Транд понимал, что смерть короля Хакона явилась для Инги страшным ударом. Так прошло несколько месяцев.
Все это время Инга была задумчива, молчалива, людей сторонилась. Она знала, что иные новорожденные быстро умирают. И каждый вечер молилась об одном: чтобы их дитя – ее и Хакона – подрастало во здравии и чтобы она сама была жива, покуда ребенок в ней нуждается. Увидеть, как он повзрослеет, а там и умереть не жаль. Из досужей болтовни прислуги она узнала, что будущая мать может получить церковное отпущение грехов на случай морской бури, пребывания в зачумленном городе и разрешения от бремени, если за двенадцать дней до родов пойдет к исповеди и примирится с Господом, предавшись милости Божией и испросив у Девы Марии помощи и спасения от душевных мук и опасностей. Но как узнать срок разрешения от бремени, чтобы точно установить этот двенадцатый день? Инга считала так и этак, но уверенности не было. Обратиться к повитухам она не решалась, хотя им ведомы средства и способы определить сроки и пол ребенка – золотые кольца на шнурках, заклинания, кости, раскинутые на земле. Но ведь могут пойти сплетни, а слишком уж многие способны догадаться, кто этому ребенку отец. Правда, она заучила фразу, которую говорит священник, и повторяла ее про себя, чтобы не забыть в случае надобности: «Мария родила Христа, Елисавета родила Иоанна Крестителя, роди же и ты им во славу, прииди, дитя, Господь призывает тебя к свету!»
Инга совсем отчаялась. В народе говорили, что, пока мать ждет ребенка, и она, и младенец беззащитны перед силами зла. Она нечиста и потому опасна для своих близких. Коли она умрет прежде, чем народится дитя, ему тоже должно умереть, чтоб оба они не являлись живым и не терзали их. Вот почему в могилу матери и младенца вбивали кол. Просыпаясь среди ночи, Инга лежала без сна и все думала про этот кол, вбитый в младенца. А еще думала о том, что некрещеный младенец – язычник и похоронят его в неосвященной земле, да и мать тоже нередко лишают христианского погребения. Только бы благополучно разрешиться от бремени, тогда она сразу же, не откладывая, пойдет в церковь, с зажженной свечою в руке, чтобы священник прочитал над нею благословение. Это будет самое счастливое в ее жизни паломничество, коли Господь ради ребенка приведет дожить до этого.
О том, что Инга в тягости, первой догадалась жена священника Транда.
Инга была к этому готова. Достойно и сдержанно она раскрыла перед родичами все свои карты. Священник Транд попросил ее поклясться на Священном писании, что она говорит чистую правду. Он не то чтобы сомневался в Ингиных словах, просто хотел выиграть время и собраться с мыслями. Ему было совершенно ясно: огласка здесь крайне опасна, и не только для ребенка.
Священник и его жена обошлись с Ингой чутко и ласково, как с родной дочерью. Отныне оба они редко впускали в дом пришельцев и с чужаками беседовали лишь по необходимости. Двое их сыновей были посвящены в тайну и тоже соблюдали осторожность.
Однажды летним вечером 1204 года Инга и Транд решили, что до родов осталось аккурат двенадцать дней. В деревянной хеггенской церквушке Инга исповедалась Транду и вознесла молитву Деве Марии о помощи и поддержке. Священник Транд пал на колени, простер руки к деревянным сводам и произнес:
– Мария родила Христа, Елисавета родила Иоанна Крестителя, прииди же, дитя, Господь призывает тебя к свету!
Затем они тихонько воротились домой, и по дороге Транд бережно поддерживал Ингу. Впервые за долгие месяцы в душе ее воцарился мир и покой.
Удивительно, однако ж на двенадцатую ночь после этого у Инги начались родовые схватки. Добрый знак. Жене священника Транда случалось прежде помогать при родах, да и сама она дважды рожала. Теперь она решительно взялась распоряжаться: парни сновали туда-сюда, то с горячей водой, то с холодной, то с чистым бельем, то еще с чем-то необходимым. Транд менял влажные компрессы у Инги на лбу, держал ее за руку, утешал, ободрял и громко молился о благополучном разрешении:
– Мария родила Христа, Елисавета родила Иоанна Крестителя, роди же и ты им во славу, прииди, дитя, Господь призывает тебя к свету!
Снова и снова повторял он слова молитвы, и сама Инга тоже пыталась твердить их, когда схватки отпускали:
– Прииди, дитя… прииди… Господь призывает тебя…
Инга держалась храбро, иначе ей было никак нельзя. Она терпела боли, тужилась, пыхтела, делала все, что ей велели. Ни разу не пожаловалась, ни разу не захныкала, берегла силы для важного дела. Для самого важного.
