Ночной Ястреб обнял Пламя, и та улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд Каменного Лица.
— Твои жена и сын здоровы, Каменное Лицо! У тебя чудесный красивый мальчик.
К ее удивлению, в глазах Каменного Лица блеснули слезы. Он подошел к ней и взял ее за руки.
— Спасибо, Пламя, что ты спасла жизнь моему сыну, — с дрожью в голосе произнес он. — Теперь я твой должник. Пожалуйста, прими мои извинения за то, как я обращался с тобой последние месяцы. Надеюсь, ты вернешь мне право вновь считаться твоим другом?
— Не было еще ни одного дня, когда бы я не считала тебя своим другом, — ответила она, сжав в ответ его руки, — но мое сердце все равно радуется, когда я слышу твои слова.
Когда Каменное Лицо ушел, Пламя провела несколько спокойных минут в объятиях своего мужа. Они стояли и смотрели как всходит солнце и блестит снег, как небо становится сначала золотистым, потом розовым и, наконец, появляется солнце, озаряя своими лучами все вокруг. Держась за руки, они молча вернулись в свою хижину.
В тот же день Ночной Ястреб встал перед Пламенем на колени, чтобы помочь ей завязать снегоходы. Он был необычайно молчалив все утро, время от времени бросая на нее странные взгляды, будто желая что-то сказать, но затрудняясь подобрать слова. Внезапно он расхохотался. Он смеялся долго и громко, пока наконец не повалился на пол хижины, ладонью смахивая со щек слезы.
— Что такое с тобой случилось? — недоуменно спросила Пламя.
Она внимательно посмотрела на него, но от смеха индеец не смог произнести ни слова. Прошла еще не одна минута, прежде чем он сумел взять себя в руки.
— Ты надела мокасины не на ту ногу! — воскликнул он и снова залился смехом.
Уперев руки в бока, она проворчала:
— В этом нет ничего смешного, Ночной Ястреб. В последние месяцы я не вижу свои ноги. Они могли превратиться даже в тыквы, а я все равно бы ничего не заметила!
— Они не превратились в тыквы, — заверил он ее, — хотя в данный момент они похожи на маленьких птичек, каждая из которых пытается улететь в противоположном направлении.
— Это не смешно! — настойчиво повторила Пламя.
Вытерев глаза рукой, он согласно кивнул:
— Это выглядит смешно с того места, где я сижу.
— Я рада, что в этой хижине кто-то еще способен разглядеть что-то смешное, — вновь проворчала она.
Ночной Ястреб посмотрел на нее с нескрываемым любопытством, затем взгляд его темных глаз стал абсолютно серьезным, хотя губы все еще были растянуты в улыбке.
— Знаешь ли ты, что я никогда прежде не находил тебя столь красивой, как сейчас, когда в тебе мой ребенок, а твои глаза мечут в меня голубые молнии.
Она вздохнула, потому что его глаза сейчас говорили об этом гораздо откровенней, чем его слова.
— И когда мокасины одеты не на ту ногу, — прошептала она, взывая к нему всем сердцем.
Он протянул к ней руки, обнял за талию, нежно прижался губами к ее животу. Пламя ласково погладила его черные волосы, всей душой желая, чтобы этот мужчина забыл наконец о своих сомнениях и любил ее так же, как прежде. Их ребенок и станет связующим звеном между отцом и матерью.
Ночной Ястреб поднял глаза, чтобы встретиться с ее глазами, — и в этот момент его судьба была решена.
— Я люблю тебя, — беспомощно признался он. — Ты держишь мое сердце в своих руках.
— Я буду держать его так бережно, как только смогу, — торжественно пообещала она, — поскольку нет ничего на этой земле, что было бы для меня дороже. Я люблю тебя больше, чем свою жизнь.
Она опустилась на колени, и они закрепили свои клятвы страстным поцелуем — поцелуем, в котором воплотились все их надежды и желания. Они крепко прижались друг к другу, и их сердца забились в одном порыве. Это был момент, который навсегда запечатлелся в памяти Пламени. Когда Ночной Ястреб помог ей встать на ноги, она почувствовала вдруг приступ боли. Только сильные руки Ночного Ястреба уберегли ее от падения. Ее глаза, округлившиеся от страха и удивления, встретились с его глазами.
— Ребенок!
Совершенно не похожий на того спокойного мужа, который так уверенно держался, когда пришло время рожать Маленькой Крольчихе, сейчас Ночной Ястреб был близок к панике. Несмотря на все ее протесты и заверения, что еще, мол, слишком рано, он поднял ее на руки, завернул в теплое покрывало и отнес в хижину для женщин.
Принеся ее туда, он заметался, ибо не знал, что ему делать дальше. Он принял решение, когда жену пронзил второй приступ боли. Он оставил ее в умелых руках Луговой Травы и отправился на поиски Каменного Лица.
