Рука инки, лежавшая на воинской сумке, сжалась, нащупав связку листьев. Отличный способ, замечательный помощник правителей! Народ одурманивают, и он пребывает в послушании. Он не жаждет ни перемен, ни свободы… не бунтует. В этих листьях народ черпает силы для того, чтобы выполнить приказы и даже удивительную выдержку, необходимую для того, чтобы выстоять в трудный момент.
Он нахмурился. Некоторые жрецы, даже из числа самых мудрых, доказывают, что народ от листьев коки становится тупым, неповоротливым, что меньше рождается детей, что продолжительность человеческой жизни сокращается Глупости. Простого люда из покоренных племен не убывает, а то, что нет стариков, так это к лучшему. Воин же, воспитанный в полном послушании за время долголетней службы, на которую его забирают еще подростком, беспрекословно повинуется приказам своих начальников до самой смерти. Когда силы у него на исходе — его поддержат листья коки. В мужестве и жертвенности по приказу никогда не было недостатка. Так нужно. Покоренные должны работать, и это к лучшему, что они не размышляют.
Он обратился к Синчи:
— Рассказывай дальше!
— А то второе строение — из больших камней — это склад. Дальше, у стен крепости, дом кузнеца, который кует оружие. Рудники вон там, — он показал рукою на одну из окрестных долин. Крепость на недоступной скале преграждала дорогу к ним.
Инка кивнул.
— Пошли. До вечера мне надо быть в Силустани,
Глава седьмая
Теперь идти стало значительно легче, и, хотя крепость оказалась дальше, чем они предполагали, солнце стояло еще высоко, когда путники достигли Силустани.
Но единственные ворота города были заперты, и стража остановила их окриком.
— Ни шагу дальше! Кто вы и что вам нужно?
Воины на городских стенах были в боевых шлемах, закрывавших уши, их вооружение состояло не только из длинных копий-чонт, они держали в руках и легкие метательные дротики, и обоюдоострые секиры с массивными рукоятками.
— Что случилось? — пораженный Синчи осмелился рассуждать вслух. — Столько раз я бывал здесь, и всегда эти ворота запирались только на ночь.
— Эй, вы! Говорите, что вам нужно? — уже со злобой закричал часовой.
Ловчий неторопливо снял шлем, открывая тяжелые золотые серьги в виде колец, которые носили только высшие сановники, откинул походный плащ, обнажая свою короткую воинскую тунику, украшенную красной вышивкой, какую закон разрешал носить только инкам.
— Говори ты! — приказал он Синчи.
— Великий ловчий сына Солнца, инка Кахид, удостоил вас своим прибытием. Открывайте! — поспешно закричал гонец.
Часовые на стене заволновались, начали торопливо переговариваться, потом отозвался кто-то, несомненно привыкший приказывать. Шлем, который показался в бойнице, блестел и был украшен крылом птицы.
— Перед вами Каркильяка, который по велению сына Солнца правит в Силустани. Говори, пришелец, по чьему приказу и зачем прибыл ты сюда?
Ловчий показал поочередно свои знаки и свой кипу, который извлек из сумки.
— От имени сапа-инки, сына Солнца.
— Какого сапа-инки?
— Существует только один сапа-инка, Уаскар, сын Уайны-Капака.
— Да благословит бог Инти его и вас. Открыть ворота! — скомандовал наместник провинции.
В забаррикадированных воротах отодвинулись тяжелые, старательно подогнанные друг к другу брусья. В образовавшуюся щель можно было с трудом протиснуться поодиночке. Ловчий, ни минуты не колеблясь, нырнул в темный проход. Синчи последовал за ним.
На небольшой площади, окруженной глухими стенами, стоял отряд воинов в полном вооружении. Военачальник в дорогих доспехах и в наряде, предписанном для кураков, занимающих высокие должности, почтительно, хотя и с достоинством, приветствовал гостя.
— Я знаю твое имя, великий господин. Мы ожидали твоих приказов по поводу большой охоты.
— Я послал кипу и словесный приказ по дороге на Юнию.
— Я знаю, великий господин. Но гонец свалился с поврежденного моста, и все погибло.
— Поэтому я и прибыл сюда.
— Через горы? Вчера там свирепствовала сильная буря. Даже горцы боятся идти на перевал в такую погоду.
— Я шел по велению сына Солнца, — резко оборвал его Кахид. Ему вспомнились странные вопросы, которыми его остановили у ворот, и он спросил у коменданта крепости:
— Ответь мне, вождь, почему перед началом большой охоты ты прибег к таким предосторожностям? И что значат эти слова: какому сапа-инке я служу?
