Матушка говорит…
— Если ты поделишься со мной очередным матушкиным наставлением, меня стошнит прямо здесь, у тебя в спальне. — Ларк схватилась за живот.
— Прости. — Элен коснулась руки сестры. — Я знаю, как тебе надоело слушать матушкины нотации.
— Если бы тебе доставалось от нее так, как мне, сомневаюсь, что ты долго продержалась бы.
Свои старые обиды Ларк обычно маскировала насмешливым тоном или шуткой.
— О, я с радостью заменила бы тебя, если бы это было возможно.
— Знаю. Именно поэтому ты — моя любимая сестра.
— Я же твоя единственная сестра, — уточнила Элен.
— И я благодарю Господа за то, что он одарил меня такой участливой и внимательной сестрой.
Сестры обнялись, расчувствовались и смахнули с глаз слезы умиления.
— Ложись спать, Элен. Если утром у тебя под глазами будут темные круги, это может не понравиться лорду Блэкстоуну. И в этом, уверена, матушка станет винить меня. Уж лучше я пойду. Постарайся не думать о Блэкстоуне до утра.
Ларк улыбнулась сестре и вышла из комнаты. Добравшись до своей спальни, Ларк быстро открыла дверь, проскользнула внутрь и, задвинув за собой засов, поморщилась: прорезавший тишину ночи металлический скрежет запора показался ей оглушительным.
Потом до ее слуха донеслось чье-то ровное размеренное дыхание. И хотя звук этот был едва слышен, в нем крылась угроза.
— Балтазар, это ты? — с замирающим сердцем прошептала девушка.
— Ты оскорбляешь меня.
Услышав низкий, бархатистый мужской голос, Ларк вздрогнула, обернулась и увидела посеребренную лунным светом огромную фигуру Блэкстоуна.
Ларк схватилась за скобу засова и открыла рот, чтобы позвать на помощь. В следующее мгновение широкая ладонь рыцаря запечатала девушке уста, а другая его рука легла ей на талию.
— К чему так спешить? — Горячее дыхание Стоука опаляло Ларк как огнем. — Мы с тобой должны кое-что обсудить, и разговор нам предстоит длинный.
Глава 6
Прежде Ларк не испытывала страха, но теперь, чувствуя у себя на шее жаркое дыхание Черного Рыцаря и железную хватку лежавшей у нее на талии могучей руки, она вдруг осознала, почему на поле брани воины подчас бросают оружие и без оглядки бегут от неприятеля.
Память услужливо воскресила в сознании девушки те роковые минуты, когда рыцарь, прижав ее своим телом к земле, готовился сорвать с ее губ поцелуй. Пронизывающий взгляд графа обладал над Ларк странной, необъяснимой властью, лишал ее воли к сопротивлению и превращал в слабое, безвольное существо. Стоук же, подмечая в Ларк проявления страха, испытывал истинное наслаждение. Так забавляется мучениями жертвы дикий зверь.
Усилием воли Ларк стряхнула с себя оцепенение и открыла рот, намереваясь твердо потребовать, чтобы рыцарь покинул спальню. Увы, заготовленная Ларк грозная речь пропала даром. Широкая ладонь рыцаря надежно запечатала ей рот, из которого вырвались лишь слабые звуки, похожие на мышиный писк.
— А вот и традиционное приветствие, — ухмыльнулся Стоук.
Ларк хотела сказать, что лучшим приветствием для Стоука был бы удар кинжала, но ладонь Черного Дракона не позволила ей выразить свое мнение по поводу отвратительного характера, грубости и дурных манер рыцаря.
Стоук прижал Ларк к себе спиной, и она чувствовала прикосновение его могучей груди. В следующее мгновение мускулистые бедра рыцаря коснулись ее ягодиц, а еще через секунду девушка ощутила его твердый мужской жезл.
«Что же его так возбудило?» — недоумевала Ларк, всю жизнь сомневавшаяся в своей привлекательности и считавшая, что пробуждать в мужчинах страсть способна только Элен. Косвенным подтверждением тому были поцелуи Эвенела, нежные, но скорее дружеские, нежели исполненные страсти. Сама Ларк легко могла отстраниться от губ Эвенела и как ни в чем не бывало вернуться к занятиям, не имевшим ничего общего с наукой любви.
Пока девушка размышляла обо всех этих увлекательных вещах, Блэкстоун истолковал молчание Ларк по-своему и, приблизив губы к ее уху, спросил:
— Неужели твое молчание означает, что ты сдалась, моя тигрица? Как это мило с твоей стороны. Мне не хотелось бы, чтобы ты своими воплями перебудила весь замок. Надеюсь, если я уберу руку, ты не будешь сквернословить?
Горячее дыхание Стоука не только ожгло, как огнем, кожу Ларк, но разбудило ее чувственность. Она затрепетала. Тем не менее приходилось отвечать на вопрос Стоука, и девушка с самым равнодушным видом кивнула.
Когда Стоук убрал ладонь с ее лица, она повернула голову и, как змея, прошипела:
— Как ты оказался здесь, Блэкстоун?
