Однако все девчонки класса тайно были влюблены именно в него. Не одно девичье сердце разбилось об умные голубые глаза и обаятельную улыбку, которая никогда не сходила с Лешкиного лица. Только вздыхали и мучились девчонки напрасно, потому что его собственное сердце навек и бесповоротно было отдано другой. Той, что в эту самую минуту поджидала Казарина возле Троицких ворот.
Первая красавица 10 «А» Танька Шапилина, дочь грозного и всесильного начальника особого сектора ЦК, нетерпеливо прохаживалась вдоль Арсенала. Завидев Лешку, она сняла с груди новенький «ФЭД»:
– Стой, ни с места…
Казарин на секунду замер, восхищенно уставившись на фотоаппарат:
– Откуда?
Танька щелкнула затвором.
– Отец подарил. За контрольную по математике.
– А-а-а… – хмыкнул Лешка, – ту, что ты у меня списала?
– А какое это имеет значение? Кстати, я жду тебя последний раз. Ты меня компрометируешь!
Лешка подхватил Танькин портфель и, взяв ее за руку, потащил к кремлевской проходной:
– Ты сама себя компрометируешь своими знаниями. Он хотел сказать еще что-то назидательное, но в этот момент раздался звук клаксона. Ребята обернулись и увидели притормаживающий черный лакированный лимузин.
– О, отец… – растерялся Лешка. – Давно не виделись!
– Ты кое-что забыл. – Владимир Константинович протянул сыну сверток. Догадавшись о содержимом, Лешка быстро спрятал пакет в портфель.
– Нечего на голодном пайке весь день сидеть, – усмехнулся отец.
Танька, наблюдавшая за Казариными, выждала момент и втиснулась в разговор:
– Здрасьте, дядь Володь. А вы – на службу или как?
– А что, барышня, вас подвезти?
Танька поправила бант на косе и, хитро улыбнувшись, сказала:
– Не-ет, меня не надо! А вот Лешечку, – она кивнула в сторону Казарина, – просто необходимо: его от голода ветром может сдуть по дороге.
Лешка покраснел:
– Пап, ты ее не слушай. Она… – Лешка шутя толкнул Таньку в бок, – будущая журналистка! Язык-то без костей…
Казарин-старший усмехнулся:
– Ладно, хоть это и не положено, садитесь. Вы же не проболтаетесь?
– Могила!
Шапилина первая нырнула в автомобиль, устроилась на заднем сиденье и втащила за собой упирающегося Лешку.
Машина тронулась, выкатилась на улицу Горького, и колеса зашуршали по свежевымытой мостовой. За окошком замелькали дома, магазины, киоски. Лимузин на секунду замер перед светофором возле автобусной остановки. Люди стояли поперек тротуара, игнорируя надпись на асфальте: «Ожидая автобуса, стойте вдоль тротуара». Надо сказать, что постовой пытался навести порядок. Безуспешно. Очередь ненадолго выстраивалась в прямую линию, а затем снова возвращалась в прежнее состояние.
Люди с остановки с завистью и опаской глядели на кремлевский лимузин, фырчащий у светофора. Лешка поймал несколько взглядов, и ему стало жутко неудобно. Наконец машина тронулась и снова понеслась по Москве. Свежий ветерок, пробивающийся сквозь ветровик, трепал Танькину челку. Она тоже заметила взгляды людей на остановке и по-своему расценила их.
– Эх, дядь Володь, я тоже хочу водителем стать, – вдруг заявила Шапилина.
– Хочешь – станешь, – серьезно ответил Владимир Константинович.
Лешка рассмеялся:
– И будешь своего отца возить с заседания на заседание.
Шапилина пропустила мимо ушей Лешкину подначку.
– А тяжело на водителя выучиться? – не унималась Танька.
– Ой, тяжело! Сначала надо выучиться на извозчика, потом – на вагоновожатого, а только потом – на шофера, – отшутился Владимир Константинович.
Танька вздохнула и глянула на Лешку.
– Ага, тут выучишься! Контрольная за контрольной… А в июне выпускные экзамены.
Лешка тронул отца за плечо:
– Пап, притормози тут. А то стыда не оберешься. Лимузин остановился за квартал до школы. Первой выскочив на тротуар, Шапилина махнула ручкой:
– Пока, дядь Володь.
Лешка был крайне недоволен. Когда они отошли в сторону, он высказал все, что накопилось у него за дорогу:
– Не хватало, чтобы ребята в школе увидели, что меня папа провожает. Да еще и на казенной машине… Чего ты копаешься?
Таньку подобные мелочи нисколько не смущали. Она остановилась, чтобы поправить юбку, и Лешке пришлось деликатно отвернуться.
– Да ладно! – Танька взяла его под ручку. – Скажи мне: у многих из наших родители ходят пешком? А? Заруби себе на носу у нас в стране равноправие!
