приветствие, сделал жене комплимент по поводу ее нового платья и крайне любезным тоном, в изысканных выражениях попросил выслушать его наедине до того, как она отправится на бал. Антония согласилась с деланным равнодушием, и, когда джентльмены удалились, чтобы подождать внизу, а Ханну отправили из комнаты, произнесла с нетерпением: — Ну, что случилось? Прошу вас, покороче, нас с Люси пригласили в концерт.
Улыбка исчезла, холод в глазах остался.
— Что ж, если покороче, тогда вот что. Байбери слишком много и часто видят в вашем обществе. Впредь вы будете привечать его не более, чем того требует обычная любезность.
Такой безапелляционный приказ привел ее в бешенство, но ей удалось выдержать холодный тон: — И в чем же, скажите на милость, вы меня обвиняете?
— Пока только в глупости, но и глупость может причинить много вреда. Когда в клубах начинают держать пари на то, сколько времени потребуется Байбери, чтобы добиться у вас окончательного успеха, благопристойность с вашей стороны становится просто настоятельной необходимостью. Он более не появится в этом доме.
— А если появится?
— А если появится и вы примете его, то прямиком отправитесь в Глостершир. И останетесь там. Келшелл-Парк или Брук-стрит — выбор за вами, мадам. Мне это совершенно безразлично.
При такой угрозе ничего не оставалось, как через силу, но пообещать, ибо самая мысль о возвращении в дом деда наполняла ее сокрушительным ужасом. Нет, не может она отправиться туда. Не может! А с позором — тем более, потому что сэр Чарльз очень быстро докопается до причин ее возвращения, даже если Джеррен и не скажет ему. Возможно, он возьмется сам наказать ее, а вот ее намерения наказать Джеррена так и останутся неисполненными.
В тот вечер все в один голос упрекали ее за плохое настроение. Она вполуха слушала концерт, ради которого приехала, задумчиво кроша печенье в корзиночке, а потом, когда, покинув ротонду, все решили погулять в саду и насладиться теплым вечером, рассеянно приняла сопровождение капитана Байбери, но едва ли замечала, куда они идут.
Капитан пытался поддерживать ничего не значащий, беспечный разговор, но она отвечала изредка и невпопад, занятая мыслями об ультиматуме Джеррена и дилеммой, от которой, как ни старайся, было не уйти. Если она ослушается, он отправит ее в Глостершир, если подчинится, то не только лишится возможности унизить его своей местью, но и сама будет унижена, ибо все догадаются, что флирт с Байбери прекратился по приказу мужа.
— Боюсь, мадам, вы сегодня не в духе, — заметил, наконец, Байбери. — Вас что-то тревожит, не так ли?
Тон его, неожиданно серьезный, пробился к сознанию Антонии сквозь озабоченность, и она повернула голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55