— Мы знакомы вот уже несколько часов, а потому лучше обращаться друг к другу по имени. Будь любезна, зови меня Стоук.
— У меня нет желания произносить твое имя! Кстати, куда подевался Балтазар? Если ты сотворил с ним какую-нибудь гнусность, я вспорю кинжалом тебе живот и выпущу кишки!
Рыцарь снова зажал ей рот ладонью.
— Твои угрозы лишь распаляют мою страсть, тигрица. Что же касается Балтазара, то сей добрый зверь цел и невредим. Я выманил его из комнаты, швырнув ему кусок мяса. Но хватит об этом. Скажи лучше, приятно ли тебе быть у меня в объятиях? Похоже, ты просто без ума от этого!
Стоук ласково куснул мочку ее уха и провел языком по ушной раковине.
По спине Ларк волной пробежала дрожь. Можно было, конечно, завопить во все горло, разбудить мать и Элен, но Ларк предпочитала чувствовать у себя на коже исходивший от губ Стоука жар, нежели отвечать на ехидный вопрос леди Элизабет, что поделывает у нее в комнате Черный Рыцарь. И это после того, как мать обвинила Ларк в попытке соблазнить Блэкстоуна!
Стоук коснулся губами шеи девушки. Горячий, влажный кончик его языка заскользил у нее по коже, а рука графа коснулась подбородка, шеи и дотронулась до ее груди. Другая его рука, лежавшая у Ларк на талии, взлетела вверх и легла на ее другую грудь. Млея от прикосновений сильных рук Стоука, Ларк выгнула спину, запрокинула голову и, не в силах противиться себе, потянулась к его губам.
Когда их губы встретились, Ларк с шумом втянула в себя воздух. Исходивший от губ графа жар волной накрыл ее тело. Между тем язык Стоука скользнул меж губ девушки и проник к ней в рот. Такого удивительного ощущения Ларк никогда еще не испытывала. Нежный, будто из мокрого шелка язык Стоука касался ее губ, десен, неба. Голова Ларк затуманилась, и разом исчезли все мысли, кроме одной: почему Эвенел, целуя ее, ни разу не делал ничего подобного?
Не отрываясь от губ Ларк, рыцарь подхватил ее на руки и отнес на кровать. В следующее мгновение она ощутила на себе тяжесть его тела, а у себя между ног — его напряженный мужской стержень. Это было невероятное чувство — приятное и вместе с тем мучительное. Лоб ее покрылся испариной, а сердце неистово забилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Если ты поделишься со мной очередным матушкиным наставлением, меня стошнит прямо здесь, у тебя в спальне. — Ларк схватилась за живот.
— Прости. — Элен коснулась руки сестры. — Я знаю, как тебе надоело слушать матушкины нотации.
— Если бы тебе доставалось от нее так, как мне, сомневаюсь, что ты долго продержалась бы.
Свои старые обиды Ларк обычно маскировала насмешливым тоном или шуткой.
— О, я с радостью заменила бы тебя, если бы это было возможно.
— Знаю. Именно поэтому ты — моя любимая сестра.
— Я же твоя единственная сестра, — уточнила Элен.
— И я благодарю Господа за то, что он одарил меня такой участливой и внимательной сестрой.
Сестры обнялись, расчувствовались и смахнули с глаз слезы умиления.
— Ложись спать, Элен. Если утром у тебя под глазами будут темные круги, это может не понравиться лорду Блэкстоуну. И в этом, уверена, матушка станет винить меня. Уж лучше я пойду. Постарайся не думать о Блэкстоуне до утра.
Ларк улыбнулась сестре и вышла из комнаты. Добравшись до своей спальни, Ларк быстро открыла дверь, проскользнула внутрь и, задвинув за собой засов, поморщилась: прорезавший тишину ночи металлический скрежет запора показался ей оглушительным.
Потом до ее слуха донеслось чье-то ровное размеренное дыхание. И хотя звук этот был едва слышен, в нем крылась угроза.
— Балтазар, это ты? — с замирающим сердцем прошептала девушка.
— Ты оскорбляешь меня.
Услышав низкий, бархатистый мужской голос, Ларк вздрогнула, обернулась и увидела посеребренную лунным светом огромную фигуру Блэкстоуна.
Ларк схватилась за скобу засова и открыла рот, чтобы позвать на помощь. В следующее мгновение широкая ладонь рыцаря запечатала девушке уста, а другая его рука легла ей на талию.
— К чему так спешить? — Горячее дыхание Стоука опаляло Ларк как огнем. — Мы с тобой должны кое-что обсудить, и разговор нам предстоит длинный.
Глава 6
Прежде Ларк не испытывала страха, но теперь, чувствуя у себя на шее жаркое дыхание Черного Рыцаря и железную хватку лежавшей у нее на талии могучей руки, она вдруг осознала, почему на поле брани воины подчас бросают оружие и без оглядки бегут от неприятеля.
