Где же мне, по-твоему, взять те сто тысяч экю, которые ему обещаны?
Крильон не успел ответить, как вошел паж Готье.
— Ваше величество, — сказал он, — ее величество королева-мать просит ваше величество принять ее величество!
— Пусть войдет! — приказал Карл.
— Ах, черт возьми, государь, — сказал тогда Крильон, — а я-то хотел без помехи сообщить вашему величеству кое-что относительно Рене!
— Не беспокойся, герцог, на этот раз я не уступлю! Екатерина вошла в комнату бледная и грустная. Она ласково поздоровалась с Крильоном, и последний подумал: «Черт возьми! Я предпочел бы взгляд, полный злобы! Когда королева настроена добродушно, значит, она уверена в победе!»
— Ваше величество, — сказала королева, — я очень счастлива, что мне удалось открыть ваши глаза на истинных врагов монархии и трона. Теперь же, когда я не нужна вам более, я пришла просить разрешения вернуться в замок Амбуаз.
— Что такое? — удивился король, заподозривший, что за этим что-то должно крыться.
— Я имела смелость просить ваше величество выслать наваррского короля из Франции. Теперь я вижу, что была не права, и почтительнейше прошу ваше величество не чинить королю Генриху никаких неприятностей!
— Полно, ваше величество, — сказал король, — играйте-ка со мной лучше в открытую! Вы хотите добиться помилования Рене, не так ли?
— Нет, ваше величество, я отказываюсь долее защищать Рене. Мне пришлось случайно убедиться, что, в сущности говоря. я одна только и защищаю его, и я подумала, что, быть может. меня ослепляет личная привязанность. Монарх не может следовать голосу сердца вопреки желанию всего народа. Поэтому-то я и решила предоставить Рене его участи.
— Мне кажется, вы совершенно правы, действуя так, ваше величество, — сказал король. — Значит, решено: Генрих остается в Лувре, а Рене будет колесован!
— Вы единственный хозяин во Франции, ваше величество, — покорно ответила Екатерина.
— Великолепно, — сказал король, — это дает мне экономию в сто тысяч экю плюс еще первоклассную крепость!
Королева не поняла ничего в этом восклицании и хотела попросить объяснения, однако король продолжал:
— Вы же, государыня, останетесь возле меня, так как я нуждаюсь в ваших советах!
«Я был прав! — мрачно подумал Крильон. — Королева что-то затеяла и рассчитывает на успех. Будет произведена отчаянная попытка спасти Рене. Ну, смотри, Крильон, держи ухо востро!»
XII
Мы оставили пажа Рауля запертым в комнате Нанси. Сначала он терпеливо дожидался возвращения девушки, но потом ему стало скучно. От нечего делать он решил понаблюдать за королевой Екатериной и с этой целью вывернул знакомый ему квадратик паркета и лег на пол, чтобы приникнуть глазом к потайному отверстию.
С первого взгляда ему показалось, что комната королевы Екатерины совершенно пуста, но, приглядевшись повнимательнее, он заметил, что в углу съежилась какая-то человеческая фигура. Это была полуобнаженная женщина с распущенными черными волосами и дико блуждающими глазами. Приглядевшись повнимательнее, Рауль узнал Паолу.
— Готов держать пари, что Нанси ничего не знает об этом! — пробормотал он.
Послышался треск отпираемого замка, и в комнату вошла Нанси.
— Вот любопытный! — сказала она.
— Тише! — остановил ее паж. Нанси засмеялась и сказала:
— Вот и видно, что ты вернулся из провинции! Иначе ты знал бы, что королева Екатерина переселилась в соседнюю комнату, так как ей было слишком жарко в этой летом!
— Очень возможно, а все-таки посмотрите-ка! — ответил Рауль.
Нанси опустилась на колени и посмотрела в отверстие. Хотя она и знала от Крильона, что прошлой ночью три неизвестных кавалера в сопровождении замаскированной дамы вырвали у бродяг дочь Рене Флорентийца, но ее поразила смелость королевы, решившейся припрятать девушку в самом Лувре. Тем не менее она затаила в себе удивление, взяла Рауля за руку, оттащила его от смотрового отверстия, закрыла последнее и важно сказала:
— Рауль, ты просто неопытный паж, маленький мальчишка, и никогда не будешь в курсе политики двора, пока за это дело не возьмется Нанси.
— Но я только и жду, чтобы вы просветили меня! — ответил паж, глядя на девушку влюбленным взором.