— Потому что их теперь двое, — мрачно отозвался Гарсильяка. — Великий инка Атауальпа в Кито провозгласил себя сапа-инкой, возложил на голову повязку властелина с двумя перьями птицы коренкенке. Его войска движутся на юг.
Кахид не смог скрыть своего удивления. Он быстро спросил:
— Когда это случилось? Вот уже месяц, как я занят подготовкой к охоте и вести из Куско до меня не доходят.
— Я знаю только, что войска Атауальпы со второй половины минувшего месяца идут к югу. Они движутся вдоль берега океана и завладели уну Анкачс. Идут они также по главной дороге и уже находятся в Кахамарке. А здесь за горами они захватили Мойомамбо. Поэтому я и держу крепостные ворота на замке, — пояснил курака.
— Каковы их силы? — коротко поинтересовался Кахид, и старый воин молча протянул ему свой кипу. Ловчий внимательно присмотрелся к цвету шнурков и принялся перебирать узелки.
— Ну, хорошо, — произнес он минуту спустя. — Ты правильно поступил. Но это не мое дело. Большая охота должна состояться. Теперь мясо будет особенно нужно.
— Твое слово — приказ, великий господин. Однако воины…
— Мне не нужны твои воины. Ты созовешь только местных жителей, как велит закон. А зверя здесь много?
— Много, пожалуй, еще никогда столько не бывало. С момента последней большой охоты особенно расплодились стада вигоней. Гуанако, впрочем, тоже много, как и лесных серн. Больших тити мои люди забивают по нескольку штук в году, и все-таки зверью не видно конца.
— Хорошо, что есть еще тити. А как обстоит дело с незаконной охотой?
— Был один случай, — неохотно отозвался Гарсильяка. — Какой-то переселенец из племени колья убил гуанако. И к тому же самку.
— Как с ним поступили?
— Как повелевает закон, — коротко отозвался воин и в свою очередь спросил: — А сын Солнца намерен остановиться в Силустани?
— Нет. Он поселится в Уануко, где уже готовят дворец и куда прибудет также главная мамакона вместе с избранными девами Солнца.
Комендант крепости, даже не пытаясь скрыть своей радости, принялся все же торопливо объяснять:
— Для нас большое счастье, когда сын Солнца навещает преданный ему город. Но мост на дороге у Юнии сорван… А дворец Уайны-Капака пребывает лишь в ожидании духа своего великого властелина. Для здравствующего сапа-инки мы начали строить новый, но он еще не готов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Он нахмурился. Некоторые жрецы, даже из числа самых мудрых, доказывают, что народ от листьев коки становится тупым, неповоротливым, что меньше рождается детей, что продолжительность человеческой жизни сокращается Глупости. Простого люда из покоренных племен не убывает, а то, что нет стариков, так это к лучшему. Воин же, воспитанный в полном послушании за время долголетней службы, на которую его забирают еще подростком, беспрекословно повинуется приказам своих начальников до самой смерти. Когда силы у него на исходе — его поддержат листья коки. В мужестве и жертвенности по приказу никогда не было недостатка. Так нужно. Покоренные должны работать, и это к лучшему, что они не размышляют.
Он обратился к Синчи:
— Рассказывай дальше!
— А то второе строение — из больших камней — это склад. Дальше, у стен крепости, дом кузнеца, который кует оружие. Рудники вон там, — он показал рукою на одну из окрестных долин. Крепость на недоступной скале преграждала дорогу к ним.
Инка кивнул.
— Пошли. До вечера мне надо быть в Силустани,
Глава седьмая
Теперь идти стало значительно легче, и, хотя крепость оказалась дальше, чем они предполагали, солнце стояло еще высоко, когда путники достигли Силустани.
Но единственные ворота города были заперты, и стража остановила их окриком.
— Ни шагу дальше! Кто вы и что вам нужно?
Воины на городских стенах были в боевых шлемах, закрывавших уши, их вооружение состояло не только из длинных копий-чонт, они держали в руках и легкие метательные дротики, и обоюдоострые секиры с массивными рукоятками.
— Что случилось? — пораженный Синчи осмелился рассуждать вслух. — Столько раз я бывал здесь, и всегда эти ворота запирались только на ночь.
— Эй, вы! Говорите, что вам нужно? — уже со злобой закричал часовой.
Ловчий неторопливо снял шлем, открывая тяжелые золотые серьги в виде колец, которые носили только высшие сановники, откинул походный плащ, обнажая свою короткую воинскую тунику, украшенную красной вышивкой, какую закон разрешал носить только инкам.
