— Земля давно не принадлежала нам, — ответил О'Брайен с сарказмом. — Но мы всегда жили на ней. Поколения семьи О'Шэй разводили на этих холмах скот и выращивали картофель. Землю отобрали за налоги в пользу казны, и мы, как и многие ирландцы, стали арендаторами на собственной земле. Богатые англичане Таррингтоны выкупили наши угодья у казны.
— О'Шэй? Кто такие О'Шэй? Вас же зовут О'Брайен!
О'Брайен побледнел и отвернулся. В руках у него болтался ботинок. Наступила долгая пауза. Элизабет судорожно сглотнула и спустилась с кровати, волоча за собой одеяло.
— Вы не О'Брайен, так ведь? — спросила она потрясенно.
Он не решался взглянуть ей в глаза.
— Сукин сын, — прошептала Элизабет. Внезапно на память ей пришло замешательство О'Брайена в первый день по приезде, когда он затруднился назвать свое имя. Тогда Элизабет даже хотела навести справки у своего адвоката в Филадельфии, но О'Брайен оказался таким хорошим управляющим, что она забыла о своих намерениях. — Вы лгали мне! — Сердце Элизабет разрывалось в груди.
Наконец О'Брайен поднял глаза.
— Моя ложь не принесла никому вреда. Я ни у кого ничего не отобрал — ни земли, ни достоинства.
Элизабет не стала спорить с ним о правоте или неправоте своего отца. Но его обман она не собиралась оставить без внимания.
— Что случилось с настоящим О'Брайеном, которого я наняла? Вы убили его?
Странное выражение — не то боль, не то обида — промелькнуло на лице О'Брайена и исчезло. На смену ему пришел холодный гнев.
— Я не убивал его, — ответил он со злобным вызовом. — Он был моим другом. Мы вместе плыли в Америку. Он умер от заражения крови, и я взял его имя. Я никому не причинил зла.
— Но я наняла его, а не вас.
— Я лучше Майкла разбираюсь в производстве пороха, вы ничего не потеряли, хозяйка, — усмехнулся О'Брайен.
Элизабет не верилось, что этот самый человек занимался с ней любовью полчаса назад. Ярость и горечь сменили в нем нежность и понимание.
— Вы солгали мне! — Руки Элизабет сжали одеяло так, что косточки побелели. — У вас ведь нет ни жены, ни детей, верно?
— У Майкла была семья.
Элизабет с силой толкнула его в грудь. Ей хотелось ударить его, обругать. Ей хотелось кричать и бить посуду.
— Значит, все мои страдания по поводу вашей жены были напрасны? Я месяц ворочалась в этой постели и не могла заснуть от угрызения совести!
— Кажется, мне пора, — промолвил О'Брайен, поворачиваясь к ней спиной.
— Вы сукин сын! — закричала Элизабет, не заботясь больше, услышат ли ее слуги. О'Брайен подошел к окну и распахнул створки. Элизабет стояла на холодном ветру, прикрыв одеялом свою наготу. Она была рассержена, она была уязвлена. Элизабет сердилась не только на О'Брайена, но и на себя. Как она могла позволить ему причинить ей такую боль? Позволить обмануть себя? Как дело дошло до того, что все это так много для нее значит?
О'Брайен вылез из окна, и оно захлопнулось за ним. Элизабет бросилась в кровать, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась.
В ту ночь Элизабет почти не спала. Когда она наутро появилась в своей конторе, глаза ее были красны от слез. Она чувствовала себя оскорбленной и униженной. О'Брайен лгал ей с первого дня. Его красота и обаяние ввели Элизабет в заблуждение, она даже согласилась лечь с ним в постель. Что же ей теперь делать?
Элизабет уставилась в бумаги невидящим взглядом. Сегодня у нее была назначена встреча с еще одним возможным клиентом. После первого съезда Континентального Конгресса в Филадельфии страсти продолжали накаляться. Повсюду слышались разговоры о независимости: в роскошных гостиницах и захолустных тавернах. Всем было ясно, что колонии не получат независимости без войны, а значит, потребуется порох. Первым побуждением Элизабет было приказать О'Брайену начать упаковывать вещички… то есть О'Шэю или как там его? Но ее деловая сметка не позволяла ей так поступить. Элизабет целый год искала хорошего управляющего. Каков бы он ни был с ней, рабочие доверяли ему и работали под его началом, как никогда раньше. Он знал все составы и производственные хитрости.
Элизабет смотрела в окно, на разноцветные осенние листья, которые усеяли все вокруг. До нее доносился запах дыма и тушеной тыквы. Элизабет отхлебнула глоток травяного отвара, который принес ей Ной. После вчерашних переживаний у нее расстроился желудок, и она не могла ничего есть.
Сможет ли она продолжать работать бок о бок с О'Брайеном, коль скоро так мучительно переживает его обман? Печально, но Элизабет позволила чувствам взять верх над разумом, и в результате их отношения переросли установленные границы того диковинного делового соглашения. Она слишком привязалась к О'Брайену. Женщина не должна терять свою независимость из-за мужчины.
Элизабет решила пока не увольнять О'Брайена, пусть он ведет ее дела, а тем временем она попросит своего адвоката в Филадельфии подыскать ей нового управляющего. Элизабет выставит О'Брайена, как только найдет ему замену.
Приняв это решение, Элизабет взялась за гроссбух, положенный на ее стол Ноем. У нее нет времени на переживания и сожаления. Но не прошло и часа, как стук в дверь вновь отвлек Элизабет от занятий.
— Войдите. — Элизабет обмакнула перо в чернильницу.
— Элизабет, дорогая.
На пороге стоял Джессоп, но она даже не подняла головы. Рано утром Элизабет послала ему записку, что по-прежнему чувствует себя плохо и не может принять его за завтраком. Это была правда, даже мысль о еде была ей отвратительна.
— Элизабет, у тебя все в порядке? Если ты плохо себя чувствуешь, тебе лучше быть в постели, а не в этом ужасном кабинете. — Он подошел к камину и поворошил угли. Элизабет отложила перо и повернулась к Джессопу. Казалось, он был искренне озабочен ее здоровьем. Да и ей перерыв в работе вовсе не повредит.
— Все хорошо, просто немного болит живот. — Джессоп поставил кочергу у камина и пересек комнату. Он подошел к Элизабет и отвел локон с ее лба.
— Ты уверена, что не хочешь денек отдохнуть?
— Я не могу, — она указала на стопку бумаг на столе. — Меня ждут горы бумаг, и я хотела еще сегодня поработать в лаборатории. Вчера привезли нитрат натрия из Перу, который я так долго ждала. — Джессоп встал у нее за спиной и стал поглаживать ей плечи. Элизабет слишком устала, чтобы возражать.
— Я понимаю, как важна для тебя работа. — Элизабет удивленно посмотрела через плечо: неужели это говорит тот самый Джессоп, который две недели назад убеждал ее, что женщине негоже заниматься бизнесом?! Особенно прибыльным, с иронией напомнила себе она.
Джессоп разминал ей мышцы плеч и спины.
— Напрасно я пытался изменить тебя, теперь я это понял. — Он обошел стол, но его рука по-прежнему оставалась на плече Элизабет. — Лиз, я соскучился по тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72