Словно нарочно, Эдвард облизнул губы и отставил чашку. Возможно, они подумали об одном и том же, потому что его ноздри хищно раздулись.
Эти губы целовали ее. А эти руки! Эти большие смуглые ладони – как они скользили от шеи вниз по спине, а потом сжимали ее ягодицы! И в последний раз они скользили не менее нахально, хотя граф не выпил ни капли алкоголя, что могло бы хоть как-то оправдать его! Он желал ее, хотя она не нравилась ему. Возможно, именно сейчас он вспоминает о том же, что и она. И хочет поцеловать ее – иначе почему так сузились его глаза?
Сама мысль об этом заставила руки девушки задрожать, и чашка звякнула о блюдце слишком резко. Флоренс тихо ахнула и опустила глаза.
– Флоренс, – негромко позвал граф.
– Эдвард? – Она снова вскинула на него взгляд.
– Я пригласил в Грейстоу мисс Мэри Вэнс. Мне не хотелось бы, чтобы ты скучала все дни, которые Фред проведет в постели.
– О! – Этого она не ожидала. Значит, он беспокоится о ней? – Это очень любезно с твоей стороны. Но захочет ли Мэри покинуть Лондон в разгар сезона?
Эдвард сухо усмехнулся.
– Ей всего семнадцать, но эта девчушка ужасная плутовка. Она хитростью уговорила отца позволить ей бывать на балах. Но ты и сама должна была заметить, каким скучным она находит высший свет. Возможность приехать в Грейстоу для нее все равно, что желанная свобода. Кроме того, Мэри Вэнс отличная наездница и даст тебе пару уроков, избавив беднягу Фреда от необходимости учить тебя верховой езде.
– Вот как... – выдавила Флоренс. Чай и яйца возмущенно заколыхались в желудке. Ей неожиданно стало понятным намерение Эдварда вызвать из Лондона юную Мэри. Таким образом он складывал с себя обязательства учить Флоренс верховой езде.
Она заметила, что ее руки, лежавшие на коленях, скомкали салфетку в маленький шарик. Почему нежелание Эдварда сближаться так ранило ее? Ведь уже сколько раз ему удавалось обидеть ее, и можно было давно привыкнуть к его подчеркнутой вежливости и отстраненности. Неожиданно Флоренс вспомнилась награда, доставшаяся Фреду как лучшему пловцу – награда, которую Эдвард до сих пор хранил и лелеял. Он научил Фреда плавать и гордился его успехами.
И Флоренс неохотно призналась себе, что желает не только его уважения – нет! – ей необходимо, чтобы Эдвард так же нежно опекал ее и любил, как своего брата.
– Не беспокойся. Уверен, что ты добьешься успехов, – сказал граф, не дождавшись продолжения и расценив молчание Флоренс по-своему. – И Фред еще будет гордиться тобой.
– Благодарю тебя, – пробормотала девушка. – Мне понравилась мисс Вэнс. Пригласить ее сюда было очень великодушно с твоей стороны.
– С тобой легко быть великодушным, – усмехнулся Эдвард.
Флоренс взглянула на него, чуть прищурив глаза. Он пытается напомнить ей ее собственную фразу, произнесенную на скамье под дубом? До этого момента он вел себя так, словно пытался как можно быстрее забыть о признании, которое слетело с его губ накануне. Он замкнулся и был мрачен, как всегда. Тогда зачем он повторил ее фразу?
Нет, ей никогда не понять этого человека!
В саду было так много роз, что разогретый воздух казался густым от сладкого аромата. Пчелы и шмели жужжали над крупными цветками, неторопливо кружа и унося на мохнатых лапках желтую пыльцу.
Фред второй день проводил в своей комнате, и Флоренс пила в беседке чай в компании тети Ипатии. Герцогиня назидательно ткнула длинным пальцем в направлении платья Флоренс и недовольно хмыкнула:
– Это никуда не годится, дорогуша. – Платье было одним из старых, в мелкий цветочек. – В подобном наряде ты превращаешься в простушку с фермы!
Флоренс сдержала улыбку. Она уже успела изучить пожилую женщину и знала, что поучать молодых для нее слаще, чем ложка липового меда.
– Я полагала, что платье для чая должно быть удобным и простым.
– Разумеется, девочка моя. Простым, но все же не настолько. В нем должна быть изюминка. Вот погляди. – Ипатия протянула руку к ближайшему кусту и сорвала две крупные розы с нежно-желтыми лепестками. Затем она подошла к Флоренс и прикрепила веточку ей на плечо. – Этакий романтичный штрих. – Придирчиво осмотрев девушку, она добавила: – Хотя подобную серость не скрасить даже цветами. Ты не должна одеваться так скучно. К нам могут прибыть гости, и тебе нужно быть на высоте, понимаешь?
– О, прошу прощения, я не подумала об этом, – виновато произнесла Флоренс. – У вас наверняка много друзей поблизости. Вы ведь выросли в этом доме?
