Когда Фредерика оказалась наконец в своей комнате, ее бил колотун.
Боже, почему, ну почему она позволила случиться тому, что случилось? А он, как он… мог это допустить?
Разжав кулак, она тупо уставилась на деньги. Господи!.. Ее опалило жаром стыда.
Оказывается, это так обычно делается. Какая пошлость!.. Ей предлагают стать любовницей. Лорд Сибрук видит в ней очередную метрессу. Главное – так удобно! Шуры-муры под носом у жены… О-о-о-о… Фредерика застонала. Вслед за тем ее ослепила ярость. Какой он все-таки бездушный! Значит, намеревается предать ее? Нет, совсем наоборот. Он хочет приспособить ее в качестве партнерши собственного предательства своей жены. Какой позор!
Внезапно Фредерика вспомнила слова Милли: мол, дело кончится тем, что она начнет ревновать его сама к себе. Ну и что, права оказалась ее бывшая наставница? Ревность, что ли, все эти страдания? Надо разобраться. Во-первых, она ревнует лорда Сибрука с позиций мисс Черристоун, поскольку тот женится на другой – между прочим, не по любви. Во-вторых, в качестве мисс Честертон она ревнует, поскольку он собирается затеять интрижку с няней Кристабель, тем самым предавая ее. Анекдотическая ситуация! Только ей совсем не смешно… Во всяком случае, в данный момент.
Между тем сердце, попритихшее было под давлением разума, снова осмелело. Какие восхитительные мгновения испытало оно, когда ласковые, мужественные руки обнимали его хозяйку! А девичья стыдливость? – подзуживал разум. Нате, берите, на все готова? Ладно, самое лучшее, что можно сделать, – это предать инцидент забвению, посоветовал он.
Но Фредерике хотелось не забыть, а помнить…
А сможешь ли ты завтра утром хотя бы поднять на него глаза? – поинтересовался рассудок.
Фредерика, поразмыслив, пришла к выводу: предательница плоть, будучи вечно в сговоре с сердцем, в самое ближайшее время уничтожит чувство собственного достоинства, растопчет ее гордость, если только она немедленно не покинет этот дом.
Ну, полно! Успокойся! Ночь все-таки! – всполошился разум.
Она подумала-подумала и начала собираться.
Чтобы уложить вещи в сундучок, с которым появилась здесь, много времени не потребовалось. Сняв нарядное платье, надела то – серое, что было на ней, когда приехала. Что еще? Ах да!..
Достала перо, листок бумаги. Написала записочку: мол, неожиданно возникшие обстоятельства вынуждают оставить место няни. Она знала, что, читая это уведомление, миссис Эбботт, например, ничего не поймет. Зато лорд Сибрук, вне всякого сомнения, сообразит, чем вызван ее поспешный отъезд, похожий на бегство.
На листок упала слеза.
И только тогда Фредерика осознала, что плачет. Поставила свою подпись. Злосчастные пятьдесят фунтов оставила в верхнем ящике туалетного столика. На цыпочках, стараясь не потревожить сон Кристабель, вошла в детскую. Подошла к кроватке. Наклонилась. Поцеловала обожаемую ненаглядную девоньку в бархатистую щечку.
– Прощай, моя хорошая! – прошептала Фредерика, всей душой надеясь, что граф придумает что-нибудь, сумеет объяснить Кристабель неожиданный отъезд любимой няни.
Слезы лились ручьем. Фредерика вышла из детской, тихо прикрыла за собой дверь. Взяла сундучок, спустилась вниз по черной лестнице и вышла из дома, прямо в ночь.
Глава четырнадцатая
Гейвин, несмотря на то что заснул с трудом, проснулся рано, ощущая себя распрекрасно. Минуту он соображал, что случилось такого замечательного, из-за чего ему хотелось обнять весь мир. Черри!.. Милая, нежная… Они целовались, и она ему отвечала. Что-то снилось, очень приятное, кажется, связанное с нею. Да, совершенно верно! Ему снилась Черри.
Гейвин лежал, смотрел в потолок и улыбался. Грезилось лучезарное будущее. А уж какие он строил планы – догадаться нетрудно.
Если она станет его женой, он будет самым счастливым среди своих друзей. Следовательно, нужно во что бы то ни стало убедить мисс Честертон разорвать помолвку. Для этого он должен немедленно повидаться с сэром Томасом и выяснить: так ли уж она горит желанием выйти за него. А затем, в завершение, он с восторгом бросит свое сердце к ногам дивной Черри.
В самом лучшем расположении духа, чего с ним давно уже не случалось, Гейвин выбрался из постели, готовый приступить к выполнению своих радужных прожектов.
Он как раз заканчивал бриться, когда появился Мецгер, сделавший квадратные глаза, увидев графа при параде и в полной боевой готовности.
– Доброе утро, милорд! Ого! Как я вижу, вы уже и побрились. Милорд, миссис Эбботт просила сказать, что хочет видеть вас и говорить с вами немедленно. А я намекнул, что раньше чем через час не получится, но, кажется…
– Спасибо, Мецгер! Я сейчас спущусь. Пусть ждет меня в библиотеке, – ответил граф с самой жизнерадостной интонацией.
Камердинер помог надеть сюртук, а затем, решив, что, покуда господин будет возиться с галстуком, он успеет переговорить с экономкой, помчался вниз. А между тем Гейвину сложный маневр завязывания узла, именуемого каскадом, удался с первого раза.
Мурлыча что-то себе под нос, он спустился на первый этаж и сразу же направился в библиотеку. Ох, уж эта миссис Эбботт! Такая брюзга… Наверняка заведет песню про вчерашнюю вечеринку. Однако, как только он увидел опрокинутое выражение лица преданнейшей женщины, сразу перестал напевать мотив куплетов модной оперетки.
– Эбби, я весь внимание! – сказал он, мгновенно подобравшись, поскольку давно уже усвоил: миссис Эбботт не так-то легко привести в расстройство.
– Ой, милорд, не знаю, что и делать! Видит Бог, совсем растерялась. Ведь она уехала! – Как правило уравновешенная, экономка заломила руки.
– Уехала? – повторил он за ней следом. – Кто? Кристабель? – Гейвина мгновенно охватила тревога.
– Господь с вами, милорд! Мисс Черристоун уехала. Мисс Кристабель проснулась утром, а той и след простыл. Девочка бегом к Люси: где, мол, моя няня. Судя по всему, мисс Черристоун ночью укатила. Она все свои вещи забрала, милорд. Оставила вот письмецо…
Гейвин выхватил листок из рук экономки, и у него упало сердце. Предчувствуя недоброе, он пробежал глазами коротенькую вежливую записку, в которой мисс Черристоун приносила извинения за то, что оставила место няни без предварительного уведомления. Далее она высказывала надежду, что лорд Сибрук сделает все возможное, дабы в детскую душу Кристабель не закралось сомнение в ее любви к ней, что она ее помнит, никогда не забудет.
И все, то есть никаких объяснений! Однако он понял, почему она уехала.
А что еще ей оставалось делать? Ну почему, почему он не валялся у нее в ногах, вымаливая прощение за свою несдержанность? Она, должно быть, предположила самое ужасное. А как иначе? Он помолвлен, можно сказать, без пяти минут муж какой-то там мисс Честертон… Ну и болван!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57