— Ну-с, слушай! Я уже сказала тебе, что королева открыла несуществующий заговор, и это помогло ей вернуть прежнюю милость короля. Однако эта милость была недостаточна для спасения Рене, и вчера его величество приказал Крильону распорядиться казнью. Сегодня королева явилась к его величеству и заявила, что согласна на казнь своего фаворита. Теперь подумай: король приказывает, Крильон сгорает желанием исполнить приказание, королева-мать дает свое согласие. Значит, это приказание исполнено не будет и Рене не будет колесован! Ведь это так очевидно! Однако, когда я сообщила об этом наваррскому королю, он рассмеялся мне прямо в лицо. Вообще никто, решительно никто не хочет верить, что Рене будет спасен!
— Вы ошибаетесь, Нанси! — сказал паж.
— Что такое? И ты?
— Вы ошибаетесь, что никто не верит вам: я держусь того же мнения, что и вы!
— Ах ты льстец! — сказала Нанси розовея.
— Нет, я просто люблю вас! — ответил паж, набираясь храбрости и обвивая гибкую талию девушки одной рукой, а другой взяв ее за руку.
— Однако! — смеясь, сказала Нанси. — Ты сделал большие успехи во время путешествия! Ты стал смелее, мой мальчик!
— Только потому, что люблю вас! — повторил паж.
— Браво, браво! — не переставая смеяться, воскликнула Нанси.
Тогда паж крепко прижал к себе девушку и запечатлел на ее розовых щечках два сочных поцелуя. Он хотел повторить эту приятную операцию, но Нанси ловко вывернулась из его объятий, подбежала к двери, открыла ее и сказала:
— Эге! Вы становитесь чересчур предприимчивы, сударь! Ну-с, проваливайте!
Ввиду того что Рауль совершенно не выказывал желания расставаться с Нанси на самом интересном месте их разговора, она взяла его за плечи и бесцеремонно вытолкала в коридор.
Рауль отправился восвояси, думая то об очаровательной Нанси, то о Рене, которого, по мнению Нанси, непременно спасут. В этом отношении он был далеко не единственным человеком, думавшим о Рене: весь Лувр был занят мыслями о том, действительно ли королева допустит казнь своего любимца и как она решится пойти наперекор прямому желанию короля.
А тот, о котором думало столько умов, мрачно сидел в подземелье неприступного Шатле. Нам уже приходилось говорить, что губернатор Шатле, сир де Фуррон, был, подобно Крильону, неподкупным служакой и непреклонным рабом долга, которого не удавалось запугать никакими угрозами, что еще более уменьшало шансы Рене на спасение. Тем не менее губернатор с нетерпением ожидал, когда его избавят от такого опасного и беспокойного узника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Крильон не успел ответить, как вошел паж Готье.
— Ваше величество, — сказал он, — ее величество королева-мать просит ваше величество принять ее величество!
— Пусть войдет! — приказал Карл.
— Ах, черт возьми, государь, — сказал тогда Крильон, — а я-то хотел без помехи сообщить вашему величеству кое-что относительно Рене!
— Не беспокойся, герцог, на этот раз я не уступлю! Екатерина вошла в комнату бледная и грустная. Она ласково поздоровалась с Крильоном, и последний подумал: «Черт возьми! Я предпочел бы взгляд, полный злобы! Когда королева настроена добродушно, значит, она уверена в победе!»
— Ваше величество, — сказала королева, — я очень счастлива, что мне удалось открыть ваши глаза на истинных врагов монархии и трона. Теперь же, когда я не нужна вам более, я пришла просить разрешения вернуться в замок Амбуаз.
— Что такое? — удивился король, заподозривший, что за этим что-то должно крыться.
— Я имела смелость просить ваше величество выслать наваррского короля из Франции. Теперь я вижу, что была не права, и почтительнейше прошу ваше величество не чинить королю Генриху никаких неприятностей!
— Полно, ваше величество, — сказал король, — играйте-ка со мной лучше в открытую! Вы хотите добиться помилования Рене, не так ли?
— Нет, ваше величество, я отказываюсь долее защищать Рене. Мне пришлось случайно убедиться, что, в сущности говоря. я одна только и защищаю его, и я подумала, что, быть может. меня ослепляет личная привязанность. Монарх не может следовать голосу сердца вопреки желанию всего народа. Поэтому-то я и решила предоставить Рене его участи.
— Мне кажется, вы совершенно правы, действуя так, ваше величество, — сказал король. — Значит, решено: Генрих остается в Лувре, а Рене будет колесован!
— Вы единственный хозяин во Франции, ваше величество, — покорно ответила Екатерина.
— Великолепно, — сказал король, — это дает мне экономию в сто тысяч экю плюс еще первоклассную крепость!
Королева не поняла ничего в этом восклицании и хотела попросить объяснения, однако король продолжал:
— Вы же, государыня, останетесь возле меня, так как я нуждаюсь в ваших советах!
