Очевидно, душа покойного Фулькера желала более всего, чтобы я отвез его шпагу в Тет-Фульк. Я собрал сведения, расспросил французов и наконец узнал от одного рыцаря, уроженца Пуату, что Тет-Фульк – старый замок, находившийся в лесу, в восьми или десяти милях от Пуату. Об этом замке рассказывали самые необыкновенные и фантастические вещи; по всему краю ходили слухи, что там можно было видеть множество любопытных предметов, и особенно замечательны были доспехи знаменитого Фулька Тальефера и вооружения убитых им рыцарей. Утверждали, что в роде Фулькеров с незапамятных времен существовал обычай вешать в этом замке оружие, которое они употребляли или на войне, или на дуэлях.
Я уехал с Мальты, сначала в Рим, где покаялся кардиналу – великому исповедателю в совершенном мною преступлении. Я рассказал ему также и об ужасном видении, преследовавшем меня. Он пожалел меня и уверил, что подобные видения представлялись и другим, и что Господь в своем правосудии позволяет иногда душам умерших в смертном грехе являться на землю и просить молитв или у друзей, или у родных, или у самого убийцы. Наконец, кардинал не отказал мне в разрешении, которого я заслужил моим искренним раскаянием, но сказал, что прежде я должен подвергнуться строгому покаянию и что я буду очищен и разрешен только тогда, как в капелле Тет-Фульк будут отслужены сто панихид, составлявших часть моего покаяния. Так как я очень торопился исполнить наложенное на меня покаяние, надеясь, что видение исчезнет тотчас после этого, то взял с собой шпагу командора и немедленно отправился во францию.
Едва ступил я на землю вашего отечества, меня начала преследовать сквернейшая погода, так что я проехал Францию под проливным дождем; в некоторых местах лошади вязли по колени в грязи. Однако я кое-как добрался до Пуату, где остановился в гостинице довольно неплохой. В этот пень дождь лил еще сильнее обыкновенного, платье мое промокло насквозь, и я чувствовал сильную дрожь, пробегавшую по моим окостеневшим членам. Поэтому вместо того, чтобы тотчас же отправиться в отведенную для меня комнату, я уселся в общей зале у высокого камина, который несколько огромных поленьев превратили в пылающую печь. В эту залу беспрестанно входили и выходили путешественники, а хозяин с озабоченным видом отдавал приказания слугам. Имя командора Фулька де Фулькера, произнесенное возле меня, вдруг заставило меня приподняться.
– Фамилия угасла… – говорил один из путешественников, которого я, судя по костюму, принял за мелкого окрестного дворянина, ехавшего из своего поместья в Пуату…
– О какой фамилии говорите вы? – спросил другой собеседник.
– Э! Разумеется о Фулькерах!
– Знатный дворянский род! Только слава дурная!
– А что, разве командор умер? – спросил вдруг кто-то.
– Как! Вы не слыхали этой новости?
– Право, нет.
– Командор был убит на Мальте, два или три месяца тому назад.
– На дуэли?
– Да…
– Известно, кем?
– Испанским рыцарем, которого имени я не знаю.
– Вот доблестная шпага, нанесшая удар, достойный похвалы! Не думаю, чтобы много слез было пролито в память командора Фулька! Дурной был человек!..
– Скажите лучше: воплощенный дьявол, предмет ужаса своих вассалов, у которых он убивал сыновей и насиловал жен и дочерей.
– Он кажется редко посещал свой замок Тет-Фульк?..
– Да, но как ни редки были его приезды, все-таки они случались слишком часто…
– Впрочем, если уж его нет на свете, следует простить ему грехи, и пусть Господь успокоит его душу!..
– Говоря откровенно, я думаю, что дьявол всегда считал ее своей законной собственностью…
Этот разговор, который я передаю вам почти буквально, доказал мне, что известие о смерти командора опередило меня в Пуату и что в этом городе о нем сожалели еще менее, нежели на Мальте. Признаюсь, я был очень рад, что люди, знавшие командора, так единодушно осуждали его. Я думал, не знаю справедливо или нет, что теперь я был менее виновен, не исполнив просьбы человека, столь глубоко ненавидимого. Но все-таки мне надо было исполнить мое покаяние, и я решился сделать это на другой же день, в четверг, чтобы в пятницу не быть в замке Тет-Фульк.
XXXIX. Лес
В этот же вечер после ужина я позвал хозяина в мою комнату, чтобы собрать нужные для меня сведения.
– Как далеко отсюда до Тет-Фулька? – спросил я.
