Он продолжал ласкать ее языком и пальцами, а она гладила его по голове, испытывая невероятное наслаждение.
Да простит ее Бог, но даже этих шокирующих ласк ей было мало. Ничего не хотелось ей так сильно, как почувствовать его внутри себя.
Даниэла извивалась в его руках, испытывая сладостные мучения. Не сдержавшись, она вскрикнула, и он, подняв голову, посмотрел ей в глаза. Встретившись с ним взглядом, она поняла, что он с трудом себя сдерживает.
— Теперь ты готова попросить меня о продолжении? — прошептал он, вытирая рот.
— Нет, — с трудом выдавала из себя она.
— Какой позор! — вздохнул Рэйф, с сожалением опуская ее юбки.
Она смотрела на него, не веря, что он оставит ее, не доведя дело до конца.
Холодно улыбнувшись, он продолжил путь вверх по лестнице. Поднявшись на несколько ступенек, он обернулся:
— Не унывай, Дэни. Если страдаю я, то пострадай и ты. Дай мне знать, когда изменишь свое решение.
Удивленная и обескураженная, она сползла с мраморных перил и села на ступеньку. Ее переполняли гнев, обида и желание. А он стоял наверху, сжимая и разжимая кулаки, и не спускал с нее глаз.
Она обхватила себя руками и задумалась. Ей не хотелось больше сопротивляться. Дэни ненавидела его и нуждалась в нем. Как же она в нем нуждалась! Как он мог оставить ее одну в таком состоянии, опустошенную и одинокую, сгорающую от стыда и от неутоленного желания?
И тут она догадалась, что Рафаэль таким способом отомстил ей за ее поведение в их первую брачную ночь. Она услышала за спиной его медленные тяжелые шаги. Он сел рядом и поцеловал ее в щеку.
— Прости, моя принцесса, прости. Позволь, я отнесу тебя наверх, мой ангел. Пожалуйста. Ты так мне нужна.
Дэни попыталась отстраниться, но он прижал ее к себе и нежно погладил по щеке.
— Дэни, пожалуйста, ты меня просто убиваешь. Ты моя жена. Не отвергай меня. Все мои мысли только о тебе. Ты единственная, кого я хочу.
— Я боюсь, — прошептала она.
— Не бойся. — Он положил руку ей на колено. — Я буду осторожен.
— Я боюсь иметь ребенка. Я боюсь. — Ну вот, она ему все и открыла. — Я ужасная трусиха.
— Ничего не понимаю, — нахмурился он.
— Даже если случится чудо и твой отец не лишит тебя наследства из-за брака со мной, нам все равно придется развестись, потому что я не смогу подарить тебе наследника. Ты должен найти себе другую жену, Рафаэль. Я не смогу родить. Я боюсь.
— Из-за своего здоровья? — спросил он после долгого молчания.
— У меня крепкое здоровье.
— Тогда я тем более ничего не понимаю.
— Тебе когда-нибудь доводилось видеть, как женщина умирает от родов?
— Нет.
— Тогда, в тюрьме, когда ты предложил мне выйти за тебя замуж, я подумала, что как-нибудь справлюсь с этим. Но сейчас я даже не надеюсь сохранить тебя в качестве мужа и поэтому не хочу рисковать, умирая ради тебя. Лучше быстрая смерть в петле, чем медленная при родах, когда из тебя хлещет кровь, и ты причитаешь от боли. Я не хочу умирать такой смертью.
— Успокойся, Дэни, успокойся! — Он испуганно посмотрел на нее, не зная, как утешить. — Ведь не все женщины умирают при родах. Ты молодая, сильная…
— Моя мать умерла, рожая меня, Рафаэль. Дедушка говорил, что у нее были узкие бедра, такие же как у меня. Обняв Дэни за плечи, Рэйф поцеловал ее в волосы.
— Дорогая, я не допущу, чтобы с тобой такое случилось. Я приглашу самых лучших врачей…
— Никакой врач не может справиться с природой, Рафаэль!
— Да, любовь моя, это подвластно только Богу. Но я не верю, что Бог заберет тебя от меня, когда ты мне так нужна.
— Нужна? — с горечью переспросила она. — Ты ведь женился на мне не по любви, правда?
Он молча посмотрел на нее, потом поднялся, провел рукой по волосам и ушел.
В последние дни Рэйф разрывался между любовью и долгом. Кроме тех случаев, когда протокол требовал, чтобы жена находилась с ним, он избегал Дэни, большую часть времени проводя в административном крыле дворца, а она по его приказу сидела в своих апартаментах на третьем этаже.
Он сгорал от любви, и это чувство мучило его, но, несмотря ни на что, Рэйф не мог от нее отказаться. Выгнать ее — означало признать справедливыми слова дона Артуро, епископа и Адриано, которые предупреждали его, что он делает большую ошибку, женясь на ней, а он этого признавать не желал. Он дал клятву перед Богом и своим народом. Он должен сохранить свое лицо, хотя, по правде говоря, он в любом случае хотел ее удержать, а вот почему — и сам не знал.