Память услужливо воскресила в сознании девушки те роковые минуты, когда рыцарь, прижав ее своим телом к земле, готовился сорвать с ее губ поцелуй. Пронизывающий взгляд графа обладал над Ларк странной, необъяснимой властью, лишал ее воли к сопротивлению и превращал в слабое, безвольное существо. Стоук же, подмечая в Ларк проявления страха, испытывал истинное наслаждение. Так забавляется мучениями жертвы дикий зверь.
Усилием воли Ларк стряхнула с себя оцепенение и открыла рот, намереваясь твердо потребовать, чтобы рыцарь покинул спальню. Увы, заготовленная Ларк грозная речь пропала даром. Широкая ладонь рыцаря надежно запечатала ей рот, из которого вырвались лишь слабые звуки, похожие на мышиный писк.
— А вот и традиционное приветствие, — ухмыльнулся Стоук.
Ларк хотела сказать, что лучшим приветствием для Стоука был бы удар кинжала, но ладонь Черного Дракона не позволила ей выразить свое мнение по поводу отвратительного характера, грубости и дурных манер рыцаря.
Стоук прижал Ларк к себе спиной, и она чувствовала прикосновение его могучей груди. В следующее мгновение мускулистые бедра рыцаря коснулись ее ягодиц, а еще через секунду девушка ощутила его твердый мужской жезл.
«Что же его так возбудило?» — недоумевала Ларк, всю жизнь сомневавшаяся в своей привлекательности и считавшая, что пробуждать в мужчинах страсть способна только Элен. Косвенным подтверждением тому были поцелуи Эвенела, нежные, но скорее дружеские, нежели исполненные страсти. Сама Ларк легко могла отстраниться от губ Эвенела и как ни в чем не бывало вернуться к занятиям, не имевшим ничего общего с наукой любви.
Пока девушка размышляла обо всех этих увлекательных вещах, Блэкстоун истолковал молчание Ларк по-своему и, приблизив губы к ее уху, спросил:
— Неужели твое молчание означает, что ты сдалась, моя тигрица? Как это мило с твоей стороны. Мне не хотелось бы, чтобы ты своими воплями перебудила весь замок. Надеюсь, если я уберу руку, ты не будешь сквернословить?
Горячее дыхание Стоука не только ожгло, как огнем, кожу Ларк, но разбудило ее чувственность. Она затрепетала. Тем не менее приходилось отвечать на вопрос Стоука, и девушка с самым равнодушным видом кивнула.
Когда Стоук убрал ладонь с ее лица, она повернула голову и, как змея, прошипела:
— Как ты оказался здесь, Блэкстоун?
— Мы знакомы вот уже несколько часов, а потому лучше обращаться друг к другу по имени. Будь любезна, зови меня Стоук.
— У меня нет желания произносить твое имя! Кстати, куда подевался Балтазар? Если ты сотворил с ним какую-нибудь гнусность, я вспорю кинжалом тебе живот и выпущу кишки!
Рыцарь снова зажал ей рот ладонью.
— Твои угрозы лишь распаляют мою страсть, тигрица. Что же касается Балтазара, то сей добрый зверь цел и невредим. Я выманил его из комнаты, швырнув ему кусок мяса. Но хватит об этом. Скажи лучше, приятно ли тебе быть у меня в объятиях? Похоже, ты просто без ума от этого!
Стоук ласково куснул мочку ее уха и провел языком по ушной раковине.
По спине Ларк волной пробежала дрожь. Можно было, конечно, завопить во все горло, разбудить мать и Элен, но Ларк предпочитала чувствовать у себя на коже исходивший от губ Стоука жар, нежели отвечать на ехидный вопрос леди Элизабет, что поделывает у нее в комнате Черный Рыцарь. И это после того, как мать обвинила Ларк в попытке соблазнить Блэкстоуна!
Стоук коснулся губами шеи девушки. Горячий, влажный кончик его языка заскользил у нее по коже, а рука графа коснулась подбородка, шеи и дотронулась до ее груди. Другая его рука, лежавшая у Ларк на талии, взлетела вверх и легла на ее другую грудь. Млея от прикосновений сильных рук Стоука, Ларк выгнула спину, запрокинула голову и, не в силах противиться себе, потянулась к его губам.
Когда их губы встретились, Ларк с шумом втянула в себя воздух. Исходивший от губ графа жар волной накрыл ее тело. Между тем язык Стоука скользнул меж губ девушки и проник к ней в рот. Такого удивительного ощущения Ларк никогда еще не испытывала. Нежный, будто из мокрого шелка язык Стоука касался ее губ, десен, неба. Голова Ларк затуманилась, и разом исчезли все мысли, кроме одной: почему Эвенел, целуя ее, ни разу не делал ничего подобного?
Не отрываясь от губ Ларк, рыцарь подхватил ее на руки и отнес на кровать. В следующее мгновение она ощутила на себе тяжесть его тела, а у себя между ног — его напряженный мужской стержень. Это было невероятное чувство — приятное и вместе с тем мучительное. Лоб ее покрылся испариной, а сердце неистово забилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96