Трактирщик взглянул на меня с изумлением и вскричал:
– Вы едете в замок Тет-Фульк?
– Еду, – отвечал я.
– Разве вы не знаете, что в замке никто не живет и что последний владелец его Фульк де Фулькер недавно умер на острове Мальте?..
– Знаю и прошу вас только отвечать на мои вопросы.
– Это другое дело, – прошептал трактирщик. – Отсюда до Тет-Фулька восемь лье.
– А какова туда дорога?
– Плоха… и в хорошее-то время по ней мудрено ездить, а теперь, после дождей, об экипаже нечего и думать; разве что верхом…
– Можете вы достать для меня проводника?
– До половины дороги, не дальше.
– Почему же только до половины дороги?
– Да потому, что с того места, которое называется Лощиной Мертвого Человека, лес пользуется такой дурной славой, что ни за какие деньги вы не уговорите жителей Пуату проехать туда с вами…
– Что же говорят об этом лесе?
– Много ужасного.
– Однако что именно?
– Говорят о колдовстве, о чародействе, о страшных привидениях, о злых духах, которые сбивают путешественников с пути, привлекают к невидимым пропастям… Там несчастные гибнут…
– Как вы думаете, справедливы ли эти слухи?
– Клянусь честью, не знаю, но так говорят и этого достаточно, чтобы напугать любого из здешних жителей.
– Ну так достаньте мне проводника только до Лощины Мертвого Человека, как вы называете это место, дальше я отправлюсь один…
– А когда вы намерены отправиться?
– Завтра.
– В котором часу?
– На рассвете.
– Хорошо, ваши приказания будут исполнены.
Трактирщик хотел удалиться. Я удержал его.
– Это еще не все…
– Что прикажете?
– Я желаю, чтобы вы достали мне полный костюм пилигрима, с четками и посохом!..
Я заметил, что трактирщик смотрел на меня с глупым удивлением, и прибавил:
– Я иду в Замок Тет-Фульк вследствие данного обета и потому нахожу приличным надеть смиренный и освященный костюм для исполнения этого обета…
– Костюм будет у вас вместе с проводником, – отвечал трактирщик.
На другое утро все было готово. Я надел длинную коричневую рясу странствующего пилигрима. Под этой рясой я привязал с одного боку шпагу командора, а с другого кожаный кошелек, достаточно набитый золотыми монетами, которыми должен был заплатить за сто панихид. Спустившись в нижнюю залу, я нашел там моего проводника. Это был молодой крестьянин, лет пятнадцати или шестнадцати, худощавое и бледное лицо которого, окруженное белокурыми, почти бесцветными волосами, не имело решительно никакого характера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Я уехал с Мальты, сначала в Рим, где покаялся кардиналу – великому исповедателю в совершенном мною преступлении. Я рассказал ему также и об ужасном видении, преследовавшем меня. Он пожалел меня и уверил, что подобные видения представлялись и другим, и что Господь в своем правосудии позволяет иногда душам умерших в смертном грехе являться на землю и просить молитв или у друзей, или у родных, или у самого убийцы. Наконец, кардинал не отказал мне в разрешении, которого я заслужил моим искренним раскаянием, но сказал, что прежде я должен подвергнуться строгому покаянию и что я буду очищен и разрешен только тогда, как в капелле Тет-Фульк будут отслужены сто панихид, составлявших часть моего покаяния. Так как я очень торопился исполнить наложенное на меня покаяние, надеясь, что видение исчезнет тотчас после этого, то взял с собой шпагу командора и немедленно отправился во францию.
Едва ступил я на землю вашего отечества, меня начала преследовать сквернейшая погода, так что я проехал Францию под проливным дождем; в некоторых местах лошади вязли по колени в грязи. Однако я кое-как добрался до Пуату, где остановился в гостинице довольно неплохой. В этот пень дождь лил еще сильнее обыкновенного, платье мое промокло насквозь, и я чувствовал сильную дрожь, пробегавшую по моим окостеневшим членам. Поэтому вместо того, чтобы тотчас же отправиться в отведенную для меня комнату, я уселся в общей зале у высокого камина, который несколько огромных поленьев превратили в пылающую печь. В эту залу беспрестанно входили и выходили путешественники, а хозяин с озабоченным видом отдавал приказания слугам. Имя командора Фулька де Фулькера, произнесенное возле меня, вдруг заставило меня приподняться.
– Фамилия угасла… – говорил один из путешественников, которого я, судя по костюму, принял за мелкого окрестного дворянина, ехавшего из своего поместья в Пуату…
– О какой фамилии говорите вы? – спросил другой собеседник.