Воспоминания о том, как она покорялась ему ночью на яхте, ее невинное личико и большие зелено-голубые глаза, в которых горела страсть, преследовали его днем и ночью.
Слишком самоуверенный, он с первого дня их знакомства думал, что сможет легко соблазнить ее, но все вышло наоборот: она соблазнила его, и он ненавидел себя за это.
Был четверг, время после полудня, и тут Рэйф вспомнил, что опять забыл поесть.
После доклада, который он только что прочитал, и особенно после выступлений советников короля у него пропал аппетит. Университетские ученые и врачи не смогли обнаружить яд в продуктах на королевской кухне. Все кошки, которым они давали пробовать пищу, остались живы, но мысль о том, что его могут отравить, как и отца, выбивала его из колеи.
Рэйф перешел к рассмотрению следующего дела и попросил секретаря ввести к нему обвиняемого,
В кабинет вплыл толстый граф Бульбати. Весь его заносчивый вид говорил о том, что он не воспринимает принца всерьез.
Однако хватило всего десяти минут, чтобы на лице Бульбати появилось испуганное выражение. Пот заливал его лицо, шею, и даже сюртук покрылся влажными пятнами.
Рэйф допрашивал графа с пристрастием и без всякой жалости, зная, что этот человек приставал к Даниэле. Принц надеялся, что рано или поздно его отношения с женой наладятся, и ему хотелось положить к ногам Дэни какой-нибудь значительный подарок. Бухгалтерские книги Бульбати, заверенные министерством финансов, лежали раскрытыми у него на столе.
— Странная манера ухаживать, милорд! — сердито заявил Рэйф, просмотрев аккуратные колонки цифр. — Неужели вы всерьез думали, что заставите ее выйти за вас замуж, лишив крова и хлеба?
Граф вытер носовым платком бледное одутловатое лицо.
— Не имею ни малейшего представления, в чем синьора Даниэла меня обвиняет.
— Послушайте, отвратительная груда мяса, не смейте изворачиваться, отвечая на мои вопросы! Эти цифры подтасованы, и вы единственный, кто мог это сделать. Вас ожидает пятнадцать лет тюрьмы, граф!
— Ваше высочество, но ведь мне разрешается оставлять небольшую часть налогов себе! Здесь все законно. Он знает об этом… — Граф внезапно замолчал, и его лицо исказилось от ужаса.
— Так, это очень интересно, — протянул Рэйф, откидываясь на спинку кресла. — Кто вам дал разрешение присваивать себе деньги из казны Асенсьона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Да простит ее Бог, но даже этих шокирующих ласк ей было мало. Ничего не хотелось ей так сильно, как почувствовать его внутри себя.
Даниэла извивалась в его руках, испытывая сладостные мучения. Не сдержавшись, она вскрикнула, и он, подняв голову, посмотрел ей в глаза. Встретившись с ним взглядом, она поняла, что он с трудом себя сдерживает.
— Теперь ты готова попросить меня о продолжении? — прошептал он, вытирая рот.
— Нет, — с трудом выдавала из себя она.
— Какой позор! — вздохнул Рэйф, с сожалением опуская ее юбки.
Она смотрела на него, не веря, что он оставит ее, не доведя дело до конца.
Холодно улыбнувшись, он продолжил путь вверх по лестнице. Поднявшись на несколько ступенек, он обернулся:
— Не унывай, Дэни. Если страдаю я, то пострадай и ты. Дай мне знать, когда изменишь свое решение.
Удивленная и обескураженная, она сползла с мраморных перил и села на ступеньку. Ее переполняли гнев, обида и желание. А он стоял наверху, сжимая и разжимая кулаки, и не спускал с нее глаз.
Она обхватила себя руками и задумалась. Ей не хотелось больше сопротивляться. Дэни ненавидела его и нуждалась в нем. Как же она в нем нуждалась! Как он мог оставить ее одну в таком состоянии, опустошенную и одинокую, сгорающую от стыда и от неутоленного желания?
И тут она догадалась, что Рафаэль таким способом отомстил ей за ее поведение в их первую брачную ночь. Она услышала за спиной его медленные тяжелые шаги. Он сел рядом и поцеловал ее в щеку.
— Прости, моя принцесса, прости. Позволь, я отнесу тебя наверх, мой ангел. Пожалуйста. Ты так мне нужна.
Дэни попыталась отстраниться, но он прижал ее к себе и нежно погладил по щеке.
— Дэни, пожалуйста, ты меня просто убиваешь. Ты моя жена. Не отвергай меня. Все мои мысли только о тебе. Ты единственная, кого я хочу.
— Я боюсь, — прошептала она.
— Не бойся. — Он положил руку ей на колено. — Я буду осторожен.
— Я боюсь иметь ребенка. Я боюсь. — Ну вот, она ему все и открыла. — Я ужасная трусиха.
— Ничего не понимаю, — нахмурился он.