— Говори ты! — приказал он Синчи.
— Великий ловчий сына Солнца, инка Кахид, удостоил вас своим прибытием. Открывайте! — поспешно закричал гонец.
Часовые на стене заволновались, начали торопливо переговариваться, потом отозвался кто-то, несомненно привыкший приказывать. Шлем, который показался в бойнице, блестел и был украшен крылом птицы.
— Перед вами Каркильяка, который по велению сына Солнца правит в Силустани. Говори, пришелец, по чьему приказу и зачем прибыл ты сюда?
Ловчий показал поочередно свои знаки и свой кипу, который извлек из сумки.
— От имени сапа-инки, сына Солнца.
— Какого сапа-инки?
— Существует только один сапа-инка, Уаскар, сын Уайны-Капака.
— Да благословит бог Инти его и вас. Открыть ворота! — скомандовал наместник провинции.
В забаррикадированных воротах отодвинулись тяжелые, старательно подогнанные друг к другу брусья. В образовавшуюся щель можно было с трудом протиснуться поодиночке. Ловчий, ни минуты не колеблясь, нырнул в темный проход. Синчи последовал за ним.
На небольшой площади, окруженной глухими стенами, стоял отряд воинов в полном вооружении. Военачальник в дорогих доспехах и в наряде, предписанном для кураков, занимающих высокие должности, почтительно, хотя и с достоинством, приветствовал гостя.
— Я знаю твое имя, великий господин. Мы ожидали твоих приказов по поводу большой охоты.
— Я послал кипу и словесный приказ по дороге на Юнию.
— Я знаю, великий господин. Но гонец свалился с поврежденного моста, и все погибло.
— Поэтому я и прибыл сюда.
— Через горы? Вчера там свирепствовала сильная буря. Даже горцы боятся идти на перевал в такую погоду.
— Я шел по велению сына Солнца, — резко оборвал его Кахид. Ему вспомнились странные вопросы, которыми его остановили у ворот, и он спросил у коменданта крепости:
— Ответь мне, вождь, почему перед началом большой охоты ты прибег к таким предосторожностям? И что значат эти слова: какому сапа-инке я служу?
— Потому что их теперь двое, — мрачно отозвался Гарсильяка. — Великий инка Атауальпа в Кито провозгласил себя сапа-инкой, возложил на голову повязку властелина с двумя перьями птицы коренкенке. Его войска движутся на юг.
Кахид не смог скрыть своего удивления. Он быстро спросил:
— Когда это случилось? Вот уже месяц, как я занят подготовкой к охоте и вести из Куско до меня не доходят.
— Я знаю только, что войска Атауальпы со второй половины минувшего месяца идут к югу. Они движутся вдоль берега океана и завладели уну Анкачс. Идут они также по главной дороге и уже находятся в Кахамарке. А здесь за горами они захватили Мойомамбо. Поэтому я и держу крепостные ворота на замке, — пояснил курака.
— Каковы их силы? — коротко поинтересовался Кахид, и старый воин молча протянул ему свой кипу. Ловчий внимательно присмотрелся к цвету шнурков и принялся перебирать узелки.
— Ну, хорошо, — произнес он минуту спустя. — Ты правильно поступил. Но это не мое дело. Большая охота должна состояться. Теперь мясо будет особенно нужно.
— Твое слово — приказ, великий господин. Однако воины…
— Мне не нужны твои воины. Ты созовешь только местных жителей, как велит закон. А зверя здесь много?
— Много, пожалуй, еще никогда столько не бывало. С момента последней большой охоты особенно расплодились стада вигоней. Гуанако, впрочем, тоже много, как и лесных серн. Больших тити мои люди забивают по нескольку штук в году, и все-таки зверью не видно конца.
— Хорошо, что есть еще тити. А как обстоит дело с незаконной охотой?
— Был один случай, — неохотно отозвался Гарсильяка. — Какой-то переселенец из племени колья убил гуанако. И к тому же самку.
— Как с ним поступили?
— Как повелевает закон, — коротко отозвался воин и в свою очередь спросил: — А сын Солнца намерен остановиться в Силустани?
— Нет. Он поселится в Уануко, где уже готовят дворец и куда прибудет также главная мамакона вместе с избранными девами Солнца.
Комендант крепости, даже не пытаясь скрыть своей радости, принялся все же торопливо объяснять:
— Для нас большое счастье, когда сын Солнца навещает преданный ему город. Но мост на дороге у Юнии сорван… А дворец Уайны-Капака пребывает лишь в ожидании духа своего великого властелина. Для здравствующего сапа-инки мы начали строить новый, но он еще не готов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82