Любовница отца, которая прежде демонстративно не замечала Соланж, целует ее в щеку и говорит, как сильно будет скучать без нее.
«Быть может, – думала Соланж отрешенно, – это всего лишь дурной сон. Вот сейчас я проснусь и вернусь к обычной жизни. Я отыщу Дэймона, расскажу ему этот сон и попрошу объяснить, что бы он значил. Дэймон всегда хорошо толковал сны».
Увы! Это не было сном. И Дэймон мог сейчас появиться здесь и увидеть весь этот кошмар. И тогда Соланж поймет, чем она пожертвовала, и боль проснется в ней с новой силой...
Она тряхнула головой, отгоняя страшные мысли.
– Устала, ангел мой? – Ладонь Редмонда скользнула под ее волосы. Как омерзительно это влажное, холодное прикосновение!
– Немного, – ответила она, осторожно отступая. Пальцы графа сжались чуть сильнее.
– Ты подремлешь в пути в моих объятиях. Карета не могла проехать сюда по узким тропам, но, думаю, тебе будет удобно и в седле, госпожа моя.
– Разве мы уезжаем сегодня? – удивилась Соланж.
– Конечно. Мы уедем сразу после пира. Служанки уже укладывают твои вещи.
Последние гости вошли в зал, и расселись по местам. Редмонд подвел Соланж к помосту, где за главным сто лом их уже ожидали отец и его свита.
Генри поднял свой кубок.
– За графа и графиню Редмонд! Да благословит господь их союз!
Послышались приветственные крики, зазвенели кубки и чаши. Мир снова стал нереальным для Соланж. Не ужели они уедут сегодня же? Это невозможно, никак не возможно! Она еще не готова прощаться навсегда.
Граф поднес свой кубок к ее губам. На сей раз Соланж покорно сделала глоток вина. Зачем сопротивляться? Битва все равно проиграна.
Празднично одетые слуги разносили яства: печеные фазаны, утки в глазури, жареная оленина и свинина. Каждому гостю полагался марципан, испеченный в виде двух сплетающихся венцов, а на десерт – орехи в меду и за сахаренные фрукты.
Соланж поймала себя на том, что все время ищет взглядом Дэймона... Но его не было. Он не желал иметь ничего общего с этим событием. Неужели она его никогда больше не увидит?
Голова у Соланж вдруг стала неимоверно тяжелой, и девушка подперла ее рукой. Редмонд тотчас поднялся.
– Моей невесте не терпится тронуться в путь, – многозначительно объявил он. – И мне тоже.
Его слова были встречены свистом и выкриками. В особенности старались люди графа.
– Пируйте без нас. – Редмонд пожал руку Генри. – Мы отправляемся немедленно. Я уже выслал вперед гонцов. Мой управляющий позаботится о приданом Соланж.
– Неужели вы не можете задержаться хотя бы на час? – спросил Генри.
– Нет, мы уезжаем сейчас же. Пора в путь, Соланж.
Она встала и молча взглянула на отца. Маркиз неловко кашлянул.
– Что ж, дорогая моя, желаю тебе приятного путешествия. Повинуйся во всем своему супругу, и твоя жизнь, я уверен, будет счастливой.
Он наклонился и неуклюже обнял дочь. Соланж не ответила на объятие.
– Сдержи свое обещание, – едва слышно сказала она, когда отец разжал руки.
Редмонд повел ее через весь зал к парадным дверям. Гости провожали их взглядами.
– Что ж, – заметила одна, не слишком родовитая дама, – из пальчика леди Маргарет раз и навсегда вы дернули самый острый шип.
– Да, но в ее розовом венце осталось еще немало других шипов, – отозвалась другая. – Я слыхала от надежных людей, что Айронстаг лелеет брачные планы касательно одной дамы из Линкольншира.
– Я слыхала то же самое, только о некой девице из Лидса, – прибавила третья. – Поговаривают, что Айронстагу приглянулась не только она сама, но и ее земли.
Первая дама рассмеялась.
– Да неужто? Представляю, как будет удивлена леди Маргарет, узнав об этих дамах.
– Вовсе нет, дорогая моя, возразила ей подруга. – Всем известно, что она бесплодна, как библейская смоковница. Айронстаг никогда не рискнет взять в жены бесплодную женщину.
4
Соланж на время сняла с себя все драгоценности и отдала их одному из приближенных Редмонда. Он не позволил ей скакать на собственной лошади. По его настоянию Соланж уселась впереди него на красивого жеребца с горящими глазами.
– Так будет удобней нам обоим, – заметил Редмонд и прижал ее к себе, укрыв собственным плащом.
– Между прочим, – сказала она, – я отличная всадница и могла бы наравне с вами ехать в своем седле, если вы позволите мне переодеться.
– Наравне со мной? На этой твоей кобылке? Нет уж. Ты поедешь со мной. Я хочу засветло добраться до первой заставы. И переодеваться тебе незачем.