Молодая, сильная и здоровая, Пламя была более напугана, чем кто-либо и когда-либо. Она также была рада, что Сияющая Звезда все еще находилась в хижине для женщин, поскольку ей так нужна была помощь подруги, хотя, конечно, больше всего Пламя хотела бы, чтобы в этот момент рядом с ней была ее мать.
Когда боль усиливалась, Пламя старалась сосредоточиться на образе своего будущего сына. Прошли часы — часы, боли, пота и ожидания. В соответствии с инструкциями Луговой Травы — чтобы облегчить боль — Пламя часто и тяжело дышала, пытаясь расслабиться, чтобы сохранить энергию. Ощущения, которые она испытывала, были новы и непривычны для нее. К счастью, Луговая Трава и Сияющая Звезда были рядом, вытирали влажной тряпкой ее лоб и старались немного отвлечь ее от этих ощущений.
Чуть позже, когда боль стала почти постоянной, Луговая Трава засунула Пламени между зубов кусочек оленьей шкуры, велев ей прикусить его. Это было сделано для того, чтобы Пламя не прикусила себе язык. Сияющая Звезда завязала один конец ремня из сыромятной кожи вокруг врытого в землю столба, а другой, с узлом на конце, протянула Пламени.
— Тяни за него, — сказала она ей.
То же самое она проделала и с другим ремнем, продолжая нежно и мягко разговаривать с Пламенем, говоря ей о ее ребенке, который скоро появится на свет, и о той радости, которую испытает Пламя после этого.
Пламя почти не слышала того, что говорила ей Сияющая Звезда, но сам звук ее голоса был для нее единственным успокаивающим фактором во всей этой ситуации, поэтому она целиком сосредоточилась на нем. Ее живот, ее спину, все ее тело будто разрывали на части руки демонов.
Внезапная боль поменяла свой характер, а давление усилилось. Луговая Трава устроилась между ног Пламени, готовясь принять ребенка, и приказала Пламени тужиться изо всех сил. Наконец малыш Пламени появился на свет. Он завопил, даже не до конца покинув утробу матери, наполняя воздух своими яростными криками, пока Луговая Трава вытирала его красное личико.
Отрезав пуповину, Луговая Трава аккуратно положила младенца на живот Пламени. Глядя на сына, на ее собственное чудо, Пламя дрожащими пальцами коснулась его влажной темноволосой головки.
Блаженство охватило ее душу, когда она дотронулась до крошечной ручки, глядя на пять маленьких пальчиков с миниатюрными ноготками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Твои жена и сын здоровы, Каменное Лицо! У тебя чудесный красивый мальчик.
К ее удивлению, в глазах Каменного Лица блеснули слезы. Он подошел к ней и взял ее за руки.
— Спасибо, Пламя, что ты спасла жизнь моему сыну, — с дрожью в голосе произнес он. — Теперь я твой должник. Пожалуйста, прими мои извинения за то, как я обращался с тобой последние месяцы. Надеюсь, ты вернешь мне право вновь считаться твоим другом?
— Не было еще ни одного дня, когда бы я не считала тебя своим другом, — ответила она, сжав в ответ его руки, — но мое сердце все равно радуется, когда я слышу твои слова.
Когда Каменное Лицо ушел, Пламя провела несколько спокойных минут в объятиях своего мужа. Они стояли и смотрели как всходит солнце и блестит снег, как небо становится сначала золотистым, потом розовым и, наконец, появляется солнце, озаряя своими лучами все вокруг. Держась за руки, они молча вернулись в свою хижину.
В тот же день Ночной Ястреб встал перед Пламенем на колени, чтобы помочь ей завязать снегоходы. Он был необычайно молчалив все утро, время от времени бросая на нее странные взгляды, будто желая что-то сказать, но затрудняясь подобрать слова. Внезапно он расхохотался. Он смеялся долго и громко, пока наконец не повалился на пол хижины, ладонью смахивая со щек слезы.
— Что такое с тобой случилось? — недоуменно спросила Пламя.
Она внимательно посмотрела на него, но от смеха индеец не смог произнести ни слова. Прошла еще не одна минута, прежде чем он сумел взять себя в руки.
— Ты надела мокасины не на ту ногу! — воскликнул он и снова залился смехом.
Уперев руки в бока, она проворчала:
— В этом нет ничего смешного, Ночной Ястреб. В последние месяцы я не вижу свои ноги. Они могли превратиться даже в тыквы, а я все равно бы ничего не заметила!
— Они не превратились в тыквы, — заверил он ее, — хотя в данный момент они похожи на маленьких птичек, каждая из которых пытается улететь в противоположном направлении.
— Это не смешно! — настойчиво повторила Пламя.
Вытерев глаза рукой, он согласно кивнул:
— Это выглядит смешно с того места, где я сижу.
— Я рада, что в этой хижине кто-то еще способен разглядеть что-то смешное, — вновь проворчала она.