Лешка усмехнулся:
– Насчет равноправия – это ты хорошо сострила… Он поставил портфели на землю и сделал в воздухе из пальцев рамку.
– Представляю групповой портрет нашего класса: Степка Микоян, Тимка Фрунзе, Васька Сталин. А снизу… Нет, сверху надпись: «Простые парни с улицы Коммунистической»…
В этот момент из-за угла появилась Вера Чугунова. То ли она еще спала, то ли просто задумалась, но в Лешкино плечо воткнулась со всего маху.
– Вот, еще один простой человек с нашей улицы! Вера заморгала своими огромными ресницами, не понимая, о чем речь.
– С добрым утром, Вера. – Казарин поводил ладонью перед лицом одноклассницы. – Ты что, не проснулась еще? Фамилия моя Казарин, это Старо-Пименовский переулок, город Москва, страна – Советский Союз.
Вера вздернула свой очаровательный носик и фыркнула:
– Ой, какие мы остроумные! – Затем подошла к Тане и взяла ее под руку. – И как ты его выдерживаешь в таких количествах?
Вера Чугунова тоже была красавицей: высокая, кареглазая, с длинными и черными как смоль косами. Таньке она уступала лишь в темпераменте. Некоторая медлительность, над которой посмеивался Казарин, объяснялась романтичностью ее натуры, которую Вера тщательно скрывала. Ведь истинная комсомолка должна быть прямой, принципиальной и лишенной какой бы то ни было сентиментальности. Но это давалось Чугуновой с огромным трудом, особенно в те минуты, когда на ее горизонте появлялся Казарин. При виде Лешки ее сердце замирало, пульс пропадал, и с Чугуновой происходило то же самое, что происходит обычно с кроликом, который вынужден смотреть на удава.
В классе было шумно – все что-то бурно обсуждали. Танька и Лешка не успели спрятать в парту портфели, как к ним подскочил Васька Сталин и заявил:
– Слыхали? В новом фильме Александрова оператор Болтянский впервые применил рирпроекцию.
– Да ну?! – вытаращив глаза, воскликнула Танька. А затем, усмехнувшись, спокойно спросила: – А теперь расскажи, что это такое и с чем ее едят?
– Ну, деревня! – засмеялся Сталин. – Она не знает, что такое рирпроекция!
В этот же момент Вася получил учебником по голове. Казарин как ни в чем не бывало смахнул пыль с обложки:!i
– Вот ты и объясни.
Васька потер затылок, но не обиделся:
– А чего объяснять? Аида после уроков на «Волгу-Волгу», все и увидите.
– Аида!!! – заорали все.
В этот момент в кабинет вошел Аркадий Семенович – учитель математики, и весь класс, хлопая досками парт, замер в приветствии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Первая красавица 10 «А» Танька Шапилина, дочь грозного и всесильного начальника особого сектора ЦК, нетерпеливо прохаживалась вдоль Арсенала. Завидев Лешку, она сняла с груди новенький «ФЭД»:
– Стой, ни с места…
Казарин на секунду замер, восхищенно уставившись на фотоаппарат:
– Откуда?
Танька щелкнула затвором.
– Отец подарил. За контрольную по математике.
– А-а-а… – хмыкнул Лешка, – ту, что ты у меня списала?
– А какое это имеет значение? Кстати, я жду тебя последний раз. Ты меня компрометируешь!
Лешка подхватил Танькин портфель и, взяв ее за руку, потащил к кремлевской проходной:
– Ты сама себя компрометируешь своими знаниями. Он хотел сказать еще что-то назидательное, но в этот момент раздался звук клаксона. Ребята обернулись и увидели притормаживающий черный лакированный лимузин.
– О, отец… – растерялся Лешка. – Давно не виделись!
– Ты кое-что забыл. – Владимир Константинович протянул сыну сверток. Догадавшись о содержимом, Лешка быстро спрятал пакет в портфель.
– Нечего на голодном пайке весь день сидеть, – усмехнулся отец.
Танька, наблюдавшая за Казариными, выждала момент и втиснулась в разговор:
– Здрасьте, дядь Володь. А вы – на службу или как?
– А что, барышня, вас подвезти?
Танька поправила бант на косе и, хитро улыбнувшись, сказала:
– Не-ет, меня не надо! А вот Лешечку, – она кивнула в сторону Казарина, – просто необходимо: его от голода ветром может сдуть по дороге.
Лешка покраснел:
– Пап, ты ее не слушай. Она… – Лешка шутя толкнул Таньку в бок, – будущая журналистка! Язык-то без костей…
Казарин-старший усмехнулся:
– Ладно, хоть это и не положено, садитесь. Вы же не проболтаетесь?
– Могила!
Шапилина первая нырнула в автомобиль, устроилась на заднем сиденье и втащила за собой упирающегося Лешку.