Не дав ей ответить, Редмонд пришпорил жеребца, и тот резво поскакал вперед.
– Прижмись ко мне, – велел он. Соланж оставалось только повиноваться.
Серый жеребец с двумя всадниками миновал ворота и, взбивая копытами пыль, понесся на восток.
Итак, все было кончено. И так просто! Соланж ни разу не оглянулась.
На высокой стене замка стоял Дэймон Вульф и провожал глазами всадников. Когда они скрылись из глаз, он повернулся и ушел в свою комнату – собирать вещи.
Конь был хорошо выезжен и шел легко и мягко, сначала галопом, потом легкой рысью и в конце концов перешел на шаг.
Молодые хранили молчание. У Соланж слипались глаза, но она изо всех сил боролась со сном, чтобы не опираться на графа. Гордость до поры до времени поддерживала девушку, но усталость взяла верх. Соланж забылась глубоким сном, припав к груди мужа.
Он смотрел на ее сонное лицо, очарованный тем, что видит его так близко. Во сне она походила на ангела. Спокойные, умиротворенные черты. Длинные темные ресницы, словно нарисованные брови, полные чувственные губы и слабый румянец, проступающий сквозь бледную кожу. Редмонд был совершенно удовлетворен ее внешностью. Он улыбнулся про себя. Пусть себе спит, а уж он постарается, чтобы она оказалась от Айронстага как можно дальше.
Соланж очнулась от сна. Кто-то нес ее на руках, и жесткая борода колола ей щеку. Она открыла глаза в тот миг, когда ее укладывали на ложе из шкур. Над ней склонился незнакомец, рыжебородый, с пронзительно сияющими глазами. Испуганная, Соланж вскрикнула и отпрянула назад, пытаясь укрыться от него шкурами.
– Не бойся! – Сильные руки крепче стиснули ее плечи. – Сегодня ночью ты будешь спать одна в собственном шатре.
И тут Соланж узнала это лицо и этот голос. И вспомнила все, что случилось за последние два дня.
– Я буду со своими людьми. Если тебе что-то понадобится, у входа в шатер стоит стража. Доброй ночи, женушка.
И Редмонд покинул шатер. Соланж слышала, как он говорит со стражей. Потом его шаги зашуршали по сухой палой листве.
Она села, потирая виски. Все тело ныло, точно избитое, и даже мягкие шкуры не спасали от этой боли. Была глубокая ночь. Ей не оставили ни свечи, ни лампы. Лунный свет едва проникал через стенки шатра, и Соланж, как ни старалась, ничего не могла разглядеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
«Быть может, – думала Соланж отрешенно, – это всего лишь дурной сон. Вот сейчас я проснусь и вернусь к обычной жизни. Я отыщу Дэймона, расскажу ему этот сон и попрошу объяснить, что бы он значил. Дэймон всегда хорошо толковал сны».
Увы! Это не было сном. И Дэймон мог сейчас появиться здесь и увидеть весь этот кошмар. И тогда Соланж поймет, чем она пожертвовала, и боль проснется в ней с новой силой...
Она тряхнула головой, отгоняя страшные мысли.
– Устала, ангел мой? – Ладонь Редмонда скользнула под ее волосы. Как омерзительно это влажное, холодное прикосновение!
– Немного, – ответила она, осторожно отступая. Пальцы графа сжались чуть сильнее.
– Ты подремлешь в пути в моих объятиях. Карета не могла проехать сюда по узким тропам, но, думаю, тебе будет удобно и в седле, госпожа моя.
– Разве мы уезжаем сегодня? – удивилась Соланж.
– Конечно. Мы уедем сразу после пира. Служанки уже укладывают твои вещи.
Последние гости вошли в зал, и расселись по местам. Редмонд подвел Соланж к помосту, где за главным сто лом их уже ожидали отец и его свита.
Генри поднял свой кубок.
– За графа и графиню Редмонд! Да благословит господь их союз!
Послышались приветственные крики, зазвенели кубки и чаши. Мир снова стал нереальным для Соланж. Не ужели они уедут сегодня же? Это невозможно, никак не возможно! Она еще не готова прощаться навсегда.
Граф поднес свой кубок к ее губам. На сей раз Соланж покорно сделала глоток вина. Зачем сопротивляться? Битва все равно проиграна.
Празднично одетые слуги разносили яства: печеные фазаны, утки в глазури, жареная оленина и свинина. Каждому гостю полагался марципан, испеченный в виде двух сплетающихся венцов, а на десерт – орехи в меду и за сахаренные фрукты.
Соланж поймала себя на том, что все время ищет взглядом Дэймона... Но его не было. Он не желал иметь ничего общего с этим событием. Неужели она его никогда больше не увидит?
Голова у Соланж вдруг стала неимоверно тяжелой, и девушка подперла ее рукой. Редмонд тотчас поднялся.
– Моей невесте не терпится тронуться в путь, – многозначительно объявил он. – И мне тоже.