Наконец боли до того усилились, что она их уже вроде и не ощущала. Только дышала все учащеннее, ага, воды отходят… или уже отошли? Она так и не поняла, ибо в эту минуту почувствовала, что ребенок вот-вот явится на свет… сейчас… сейчас… Все, кроме женщин, стояли как зачарованные и, открыв рот, глядели на это чудо. Вот показалась головка, темные, слипшиеся колечки волос… вот… вот…
– Ну-ну, умница… потужься-ка еще, – сказала жена священника, – давай, еще немножко… Хорошо… молодец, Инга. Молодец… А теперь возьмусь я.
И жена священника Транда осторожно взялась и потянула, сначала тихонько, потом сильнее, медленно поворачивая, и внезапно мир для Инги словно вспыхнул переливами дивного света, все струилось, парило, все стало легко, и вот… вот… ребенок выскользнул наружу. Встряхнулся и закричал… Удивительно. Чудо. У Инги все мысли были об одном, и она, точно в бреду, бормотала:
– Какой он? Красивый? Скорее дайте мне малыша. Это мальчик или, может, девочка?
– У тебя родился мальчик, Инга. Красивый, складный сынок.
Только теперь из глаз у Инги хлынули слезы, но это были слезы радости. Потом она рассмеялась и так, вперемежку смеясь и плача, поднесла удивительное маленькое существо к своей налитой груди.
В скором времени однажды ночью, когда все спали, немногочисленная процессия отправилась в церковь. Жена Транда и парни поддерживали Ингу, когда она с горящей свечой в руке шла к алтарю. Это был путь облегчения. Священник благословил ее. Затем она воротилась к Церковным дверям и снова пошла к алтарю. Теперь это был путь счастья, потому что Инга несла младенца, чтобы его окрестить.
И был он наречен Хакон Хаконарсон.
Немногочисленные обитатели усадьбы Транда поклялись молчать о новорожденном, и целый год все было спокойно, хотя семейство, конечно, по возможности старалось избегать посторонних визитеров. Не всегда это было легко, но кое-как удавалось. Если кто приходил, Инга с младенцем прятались. Священник Транд вел свои дела в Хеггене и наказывал всем искать его там.
И вот пришла весть, что новый король Инги Бардарсон и Хакон Бешеный прибыли в Борг с военным отрядом. Тогда Инга и священник Транд отправились за советом к почтенному высокородному человеку по имени Эрленд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Все это время Инга была задумчива, молчалива, людей сторонилась. Она знала, что иные новорожденные быстро умирают. И каждый вечер молилась об одном: чтобы их дитя – ее и Хакона – подрастало во здравии и чтобы она сама была жива, покуда ребенок в ней нуждается. Увидеть, как он повзрослеет, а там и умереть не жаль. Из досужей болтовни прислуги она узнала, что будущая мать может получить церковное отпущение грехов на случай морской бури, пребывания в зачумленном городе и разрешения от бремени, если за двенадцать дней до родов пойдет к исповеди и примирится с Господом, предавшись милости Божией и испросив у Девы Марии помощи и спасения от душевных мук и опасностей. Но как узнать срок разрешения от бремени, чтобы точно установить этот двенадцатый день? Инга считала так и этак, но уверенности не было. Обратиться к повитухам она не решалась, хотя им ведомы средства и способы определить сроки и пол ребенка – золотые кольца на шнурках, заклинания, кости, раскинутые на земле. Но ведь могут пойти сплетни, а слишком уж многие способны догадаться, кто этому ребенку отец. Правда, она заучила фразу, которую говорит священник, и повторяла ее про себя, чтобы не забыть в случае надобности: «Мария родила Христа, Елисавета родила Иоанна Крестителя, роди же и ты им во славу, прииди, дитя, Господь призывает тебя к свету!»
Инга совсем отчаялась. В народе говорили, что, пока мать ждет ребенка, и она, и младенец беззащитны перед силами зла. Она нечиста и потому опасна для своих близких. Коли она умрет прежде, чем народится дитя, ему тоже должно умереть, чтоб оба они не являлись живым и не терзали их. Вот почему в могилу матери и младенца вбивали кол. Просыпаясь среди ночи, Инга лежала без сна и все думала про этот кол, вбитый в младенца. А еще думала о том, что некрещеный младенец – язычник и похоронят его в неосвященной земле, да и мать тоже нередко лишают христианского погребения. Только бы благополучно разрешиться от бремени, тогда она сразу же, не откладывая, пойдет в церковь, с зажженной свечою в руке, чтобы священник прочитал над нею благословение. Это будет самое счастливое в ее жизни паломничество, коли Господь ради ребенка приведет дожить до этого.
О том, что Инга в тягости, первой догадалась жена священника Транда.
