— воскликнул Ханс, обрадованный близостью отдыха.
И он приготовился вскарабкаться по лестнице, но капитан остановил его:
— Подожди. Возможно, что только часть обитателей ушла, а наверху кто-нибудь еще остался и не пожалеет для тебя отравленной стрелы. Дай мне сперва удостовериться в том, что дом совершенно пуст.
Капитан обхватил обеими руками один из столбов и крепко потряс его. Постройка, несмотря на свою устойчивость, вся, от основания до верхушки, слабо качнулась, и послышался легкий треск.
— Если там есть люди наверху, они, надеюсь, проснутся от толчка, — проговорил капитан.
Ван-Сталь поднял глаза к верхней площадке, но не обнаружил наверху никакого движения. Только птицы, уснувшие, верно, на крыше, с громким криком взлетели в воздух.
— Никого, — сказал Ван-Горн.
Ханс полез наверх по одной лестнице, а капитан — по другой. Оба одновременно достигли первого этажа и так же одновременно снова схватились за столбы, заставив задрожать все здание.
Не обнаружив и на этот раз никакого движения и никакого шума, они полезли выше и скоро оказались на второй площадке. Она выступала из-за края столбов, образуя галерею вокруг всего дома.
Тут они остановились: настил площадки показался им ненадежным. Папуасы, удивительно цепкие и подвижные, не очень заботятся о кладке настила в своих воздушных домах: очень часто они оставляют между бамбуковыми стропилами неперекрытые пространства в двадцать—тридцать сантиметров. Но для людей, не привыкших ходить по таким узким мосткам или подверженных головокружению, не слишком-то приятно пробираться по тонким, прогибающимся пластинкам бамбука на высоте пятнадцати метров над землей. За Хансом и капитаном наверх полезли и остальные.
— Черт возьми, — воскликнул Ханс, — ну и галерея! По ней не погуляешь!
— Она неудобна для нас, — заметил капитан. — А папуасам лучше и не надо.
— Но по ней опасно ходить, особенно детям.
— О, их дети проворны, как обезьяны, и такие пустяки не смущают их. Идем дальше.
— Честное слово, у меня нет никакой охоты попасть ногой в провал и слететь вниз. Я предпочитаю ползти на четвереньках.
— Верно, — согласился с ним капитан, — на четвереньках, так на четвереньках. Не стоит зря ломать себе шею.
И оба, уподобившись четвероногим животным, поползли на четвереньках по галерее во внутренние покои. Пол там был покрыт толстыми и крепкими циновками. Капитан и Корнелиус поднялись на ноги и огляделись.
Внутреннее помещение воздушной хижины было замкнуто четырьмя стенами и перекрыто крышей, продолжавшейся над галереей. Все жилье было разделено на четыре комнаты, выходившие на галерею.
Капитан высек огнивом огонь и зажег им несколько сухих листьев. Теперь он мог окончательно убедиться в том, что дом был не только покинут его обитателями, но и что в нем не оставалось ничего, свидетельствовавшего об их пребывании.
— Тем лучше, — сказал он, довольный результатами осмотра, — мы сможем спокойно провести здесь остаток ночи.
— Убрать лестницы? — спросил снизу Ван-Горн.
— Да. Сделай это, Горн, — ответил ему капитан.
Старый моряк стал карабкаться наверх, втаскивая за собой, по мере восхождения, ненужные уже ему лестницы.
— Наконец-то и у нас есть дом, — радовался Ханс.
— Не только дом — целая крепость, откуда мы сможем бомбардировать пиратов, если они снова покажутся.
— Вернее, если они откроют наше убежище, — добавил Ван-Горн, появляясь в это время наверху. — Я боюсь, что они оказались хитрее нас.
— Ты заметил что-нибудь подозрительное? — спросил Ван-Сталь.
— Я могу ошибиться, но в то время как я карабкался наверх, я слышал легкий свист.
— Неужели они напали на наш след?
— Не знаю, что сказать, капитан.
— Втакую ночь? В лесу? — удивился Корнелиус.
— О, у дикарей зрение, как у ночных птиц.
— Но на какую же добычу они рассчитывают, что так упорно преследуют нас?
— Прежде всего на ружья и снаряжение. Их упорство только этим и объясняется.
— Их так соблазняют ружья…
— Конечно. Ведь у них есть только стрелы и сарбаканы. Имей они ружья и патроны — все соседние племена окажутся их данниками.
— Ну, в эту крепость они не смогут забраться, — сказал Ханс.
— Ты забываешь, — возразил ему Корнелиус, — что они могут перерубить бамбуковые столбы.
— Как мы полетим тогда сверху!.. Мне страшно подумать об этом.
— И Ханс зажмурил даже глаза, представляя себе падение воздушного дома.
— Выгляните, ребята, наружу: не слышно ли чего со стороны леса, — предложил капитан.
Ханс и Корнелиус обошли всю галерею, откуда открылась вся поляна в кольце лиственной чащи.
В это время на небе взошла луна и залила все крутом своим светом. Если бы на поляне были люди, юноши легко обнаружили бы их присутствие.
— Никого, — сказал Корнелиус.
Вслед за ними вышел на галерею и Ван-Горн. Царившая всюду тишина, по-видимому, не успокоила его.
— Поляна поросла кустарниками, — сказал он, — пираты могут пробираться, скрываясь за ними. Будьте все же осторожнее.
В этот момент, как будто в подтверждение опасений Ван-Горна, темная полоска пронеслась по воздуху и скрылась за одной из внешних стен жилища, всего в полуметре над головой Лю-Ханга.
— Стрела! — встревоженно шепнул капитан.
Вытянувшись во весь рост, он осторожно вытащил стрелу из стены
— Она пущена из сарбакана, — сказал он.
Стрела имела сантиметров пятьдесят в длину, то был стебель бамбука, заостренный на одном конце, с пучком хлопка и пробкой из растительного мозга — на другом.
— Она отравлена? — спросил Корнелиус.
— Без сомнения, они не могли рассчитывать ранить кого-нибудь из нас таким легким снарядом. Прячьтесь в дом: упас — яд, никого не щадящий.
— Кто же выпустил ее? Неужели пираты?
— Да, они. Живее, в дом…
Все пятеро быстро оставили галерею и спрятались за стенами дома. Как только они были в безопасности, пущенная откуда-то из-за кустарников вторая стрела упала на крышу и, не застряв в ней, полетела на галерею.
Глава семнадцатая. Между огнем и стрелами
Папуасы слабо вооружены и никогда не могут устоять против атак белых с их дальнобойными, меткими ружьями. Они не могут рассчитывать на свои луки, стрелы, палицы — грубые куски очень твердого дерева, на свои копья с костяными наконечниками. Но они обладают оружием, делающим их очень опасными в борьбе, ведущейся из засады.
Это оружие не ими изобретено, они заимствовали его, конечно, у других островитян — малайцев или жителей Борнео. Но пользуются папуасы этим оружием с удивительной ловкостью. Называется оно — сарбакан, а малайцы называют его — сумпитан.
Оно представляет собою полую бамбуковую трубку длиной в полтора метра, начисто вычищенную внутри при помощи тонкого стебля, поэтому стенки ее совершенно ровные и гладкие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45