Машина тронулась, выкатилась на улицу Горького, и колеса зашуршали по свежевымытой мостовой. За окошком замелькали дома, магазины, киоски. Лимузин на секунду замер перед светофором возле автобусной остановки. Люди стояли поперек тротуара, игнорируя надпись на асфальте: «Ожидая автобуса, стойте вдоль тротуара». Надо сказать, что постовой пытался навести порядок. Безуспешно. Очередь ненадолго выстраивалась в прямую линию, а затем снова возвращалась в прежнее состояние.
Люди с остановки с завистью и опаской глядели на кремлевский лимузин, фырчащий у светофора. Лешка поймал несколько взглядов, и ему стало жутко неудобно. Наконец машина тронулась и снова понеслась по Москве. Свежий ветерок, пробивающийся сквозь ветровик, трепал Танькину челку. Она тоже заметила взгляды людей на остановке и по-своему расценила их.
– Эх, дядь Володь, я тоже хочу водителем стать, – вдруг заявила Шапилина.
– Хочешь – станешь, – серьезно ответил Владимир Константинович.
Лешка рассмеялся:
– И будешь своего отца возить с заседания на заседание.
Шапилина пропустила мимо ушей Лешкину подначку.
– А тяжело на водителя выучиться? – не унималась Танька.
– Ой, тяжело! Сначала надо выучиться на извозчика, потом – на вагоновожатого, а только потом – на шофера, – отшутился Владимир Константинович.
Танька вздохнула и глянула на Лешку.
– Ага, тут выучишься! Контрольная за контрольной… А в июне выпускные экзамены.
Лешка тронул отца за плечо:
– Пап, притормози тут. А то стыда не оберешься. Лимузин остановился за квартал до школы. Первой выскочив на тротуар, Шапилина махнула ручкой:
– Пока, дядь Володь.
Лешка был крайне недоволен. Когда они отошли в сторону, он высказал все, что накопилось у него за дорогу:
– Не хватало, чтобы ребята в школе увидели, что меня папа провожает. Да еще и на казенной машине… Чего ты копаешься?
Таньку подобные мелочи нисколько не смущали. Она остановилась, чтобы поправить юбку, и Лешке пришлось деликатно отвернуться.
– Да ладно! – Танька взяла его под ручку. – Скажи мне: у многих из наших родители ходят пешком? А? Заруби себе на носу у нас в стране равноправие!
Лешка усмехнулся:
– Насчет равноправия – это ты хорошо сострила… Он поставил портфели на землю и сделал в воздухе из пальцев рамку.
– Представляю групповой портрет нашего класса: Степка Микоян, Тимка Фрунзе, Васька Сталин. А снизу… Нет, сверху надпись: «Простые парни с улицы Коммунистической»…
В этот момент из-за угла появилась Вера Чугунова. То ли она еще спала, то ли просто задумалась, но в Лешкино плечо воткнулась со всего маху.
– Вот, еще один простой человек с нашей улицы! Вера заморгала своими огромными ресницами, не понимая, о чем речь.
– С добрым утром, Вера. – Казарин поводил ладонью перед лицом одноклассницы. – Ты что, не проснулась еще? Фамилия моя Казарин, это Старо-Пименовский переулок, город Москва, страна – Советский Союз.
Вера вздернула свой очаровательный носик и фыркнула:
– Ой, какие мы остроумные! – Затем подошла к Тане и взяла ее под руку. – И как ты его выдерживаешь в таких количествах?
Вера Чугунова тоже была красавицей: высокая, кареглазая, с длинными и черными как смоль косами. Таньке она уступала лишь в темпераменте. Некоторая медлительность, над которой посмеивался Казарин, объяснялась романтичностью ее натуры, которую Вера тщательно скрывала. Ведь истинная комсомолка должна быть прямой, принципиальной и лишенной какой бы то ни было сентиментальности. Но это давалось Чугуновой с огромным трудом, особенно в те минуты, когда на ее горизонте появлялся Казарин. При виде Лешки ее сердце замирало, пульс пропадал, и с Чугуновой происходило то же самое, что происходит обычно с кроликом, который вынужден смотреть на удава.
В классе было шумно – все что-то бурно обсуждали. Танька и Лешка не успели спрятать в парту портфели, как к ним подскочил Васька Сталин и заявил:
– Слыхали? В новом фильме Александрова оператор Болтянский впервые применил рирпроекцию.
– Да ну?! – вытаращив глаза, воскликнула Танька. А затем, усмехнувшись, спокойно спросила: – А теперь расскажи, что это такое и с чем ее едят?
– Ну, деревня! – засмеялся Сталин. – Она не знает, что такое рирпроекция!
В этот же момент Вася получил учебником по голове. Казарин как ни в чем не бывало смахнул пыль с обложки:!i
– Вот ты и объясни.
Васька потер затылок, но не обиделся:
– А чего объяснять? Аида после уроков на «Волгу-Волгу», все и увидите.
– Аида!!! – заорали все.
В этот момент в кабинет вошел Аркадий Семенович – учитель математики, и весь класс, хлопая досками парт, замер в приветствии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85