Ночной Ястреб посмотрел на нее с нескрываемым любопытством, затем взгляд его темных глаз стал абсолютно серьезным, хотя губы все еще были растянуты в улыбке.
— Знаешь ли ты, что я никогда прежде не находил тебя столь красивой, как сейчас, когда в тебе мой ребенок, а твои глаза мечут в меня голубые молнии.
Она вздохнула, потому что его глаза сейчас говорили об этом гораздо откровенней, чем его слова.
— И когда мокасины одеты не на ту ногу, — прошептала она, взывая к нему всем сердцем.
Он протянул к ней руки, обнял за талию, нежно прижался губами к ее животу. Пламя ласково погладила его черные волосы, всей душой желая, чтобы этот мужчина забыл наконец о своих сомнениях и любил ее так же, как прежде. Их ребенок и станет связующим звеном между отцом и матерью.
Ночной Ястреб поднял глаза, чтобы встретиться с ее глазами, — и в этот момент его судьба была решена.
— Я люблю тебя, — беспомощно признался он. — Ты держишь мое сердце в своих руках.
— Я буду держать его так бережно, как только смогу, — торжественно пообещала она, — поскольку нет ничего на этой земле, что было бы для меня дороже. Я люблю тебя больше, чем свою жизнь.
Она опустилась на колени, и они закрепили свои клятвы страстным поцелуем — поцелуем, в котором воплотились все их надежды и желания. Они крепко прижались друг к другу, и их сердца забились в одном порыве. Это был момент, который навсегда запечатлелся в памяти Пламени. Когда Ночной Ястреб помог ей встать на ноги, она почувствовала вдруг приступ боли. Только сильные руки Ночного Ястреба уберегли ее от падения. Ее глаза, округлившиеся от страха и удивления, встретились с его глазами.
— Ребенок!
Совершенно не похожий на того спокойного мужа, который так уверенно держался, когда пришло время рожать Маленькой Крольчихе, сейчас Ночной Ястреб был близок к панике. Несмотря на все ее протесты и заверения, что еще, мол, слишком рано, он поднял ее на руки, завернул в теплое покрывало и отнес в хижину для женщин.
Принеся ее туда, он заметался, ибо не знал, что ему делать дальше. Он принял решение, когда жену пронзил второй приступ боли. Он оставил ее в умелых руках Луговой Травы и отправился на поиски Каменного Лица.
Молодая, сильная и здоровая, Пламя была более напугана, чем кто-либо и когда-либо. Она также была рада, что Сияющая Звезда все еще находилась в хижине для женщин, поскольку ей так нужна была помощь подруги, хотя, конечно, больше всего Пламя хотела бы, чтобы в этот момент рядом с ней была ее мать.
Когда боль усиливалась, Пламя старалась сосредоточиться на образе своего будущего сына. Прошли часы — часы, боли, пота и ожидания. В соответствии с инструкциями Луговой Травы — чтобы облегчить боль — Пламя часто и тяжело дышала, пытаясь расслабиться, чтобы сохранить энергию. Ощущения, которые она испытывала, были новы и непривычны для нее. К счастью, Луговая Трава и Сияющая Звезда были рядом, вытирали влажной тряпкой ее лоб и старались немного отвлечь ее от этих ощущений.
Чуть позже, когда боль стала почти постоянной, Луговая Трава засунула Пламени между зубов кусочек оленьей шкуры, велев ей прикусить его. Это было сделано для того, чтобы Пламя не прикусила себе язык. Сияющая Звезда завязала один конец ремня из сыромятной кожи вокруг врытого в землю столба, а другой, с узлом на конце, протянула Пламени.
— Тяни за него, — сказала она ей.
То же самое она проделала и с другим ремнем, продолжая нежно и мягко разговаривать с Пламенем, говоря ей о ее ребенке, который скоро появится на свет, и о той радости, которую испытает Пламя после этого.
Пламя почти не слышала того, что говорила ей Сияющая Звезда, но сам звук ее голоса был для нее единственным успокаивающим фактором во всей этой ситуации, поэтому она целиком сосредоточилась на нем. Ее живот, ее спину, все ее тело будто разрывали на части руки демонов.
Внезапная боль поменяла свой характер, а давление усилилось. Луговая Трава устроилась между ног Пламени, готовясь принять ребенка, и приказала Пламени тужиться изо всех сил. Наконец малыш Пламени появился на свет. Он завопил, даже не до конца покинув утробу матери, наполняя воздух своими яростными криками, пока Луговая Трава вытирала его красное личико.
Отрезав пуповину, Луговая Трава аккуратно положила младенца на живот Пламени. Глядя на сына, на ее собственное чудо, Пламя дрожащими пальцами коснулась его влажной темноволосой головки.
Блаженство охватило ее душу, когда она дотронулась до крошечной ручки, глядя на пять маленьких пальчиков с миниатюрными ноготками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93