— Даже если случится чудо и твой отец не лишит тебя наследства из-за брака со мной, нам все равно придется развестись, потому что я не смогу подарить тебе наследника. Ты должен найти себе другую жену, Рафаэль. Я не смогу родить. Я боюсь.
— Из-за своего здоровья? — спросил он после долгого молчания.
— У меня крепкое здоровье.
— Тогда я тем более ничего не понимаю.
— Тебе когда-нибудь доводилось видеть, как женщина умирает от родов?
— Нет.
— Тогда, в тюрьме, когда ты предложил мне выйти за тебя замуж, я подумала, что как-нибудь справлюсь с этим. Но сейчас я даже не надеюсь сохранить тебя в качестве мужа и поэтому не хочу рисковать, умирая ради тебя. Лучше быстрая смерть в петле, чем медленная при родах, когда из тебя хлещет кровь, и ты причитаешь от боли. Я не хочу умирать такой смертью.
— Успокойся, Дэни, успокойся! — Он испуганно посмотрел на нее, не зная, как утешить. — Ведь не все женщины умирают при родах. Ты молодая, сильная…
— Моя мать умерла, рожая меня, Рафаэль. Дедушка говорил, что у нее были узкие бедра, такие же как у меня. Обняв Дэни за плечи, Рэйф поцеловал ее в волосы.
— Дорогая, я не допущу, чтобы с тобой такое случилось. Я приглашу самых лучших врачей…
— Никакой врач не может справиться с природой, Рафаэль!
— Да, любовь моя, это подвластно только Богу. Но я не верю, что Бог заберет тебя от меня, когда ты мне так нужна.
— Нужна? — с горечью переспросила она. — Ты ведь женился на мне не по любви, правда?
Он молча посмотрел на нее, потом поднялся, провел рукой по волосам и ушел.
В последние дни Рэйф разрывался между любовью и долгом. Кроме тех случаев, когда протокол требовал, чтобы жена находилась с ним, он избегал Дэни, большую часть времени проводя в административном крыле дворца, а она по его приказу сидела в своих апартаментах на третьем этаже.
Он сгорал от любви, и это чувство мучило его, но, несмотря ни на что, Рэйф не мог от нее отказаться. Выгнать ее — означало признать справедливыми слова дона Артуро, епископа и Адриано, которые предупреждали его, что он делает большую ошибку, женясь на ней, а он этого признавать не желал. Он дал клятву перед Богом и своим народом. Он должен сохранить свое лицо, хотя, по правде говоря, он в любом случае хотел ее удержать, а вот почему — и сам не знал.
Воспоминания о том, как она покорялась ему ночью на яхте, ее невинное личико и большие зелено-голубые глаза, в которых горела страсть, преследовали его днем и ночью.
Слишком самоуверенный, он с первого дня их знакомства думал, что сможет легко соблазнить ее, но все вышло наоборот: она соблазнила его, и он ненавидел себя за это.
Был четверг, время после полудня, и тут Рэйф вспомнил, что опять забыл поесть.
После доклада, который он только что прочитал, и особенно после выступлений советников короля у него пропал аппетит. Университетские ученые и врачи не смогли обнаружить яд в продуктах на королевской кухне. Все кошки, которым они давали пробовать пищу, остались живы, но мысль о том, что его могут отравить, как и отца, выбивала его из колеи.
Рэйф перешел к рассмотрению следующего дела и попросил секретаря ввести к нему обвиняемого,
В кабинет вплыл толстый граф Бульбати. Весь его заносчивый вид говорил о том, что он не воспринимает принца всерьез.
Однако хватило всего десяти минут, чтобы на лице Бульбати появилось испуганное выражение. Пот заливал его лицо, шею, и даже сюртук покрылся влажными пятнами.
Рэйф допрашивал графа с пристрастием и без всякой жалости, зная, что этот человек приставал к Даниэле. Принц надеялся, что рано или поздно его отношения с женой наладятся, и ему хотелось положить к ногам Дэни какой-нибудь значительный подарок. Бухгалтерские книги Бульбати, заверенные министерством финансов, лежали раскрытыми у него на столе.
— Странная манера ухаживать, милорд! — сердито заявил Рэйф, просмотрев аккуратные колонки цифр. — Неужели вы всерьез думали, что заставите ее выйти за вас замуж, лишив крова и хлеба?
Граф вытер носовым платком бледное одутловатое лицо.
— Не имею ни малейшего представления, в чем синьора Даниэла меня обвиняет.
— Послушайте, отвратительная груда мяса, не смейте изворачиваться, отвечая на мои вопросы! Эти цифры подтасованы, и вы единственный, кто мог это сделать. Вас ожидает пятнадцать лет тюрьмы, граф!
— Ваше высочество, но ведь мне разрешается оставлять небольшую часть налогов себе! Здесь все законно. Он знает об этом… — Граф внезапно замолчал, и его лицо исказилось от ужаса.
— Так, это очень интересно, — протянул Рэйф, откидываясь на спинку кресла. — Кто вам дал разрешение присваивать себе деньги из казны Асенсьона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77