Инга была к этому готова. Достойно и сдержанно она раскрыла перед родичами все свои карты. Священник Транд попросил ее поклясться на Священном писании, что она говорит чистую правду. Он не то чтобы сомневался в Ингиных словах, просто хотел выиграть время и собраться с мыслями. Ему было совершенно ясно: огласка здесь крайне опасна, и не только для ребенка.
Священник и его жена обошлись с Ингой чутко и ласково, как с родной дочерью. Отныне оба они редко впускали в дом пришельцев и с чужаками беседовали лишь по необходимости. Двое их сыновей были посвящены в тайну и тоже соблюдали осторожность.
Однажды летним вечером 1204 года Инга и Транд решили, что до родов осталось аккурат двенадцать дней. В деревянной хеггенской церквушке Инга исповедалась Транду и вознесла молитву Деве Марии о помощи и поддержке. Священник Транд пал на колени, простер руки к деревянным сводам и произнес:
– Мария родила Христа, Елисавета родила Иоанна Крестителя, прииди же, дитя, Господь призывает тебя к свету!
Затем они тихонько воротились домой, и по дороге Транд бережно поддерживал Ингу. Впервые за долгие месяцы в душе ее воцарился мир и покой.
Удивительно, однако ж на двенадцатую ночь после этого у Инги начались родовые схватки. Добрый знак. Жене священника Транда случалось прежде помогать при родах, да и сама она дважды рожала. Теперь она решительно взялась распоряжаться: парни сновали туда-сюда, то с горячей водой, то с холодной, то с чистым бельем, то еще с чем-то необходимым. Транд менял влажные компрессы у Инги на лбу, держал ее за руку, утешал, ободрял и громко молился о благополучном разрешении:
– Мария родила Христа, Елисавета родила Иоанна Крестителя, роди же и ты им во славу, прииди, дитя, Господь призывает тебя к свету!
Снова и снова повторял он слова молитвы, и сама Инга тоже пыталась твердить их, когда схватки отпускали:
– Прииди, дитя… прииди… Господь призывает тебя…
Инга держалась храбро, иначе ей было никак нельзя. Она терпела боли, тужилась, пыхтела, делала все, что ей велели. Ни разу не пожаловалась, ни разу не захныкала, берегла силы для важного дела. Для самого важного.
Наконец боли до того усилились, что она их уже вроде и не ощущала. Только дышала все учащеннее, ага, воды отходят… или уже отошли? Она так и не поняла, ибо в эту минуту почувствовала, что ребенок вот-вот явится на свет… сейчас… сейчас… Все, кроме женщин, стояли как зачарованные и, открыв рот, глядели на это чудо. Вот показалась головка, темные, слипшиеся колечки волос… вот… вот…
– Ну-ну, умница… потужься-ка еще, – сказала жена священника, – давай, еще немножко… Хорошо… молодец, Инга. Молодец… А теперь возьмусь я.
И жена священника Транда осторожно взялась и потянула, сначала тихонько, потом сильнее, медленно поворачивая, и внезапно мир для Инги словно вспыхнул переливами дивного света, все струилось, парило, все стало легко, и вот… вот… ребенок выскользнул наружу. Встряхнулся и закричал… Удивительно. Чудо. У Инги все мысли были об одном, и она, точно в бреду, бормотала:
– Какой он? Красивый? Скорее дайте мне малыша. Это мальчик или, может, девочка?
– У тебя родился мальчик, Инга. Красивый, складный сынок.
Только теперь из глаз у Инги хлынули слезы, но это были слезы радости. Потом она рассмеялась и так, вперемежку смеясь и плача, поднесла удивительное маленькое существо к своей налитой груди.
В скором времени однажды ночью, когда все спали, немногочисленная процессия отправилась в церковь. Жена Транда и парни поддерживали Ингу, когда она с горящей свечой в руке шла к алтарю. Это был путь облегчения. Священник благословил ее. Затем она воротилась к Церковным дверям и снова пошла к алтарю. Теперь это был путь счастья, потому что Инга несла младенца, чтобы его окрестить.
И был он наречен Хакон Хаконарсон.
Немногочисленные обитатели усадьбы Транда поклялись молчать о новорожденном, и целый год все было спокойно, хотя семейство, конечно, по возможности старалось избегать посторонних визитеров. Не всегда это было легко, но кое-как удавалось. Если кто приходил, Инга с младенцем прятались. Священник Транд вел свои дела в Хеггене и наказывал всем искать его там.
И вот пришла весть, что новый король Инги Бардарсон и Хакон Бешеный прибыли в Борг с военным отрядом. Тогда Инга и священник Транд отправились за советом к почтенному высокородному человеку по имени Эрленд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48