Его слова были встречены свистом и выкриками. В особенности старались люди графа.
– Пируйте без нас. – Редмонд пожал руку Генри. – Мы отправляемся немедленно. Я уже выслал вперед гонцов. Мой управляющий позаботится о приданом Соланж.
– Неужели вы не можете задержаться хотя бы на час? – спросил Генри.
– Нет, мы уезжаем сейчас же. Пора в путь, Соланж.
Она встала и молча взглянула на отца. Маркиз неловко кашлянул.
– Что ж, дорогая моя, желаю тебе приятного путешествия. Повинуйся во всем своему супругу, и твоя жизнь, я уверен, будет счастливой.
Он наклонился и неуклюже обнял дочь. Соланж не ответила на объятие.
– Сдержи свое обещание, – едва слышно сказала она, когда отец разжал руки.
Редмонд повел ее через весь зал к парадным дверям. Гости провожали их взглядами.
– Что ж, – заметила одна, не слишком родовитая дама, – из пальчика леди Маргарет раз и навсегда вы дернули самый острый шип.
– Да, но в ее розовом венце осталось еще немало других шипов, – отозвалась другая. – Я слыхала от надежных людей, что Айронстаг лелеет брачные планы касательно одной дамы из Линкольншира.
– Я слыхала то же самое, только о некой девице из Лидса, – прибавила третья. – Поговаривают, что Айронстагу приглянулась не только она сама, но и ее земли.
Первая дама рассмеялась.
– Да неужто? Представляю, как будет удивлена леди Маргарет, узнав об этих дамах.
– Вовсе нет, дорогая моя, возразила ей подруга. – Всем известно, что она бесплодна, как библейская смоковница. Айронстаг никогда не рискнет взять в жены бесплодную женщину.
4
Соланж на время сняла с себя все драгоценности и отдала их одному из приближенных Редмонда. Он не позволил ей скакать на собственной лошади. По его настоянию Соланж уселась впереди него на красивого жеребца с горящими глазами.
– Так будет удобней нам обоим, – заметил Редмонд и прижал ее к себе, укрыв собственным плащом.
– Между прочим, – сказала она, – я отличная всадница и могла бы наравне с вами ехать в своем седле, если вы позволите мне переодеться.
– Наравне со мной? На этой твоей кобылке? Нет уж. Ты поедешь со мной. Я хочу засветло добраться до первой заставы. И переодеваться тебе незачем.
Не дав ей ответить, Редмонд пришпорил жеребца, и тот резво поскакал вперед.
– Прижмись ко мне, – велел он. Соланж оставалось только повиноваться.
Серый жеребец с двумя всадниками миновал ворота и, взбивая копытами пыль, понесся на восток.
Итак, все было кончено. И так просто! Соланж ни разу не оглянулась.
На высокой стене замка стоял Дэймон Вульф и провожал глазами всадников. Когда они скрылись из глаз, он повернулся и ушел в свою комнату – собирать вещи.
Конь был хорошо выезжен и шел легко и мягко, сначала галопом, потом легкой рысью и в конце концов перешел на шаг.
Молодые хранили молчание. У Соланж слипались глаза, но она изо всех сил боролась со сном, чтобы не опираться на графа. Гордость до поры до времени поддерживала девушку, но усталость взяла верх. Соланж забылась глубоким сном, припав к груди мужа.
Он смотрел на ее сонное лицо, очарованный тем, что видит его так близко. Во сне она походила на ангела. Спокойные, умиротворенные черты. Длинные темные ресницы, словно нарисованные брови, полные чувственные губы и слабый румянец, проступающий сквозь бледную кожу. Редмонд был совершенно удовлетворен ее внешностью. Он улыбнулся про себя. Пусть себе спит, а уж он постарается, чтобы она оказалась от Айронстага как можно дальше.
Соланж очнулась от сна. Кто-то нес ее на руках, и жесткая борода колола ей щеку. Она открыла глаза в тот миг, когда ее укладывали на ложе из шкур. Над ней склонился незнакомец, рыжебородый, с пронзительно сияющими глазами. Испуганная, Соланж вскрикнула и отпрянула назад, пытаясь укрыться от него шкурами.
– Не бойся! – Сильные руки крепче стиснули ее плечи. – Сегодня ночью ты будешь спать одна в собственном шатре.
И тут Соланж узнала это лицо и этот голос. И вспомнила все, что случилось за последние два дня.
– Я буду со своими людьми. Если тебе что-то понадобится, у входа в шатер стоит стража. Доброй ночи, женушка.
И Редмонд покинул шатер. Соланж слышала, как он говорит со стражей. Потом его шаги зашуршали по сухой палой листве.
Она села, потирая виски. Все тело ныло, точно избитое, и даже мягкие шкуры не спасали от этой боли. Была глубокая ночь. Ей не оставили ни свечи, ни лампы. Лунный свет едва проникал через стенки шатра, и Соланж, как ни старалась, ничего не могла разглядеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66