– Э! Разумеется о Фулькерах!
– Знатный дворянский род! Только слава дурная!
– А что, разве командор умер? – спросил вдруг кто-то.
– Как! Вы не слыхали этой новости?
– Право, нет.
– Командор был убит на Мальте, два или три месяца тому назад.
– На дуэли?
– Да…
– Известно, кем?
– Испанским рыцарем, которого имени я не знаю.
– Вот доблестная шпага, нанесшая удар, достойный похвалы! Не думаю, чтобы много слез было пролито в память командора Фулька! Дурной был человек!..
– Скажите лучше: воплощенный дьявол, предмет ужаса своих вассалов, у которых он убивал сыновей и насиловал жен и дочерей.
– Он кажется редко посещал свой замок Тет-Фульк?..
– Да, но как ни редки были его приезды, все-таки они случались слишком часто…
– Впрочем, если уж его нет на свете, следует простить ему грехи, и пусть Господь успокоит его душу!..
– Говоря откровенно, я думаю, что дьявол всегда считал ее своей законной собственностью…
Этот разговор, который я передаю вам почти буквально, доказал мне, что известие о смерти командора опередило меня в Пуату и что в этом городе о нем сожалели еще менее, нежели на Мальте. Признаюсь, я был очень рад, что люди, знавшие командора, так единодушно осуждали его. Я думал, не знаю справедливо или нет, что теперь я был менее виновен, не исполнив просьбы человека, столь глубоко ненавидимого. Но все-таки мне надо было исполнить мое покаяние, и я решился сделать это на другой же день, в четверг, чтобы в пятницу не быть в замке Тет-Фульк.
XXXIX. Лес
В этот же вечер после ужина я позвал хозяина в мою комнату, чтобы собрать нужные для меня сведения.
– Как далеко отсюда до Тет-Фулька? – спросил я.
Трактирщик взглянул на меня с изумлением и вскричал:
– Вы едете в замок Тет-Фульк?
– Еду, – отвечал я.
– Разве вы не знаете, что в замке никто не живет и что последний владелец его Фульк де Фулькер недавно умер на острове Мальте?..
– Знаю и прошу вас только отвечать на мои вопросы.
– Это другое дело, – прошептал трактирщик. – Отсюда до Тет-Фулька восемь лье.
– А какова туда дорога?
– Плоха… и в хорошее-то время по ней мудрено ездить, а теперь, после дождей, об экипаже нечего и думать; разве что верхом…
– Можете вы достать для меня проводника?
– До половины дороги, не дальше.
– Почему же только до половины дороги?
– Да потому, что с того места, которое называется Лощиной Мертвого Человека, лес пользуется такой дурной славой, что ни за какие деньги вы не уговорите жителей Пуату проехать туда с вами…
– Что же говорят об этом лесе?
– Много ужасного.
– Однако что именно?
– Говорят о колдовстве, о чародействе, о страшных привидениях, о злых духах, которые сбивают путешественников с пути, привлекают к невидимым пропастям… Там несчастные гибнут…
– Как вы думаете, справедливы ли эти слухи?
– Клянусь честью, не знаю, но так говорят и этого достаточно, чтобы напугать любого из здешних жителей.
– Ну так достаньте мне проводника только до Лощины Мертвого Человека, как вы называете это место, дальше я отправлюсь один…
– А когда вы намерены отправиться?
– Завтра.
– В котором часу?
– На рассвете.
– Хорошо, ваши приказания будут исполнены.
Трактирщик хотел удалиться. Я удержал его.
– Это еще не все…
– Что прикажете?
– Я желаю, чтобы вы достали мне полный костюм пилигрима, с четками и посохом!..
Я заметил, что трактирщик смотрел на меня с глупым удивлением, и прибавил:
– Я иду в Замок Тет-Фульк вследствие данного обета и потому нахожу приличным надеть смиренный и освященный костюм для исполнения этого обета…
– Костюм будет у вас вместе с проводником, – отвечал трактирщик.
На другое утро все было готово. Я надел длинную коричневую рясу странствующего пилигрима. Под этой рясой я привязал с одного боку шпагу командора, а с другого кожаный кошелек, достаточно набитый золотыми монетами, которыми должен был заплатить за сто панихид. Спустившись в нижнюю залу, я нашел там моего проводника. Это был молодой крестьянин, лет пятнадцати или шестнадцати, худощавое и бледное лицо которого, окруженное белокурыми, почти бесцветными волосами, не имело решительно никакого характера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113