– Выросла? Ты лучше спроси, как я выжила в этом доме! – фыркнула герцогиня, и в глазах ее что-то блеснуло. – Мой драгоценный братец, – тринадцатый граф, был в детстве невероятным оболтусом. В какие только истории я с ним не попадала!
– Но я слышала, что он был крайне сдержан и суров...
– Да-да, все верно, но только с тех пор, как получил титул: с этого момента он сразу стал учиться тому, как быть «лицом Грейстоу», – с досадой произнесла Ипатия. – Его словно подменили. Титул отнял у него чувство юмора и добродушие, превратив в жестокого человека. Ничто не имеет значения, кроме фамильной чести, говаривал он. Мой брат даже бросил юную невесту, с которой был неразлучен семь лет. А ведь все жили ожиданием их свадьбы. – Герцогиня поджала губы. – Но дочь барона показалась ему не слишком выгодной партией, и он без сожалений вышвырнул девушку из своей жизни! Так он женился на Сьюзен, которая подходила ему по положению и родила двух чудесных мальчишек. Бедняжка! Полагаю, что до брака с моим братом никто ни разу не повышал на нее голоса. Граф сделал ее жалким и забитым созданием. Даже меня он не замечал в упор (а ведь брат был моим лучшим другом!) – но только до тех пор, пока я не вышла замуж за своего герцога. Только это заставило его распахнуть мне объятия как равной. Эта болезненная гордость – наследственная черта всех Грейстоу... и не вздумай смотреть на меня с жалостью, юная леди! Все это было давно и быльем поросло. В конце концов, я нашла счастье со своим мужем.
Но Флоренс волновало другое.
– Тетя Ипатия, а вы не боитесь, что Эдварда ждет похожая участь?
– Стать бессердечным монстром? – Герцогиня рассмеялась. – Мило, что ты беспокоишься об этом, но едва ли такое возможно. Порой – не сочти меня жестокой – я жалею, что жизнь моего брата не оборвалась раньше. Тогда он не успел бы отравить существование близким людям. Например, малышу Фреду. Мой младший племянник, – лицо Ипатии смягчилось, – создан для любви. Однажды он станет отличным отцом и мужем, тогда как Эдвард будет управлять поместьем. Когда я смотрю на Эдварда, то вижу в нем все то, чего не хватало моему брату, – умение заботиться и беречь. Хотя порой меня посещает мысль, что у него сердце его отца.
Разве? Иногда и Флоренс казалось то же самое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Эти губы целовали ее. А эти руки! Эти большие смуглые ладони – как они скользили от шеи вниз по спине, а потом сжимали ее ягодицы! И в последний раз они скользили не менее нахально, хотя граф не выпил ни капли алкоголя, что могло бы хоть как-то оправдать его! Он желал ее, хотя она не нравилась ему. Возможно, именно сейчас он вспоминает о том же, что и она. И хочет поцеловать ее – иначе почему так сузились его глаза?
Сама мысль об этом заставила руки девушки задрожать, и чашка звякнула о блюдце слишком резко. Флоренс тихо ахнула и опустила глаза.
– Флоренс, – негромко позвал граф.
– Эдвард? – Она снова вскинула на него взгляд.
– Я пригласил в Грейстоу мисс Мэри Вэнс. Мне не хотелось бы, чтобы ты скучала все дни, которые Фред проведет в постели.
– О! – Этого она не ожидала. Значит, он беспокоится о ней? – Это очень любезно с твоей стороны. Но захочет ли Мэри покинуть Лондон в разгар сезона?
Эдвард сухо усмехнулся.
– Ей всего семнадцать, но эта девчушка ужасная плутовка. Она хитростью уговорила отца позволить ей бывать на балах. Но ты и сама должна была заметить, каким скучным она находит высший свет. Возможность приехать в Грейстоу для нее все равно, что желанная свобода. Кроме того, Мэри Вэнс отличная наездница и даст тебе пару уроков, избавив беднягу Фреда от необходимости учить тебя верховой езде.
– Вот как... – выдавила Флоренс. Чай и яйца возмущенно заколыхались в желудке. Ей неожиданно стало понятным намерение Эдварда вызвать из Лондона юную Мэри. Таким образом он складывал с себя обязательства учить Флоренс верховой езде.
Она заметила, что ее руки, лежавшие на коленях, скомкали салфетку в маленький шарик. Почему нежелание Эдварда сближаться так ранило ее? Ведь уже сколько раз ему удавалось обидеть ее, и можно было давно привыкнуть к его подчеркнутой вежливости и отстраненности. Неожиданно Флоренс вспомнилась награда, доставшаяся Фреду как лучшему пловцу – награда, которую Эдвард до сих пор хранил и лелеял. Он научил Фреда плавать и гордился его успехами.
