Щелкнув длинным черным хлыстом, натянув вожжи и громко выразительно ругнувшись, возница остановил лошадей у здания билетной кассы, подняв клубы пыли. Затем он спрыгнул с высокого облучка, поставил под колеса тормозные колодки, а под массивную дверь кареты высокий ящик. И только после этого распахнул дверцу. Первым ступил на землю Ларами самый солидный банкир этого городка, подавая руку своей спутнице, чтобы помочь той выйти из кареты.
Когда Кейн подбежал к шаткому трапу, чтобы заключить в свои медвежьи объятия стройную блондинку, он явственно услышал за своей спиной обрывки замечаний и пересудов:
– Смотри, это же Шторм Рёмер!
– Ну не красавица ли она…
– Неужели она навсегда вернулась домой?.. В глазах молодой женщины, чье прибытие вызвало такой ажиотаж в среде праздных зевак, сияла искренняя радость сквозь набежавшие, застилавшие взор слезы. Как прекрасно было вновь оказаться среди знакомой обстановки, оказаться среди людей, которых любишь и которые отвечают тебе своей любовью.
Четыре года разлуки со всем, что ей было дорого, разлуки, к которой она сама себя принудила, миновали. На счастье или на беду, но она вернулась домой.
После пылкого первого приветствия брат и сестра занялись багажом. Взглянув на возницу, они увидели, что тот уже сгрузил на землю три саквояжа, два обитых кожей сундука и шесть коробок.
– Это все твое? – с некоторым ужасом спросил Кейн.
– Все мое, – подтвердила Шторм и подмигнула брату.
Чувствуя, что на него постоянно напирают сзади и подталкивают в спину, Кейн бросил взгляд через плечо и покачал головой, насмешливая улыбка тронула уголки его губ. Несколько мужчин, толкаясь и споря, пытались пробиться поближе, чтобы получше разглядеть Шторм. Кейн взглянул на сестру и нисколько не удивился, что та не обращает никакого внимания на льстящие ей восхищенные возгласы и взгляды мужчин.
Сколько Кейн знал свою сестру, она никогда не отдавала себе отчета в том, что красива. Эта ее своеобразная слепота сильно беспокоила его одно время, когда их отец разрешил Шторм встречаться с молодыми людьми. В то время Кейн взял ее под свое покровительство и ввел для сестры несколько строгих правил, которым та должна была неукоснительно следовать. Сейчас, вспоминая все это, Кейн вынужден был признать, что некоторые из правил были довольно нелепы и во всяком случае смешны.
Так, он требовал от сестры, чтобы та, отправляясь на прогулку верхом в сопровождении молодого человека, всегда оставалась недалеко от дома. И Боже ее упаси, если бы она осмелилась заехать с каким-нибудь наглым юнцом в отдаленное место, укрывшись от недремлющего ока бдительного брата.
Услышав это требование, Шторм окинула его таким возмущенным взглядом, что Кейн сразу же забормотал что-то в свое оправдание: он вовсе не думает, что она так глупа и легкомысленна, но…
Кейн надвинул на лоб широкополую шляпу, убрав под нее свои волосы, столь же светлые, как и у сестры, и решительно зашагал к груде багажа. Он уложил один саквояж на заднее сиденье легкой коляски, на которой приехал в город; когда же он склонился, чтобы подхватить второй саквояж, к тому уже протянулись десятки рук.
– Ну хорошо, спасибо за помощь, – ухмыльнулся он и отступил назад, позволяя другим мужчинам окончить начатую погрузку. Затем он взглянул сверху вниз на сестру и поддразнил ее: – Я вижу, Шторм, что мужчины просто не сводят с тебя глаз. Надеюсь, ты позаботишься о том, чтобы в ближайшее время у тебя на носу вскочила парочка бородавок, иначе мужское население всей округи вконец разобьет дорогу, ведущую к нашему ранчо.
Видя, что Шторм демонстративно пропустила его слова мимо ушей, Кейн издал притворный вздох сожаления.
– Судя по тому, как нежно поглядывают на тебя эти неотесанные мужланы, боюсь, за прошедшие четыре года их чувства к тебе не изменились.
Из чего можно сделать вывод, что покой и безмятежность, царившие до этого в нашей старой усадьбе, безвозвратно миновали.
Достаточно наслушавшись глупых замечаний своего братца, Шторм не удержалась и ткнула его в бок острым локтем, так что тот громко прыснул от смеха.
– Ты тоже получил свою долю ласковых взоров от этих глупых неуклюжих гусынь, так что успокойся, пожалуйста, и помолчи. Что касается меня, то я сильно сомневаюсь, что «наша старая усадьба», как ты ее называешь, будет местом паломничества моих воздыхателей.
– Посмотрим, – отозвался Кейн.
Увидев, что весь багаж Шторм уже загружен в коляску ставшими вдруг такими вежливыми и услужливыми мужчинами, Кейн обнял сестру за талию, легко подхватил ее на руки и одним движением водрузил на высокое сиденье коляски с хорошо натянутыми пружинами и исправными рессорами. При этом юбки Шторм взметнулись вверх и надулись вокруг колен, приоткрыв стройные ноги.
– Кейн, – зашипела она на брата, поправляя подол, – смотри, что ты делаешь. Я не мешок с зерном, который грузят одним рывком на телегу.
– Прости, сестренка, – Кейн закусил губу, чтобы не расхохотаться, видя ее пунцовое от смущения лицо. Он повернулся к мужчинам и поблагодарил еще раз: – Спасибо, ребята.
Затем он поднялся на место возницы и взял в руки вожжи. Но добровольные помощники едва ли расслышали его слова – так сильно застучала у них кровь в висках, когда Шторм одарила всех сияющей широкой улыбкой благодарности.
Кейн хлестнул длинным концом вожжей по мощным крупам лошадей, и те не спеша тронулись с места. Когда коляска покатилась – все веселей и веселей – по сонной улочке захолустного городка, а потом выехала на тракт, по которому брату и сестре предстояло проехать десять миль до ранчо, Кейн снова вернулся к прежнему разговору.
– Возможно, ты и права, говоря о том, что мужчины не станут надоедать нам своими наездами в усадьбу, – начал Кейн. – Ведь большинство из твоих прежних ухажеров нынче уже люди женатые, – Кейн искоса посмотрел на Шторм, а затем добавил: – Большинство твоих подружек тоже повыходили замуж. Думаю, только ты одна еще не завела семью.
– Ты хочешь мне что-то сказать по этому поводу, мой старший братец? Чему-то поучить? – Шторм усмехнулась, глядя на полное трезвой рассудительности лицо Кейна, который смотрел в это мгновение прямо перед собой на дорогу, освещенную солнцем. Они намеревались добраться домой еще до сумерек.
– Ты что, собираешься разыгрывать из себя моего сердобольного дядюшку?
– Тебе уже двадцать два года, – заметил Кейн. – И поэтому ты должна хотя бы задумываться над своим будущим, планировать замужество и создание семьи.
– А ты сам? – Шторм бросила на него нетерпеливый взгляд. – Тебе самому, между прочим, уже тридцать два года. В соответствии с твоими расчетами и подсчетами, тебе уже давно следует быть женатым человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95