«Я был прав! — мрачно подумал Крильон. — Королева что-то затеяла и рассчитывает на успех. Будет произведена отчаянная попытка спасти Рене. Ну, смотри, Крильон, держи ухо востро!»
XII
Мы оставили пажа Рауля запертым в комнате Нанси. Сначала он терпеливо дожидался возвращения девушки, но потом ему стало скучно. От нечего делать он решил понаблюдать за королевой Екатериной и с этой целью вывернул знакомый ему квадратик паркета и лег на пол, чтобы приникнуть глазом к потайному отверстию.
С первого взгляда ему показалось, что комната королевы Екатерины совершенно пуста, но, приглядевшись повнимательнее, он заметил, что в углу съежилась какая-то человеческая фигура. Это была полуобнаженная женщина с распущенными черными волосами и дико блуждающими глазами. Приглядевшись повнимательнее, Рауль узнал Паолу.
— Готов держать пари, что Нанси ничего не знает об этом! — пробормотал он.
Послышался треск отпираемого замка, и в комнату вошла Нанси.
— Вот любопытный! — сказала она.
— Тише! — остановил ее паж. Нанси засмеялась и сказала:
— Вот и видно, что ты вернулся из провинции! Иначе ты знал бы, что королева Екатерина переселилась в соседнюю комнату, так как ей было слишком жарко в этой летом!
— Очень возможно, а все-таки посмотрите-ка! — ответил Рауль.
Нанси опустилась на колени и посмотрела в отверстие. Хотя она и знала от Крильона, что прошлой ночью три неизвестных кавалера в сопровождении замаскированной дамы вырвали у бродяг дочь Рене Флорентийца, но ее поразила смелость королевы, решившейся припрятать девушку в самом Лувре. Тем не менее она затаила в себе удивление, взяла Рауля за руку, оттащила его от смотрового отверстия, закрыла последнее и важно сказала:
— Рауль, ты просто неопытный паж, маленький мальчишка, и никогда не будешь в курсе политики двора, пока за это дело не возьмется Нанси.
— Но я только и жду, чтобы вы просветили меня! — ответил паж, глядя на девушку влюбленным взором.
— Ну-с, слушай! Я уже сказала тебе, что королева открыла несуществующий заговор, и это помогло ей вернуть прежнюю милость короля. Однако эта милость была недостаточна для спасения Рене, и вчера его величество приказал Крильону распорядиться казнью. Сегодня королева явилась к его величеству и заявила, что согласна на казнь своего фаворита. Теперь подумай: король приказывает, Крильон сгорает желанием исполнить приказание, королева-мать дает свое согласие. Значит, это приказание исполнено не будет и Рене не будет колесован! Ведь это так очевидно! Однако, когда я сообщила об этом наваррскому королю, он рассмеялся мне прямо в лицо. Вообще никто, решительно никто не хочет верить, что Рене будет спасен!
— Вы ошибаетесь, Нанси! — сказал паж.
— Что такое? И ты?
— Вы ошибаетесь, что никто не верит вам: я держусь того же мнения, что и вы!
— Ах ты льстец! — сказала Нанси розовея.
— Нет, я просто люблю вас! — ответил паж, набираясь храбрости и обвивая гибкую талию девушки одной рукой, а другой взяв ее за руку.
— Однако! — смеясь, сказала Нанси. — Ты сделал большие успехи во время путешествия! Ты стал смелее, мой мальчик!
— Только потому, что люблю вас! — повторил паж.
— Браво, браво! — не переставая смеяться, воскликнула Нанси.
Тогда паж крепко прижал к себе девушку и запечатлел на ее розовых щечках два сочных поцелуя. Он хотел повторить эту приятную операцию, но Нанси ловко вывернулась из его объятий, подбежала к двери, открыла ее и сказала:
— Эге! Вы становитесь чересчур предприимчивы, сударь! Ну-с, проваливайте!
Ввиду того что Рауль совершенно не выказывал желания расставаться с Нанси на самом интересном месте их разговора, она взяла его за плечи и бесцеремонно вытолкала в коридор.
Рауль отправился восвояси, думая то об очаровательной Нанси, то о Рене, которого, по мнению Нанси, непременно спасут. В этом отношении он был далеко не единственным человеком, думавшим о Рене: весь Лувр был занят мыслями о том, действительно ли королева допустит казнь своего любимца и как она решится пойти наперекор прямому желанию короля.
А тот, о котором думало столько умов, мрачно сидел в подземелье неприступного Шатле. Нам уже приходилось говорить, что губернатор Шатле, сир де Фуррон, был, подобно Крильону, неподкупным служакой и непреклонным рабом долга, которого не удавалось запугать никакими угрозами, что еще более уменьшало шансы Рене на спасение. Тем не менее губернатор с нетерпением ожидал, когда его избавят от такого опасного и беспокойного узника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30