И Флоренс неохотно призналась себе, что желает не только его уважения – нет! – ей необходимо, чтобы Эдвард так же нежно опекал ее и любил, как своего брата.
– Не беспокойся. Уверен, что ты добьешься успехов, – сказал граф, не дождавшись продолжения и расценив молчание Флоренс по-своему. – И Фред еще будет гордиться тобой.
– Благодарю тебя, – пробормотала девушка. – Мне понравилась мисс Вэнс. Пригласить ее сюда было очень великодушно с твоей стороны.
– С тобой легко быть великодушным, – усмехнулся Эдвард.
Флоренс взглянула на него, чуть прищурив глаза. Он пытается напомнить ей ее собственную фразу, произнесенную на скамье под дубом? До этого момента он вел себя так, словно пытался как можно быстрее забыть о признании, которое слетело с его губ накануне. Он замкнулся и был мрачен, как всегда. Тогда зачем он повторил ее фразу?
Нет, ей никогда не понять этого человека!
В саду было так много роз, что разогретый воздух казался густым от сладкого аромата. Пчелы и шмели жужжали над крупными цветками, неторопливо кружа и унося на мохнатых лапках желтую пыльцу.
Фред второй день проводил в своей комнате, и Флоренс пила в беседке чай в компании тети Ипатии. Герцогиня назидательно ткнула длинным пальцем в направлении платья Флоренс и недовольно хмыкнула:
– Это никуда не годится, дорогуша. – Платье было одним из старых, в мелкий цветочек. – В подобном наряде ты превращаешься в простушку с фермы!
Флоренс сдержала улыбку. Она уже успела изучить пожилую женщину и знала, что поучать молодых для нее слаще, чем ложка липового меда.
– Я полагала, что платье для чая должно быть удобным и простым.
– Разумеется, девочка моя. Простым, но все же не настолько. В нем должна быть изюминка. Вот погляди. – Ипатия протянула руку к ближайшему кусту и сорвала две крупные розы с нежно-желтыми лепестками. Затем она подошла к Флоренс и прикрепила веточку ей на плечо. – Этакий романтичный штрих. – Придирчиво осмотрев девушку, она добавила: – Хотя подобную серость не скрасить даже цветами. Ты не должна одеваться так скучно. К нам могут прибыть гости, и тебе нужно быть на высоте, понимаешь?
– О, прошу прощения, я не подумала об этом, – виновато произнесла Флоренс. – У вас наверняка много друзей поблизости. Вы ведь выросли в этом доме?
– Выросла? Ты лучше спроси, как я выжила в этом доме! – фыркнула герцогиня, и в глазах ее что-то блеснуло. – Мой драгоценный братец, – тринадцатый граф, был в детстве невероятным оболтусом. В какие только истории я с ним не попадала!
– Но я слышала, что он был крайне сдержан и суров...
– Да-да, все верно, но только с тех пор, как получил титул: с этого момента он сразу стал учиться тому, как быть «лицом Грейстоу», – с досадой произнесла Ипатия. – Его словно подменили. Титул отнял у него чувство юмора и добродушие, превратив в жестокого человека. Ничто не имеет значения, кроме фамильной чести, говаривал он. Мой брат даже бросил юную невесту, с которой был неразлучен семь лет. А ведь все жили ожиданием их свадьбы. – Герцогиня поджала губы. – Но дочь барона показалась ему не слишком выгодной партией, и он без сожалений вышвырнул девушку из своей жизни! Так он женился на Сьюзен, которая подходила ему по положению и родила двух чудесных мальчишек. Бедняжка! Полагаю, что до брака с моим братом никто ни разу не повышал на нее голоса. Граф сделал ее жалким и забитым созданием. Даже меня он не замечал в упор (а ведь брат был моим лучшим другом!) – но только до тех пор, пока я не вышла замуж за своего герцога. Только это заставило его распахнуть мне объятия как равной. Эта болезненная гордость – наследственная черта всех Грейстоу... и не вздумай смотреть на меня с жалостью, юная леди! Все это было давно и быльем поросло. В конце концов, я нашла счастье со своим мужем.
Но Флоренс волновало другое.
– Тетя Ипатия, а вы не боитесь, что Эдварда ждет похожая участь?
– Стать бессердечным монстром? – Герцогиня рассмеялась. – Мило, что ты беспокоишься об этом, но едва ли такое возможно. Порой – не сочти меня жестокой – я жалею, что жизнь моего брата не оборвалась раньше. Тогда он не успел бы отравить существование близким людям. Например, малышу Фреду. Мой младший племянник, – лицо Ипатии смягчилось, – создан для любви. Однажды он станет отличным отцом и мужем, тогда как Эдвард будет управлять поместьем. Когда я смотрю на Эдварда, то вижу в нем все то, чего не хватало моему брату, – умение заботиться и беречь. Хотя порой меня посещает мысль, что у него сердце его отца.
Разве? Иногда и Флоренс казалось то же самое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87