Но когда пришло время вынести железный прут, оказалось, что он исчез, неведомо куда. Кто-то из каноников сказал, что непозволительно устраивать испытание прежде, чем архиепископ вернется из Халогаланда.
ХАКОН, КОРОЛЬ НОРВЕГИИ
Близился срок Эйратинга. Ярл Скули пришел к мысли, что у Дагфинна Бонда наверняка есть свой человек в Нидаросе и что человек этот – Гаут Йонссон. Господина Дагфинна ярл вывел из игры, на тинге он не появится; теперь нужно было удалить и господина Гаута. И Скули призвал Гаута к себе.
– Обет, который ты при свидетелях дал королю Инги, очень нас тогда порадовал. Мы всегда будем вспоминать тебя с благодарностью, поскольку ты изъявил желание почтить память моего брата, отправившись вместо него в крестовый поход, в Святую землю. Ныне пришел, наконец, счастливый день: у нас появилась возможность исполнить твою мечту, осуществить христианское деяние. Два корабля стоят готовые к отплытию и нынче вечером выйдут в море.
– Нынче вечером? Я должен нынче вечером отправиться в крестовый поход?
– Пути Господни неисповедимы. Бог тебя благослови.
Ярл Скули широко улыбнулся и ушел. Гаут Йонссон ничего не мог поделать. До избрания короля на Эйратинге ярл Скули был в стране первым лицом, и в повиновении ему так просто не откажешь. Поздно ночью господин Гаут, собрав свои немногочисленные пожитки, поднялся на борт. И еще до рассвета корабли вышли в море. Гаута Йонссона не будет на Эйратинге рядом с претендентом Хаконом.
И вот настал великий день тинга. Уже накануне вечером люди ярла поставили большие палатки для высоких гостей и для посланцев со всей страны. Самая большая и яркая шелковая палатка предназначалась для ярла и его ближних. Палатка Хакона была скромнее и стояла далеко от ярловой.
С утра начали собираться окрестные бонды. Один за другим прибывали епископы, священники, аббаты, монахи и прочие духовные персоны. Архиепископа Гутторма не было, но это никого не удивило. Подъезжали воинские начальники со своими дружинниками, лендрманы, бароны и рыцари с оруженосцами. Хакона Хаконарсона сопровождали его мать Инга, Вегард из Верадаля, Онунд-знаменосец и несколько суровых дружинников, которые, как все видели, были вооружены. Затем явился ярл Скули, верхом, в белой шляпе, роскошном платье и развевающемся плаще. Он скакал во главе большого конного отряда – всадники были в доспехах, копья украшены вымпелами со львом. Прежде чем спешиться, Скули долго кивал и улыбался направо и налево.
Внезапно среди дружинников прокатилась волна ликования. Ярл Скули сперва было решил, что приветствуют его, и тут увидел – Дагфинна Бонда. Скули не поверил своим глазам. Когда господин Дагфинн остановился и отвесил ему поклон, он спросил:
– Все ли задачи ты выполнил?
Господин Дагфинн улыбнулся, а ответ его можно было истолковать по-разному:
– Сделано все, что нужно, господин.
И вот тинг начался. Сперва по очереди держали речь двое родичей ярла – Асольв из Аустратта и Грегориус Йонссон. Оба говорили одно и то же, что-де по происхождению ярл Скули лучший из всех, что родоначальник рейнских мужей, который тоже звался Скули, был женат на рожденной в законном браке племяннице королей-братьев Харальда Сурового Правителя и Олава Святого, что в роду его столь славные предки, как ярл Хакон Хладир, Эйнар Брюхотряс и Эрлинг сын Скьяльга, что ярл Скули не дитя, а зрелый муж, который именно и нужен стране в нынешнюю пору, что во время болезни брата он доказал, что умеет править, и главное – он рожден в браке. А это строжайшее условие поставил Святейший престол в Риме, в противном случае церковь не признает выборы действительными.
Оба повторили одну и ту же пространную речь, которую некогда отбарабанил архиепископ Торир, один за другим повторили ее слово в слово. Кто-то даже шепнул, что они не иначе как позаимствовали текст у архиепископа Торира.
А дальше грянул гром среди ясного неба.
Биркебейнерские вожди один за другим выступали в поддержку тринадцатилетнего Хакона как законного короля Норвегии. Онунд-знаменосец и Вегард из Верадаля никого этим не удивили, но то же самое сказал и Роар, родич ярла, да и все остальные, кто, как говорится, имел в этом деле вес. Все они в один голос твердили, что Скули королем быть не должен и что есть только один претендент, вокруг которого они могут объединиться.
Наконец поднялся Дагфинн Бонд, чтобы сказать последнее слово. Некоторое время господин Дагфинн стоял молча, потом вынул из-за пазухи грамоту. Он был конюший дружины, сюссельман, законоговоритель на Гулатинге, начальник крепости короля Сверрира в Бьёргвине. Господин Дагфинн знал, что к нему прислушаются, а потому был краток:
– Я приехал с Гулатинга. И мне поручено сказать, что Гулатинг готов присягнуть на верность Хакону Хаконарсону как единственному законному королю. Если завтра здесь, на Эйратинге, он не будет избран королем, биркебейнеры увезут внука Сверрира в Бьёргвин и объявят войну всякому в Норвегии, кто дерзнет отнять у него королевский титул.
Тут грянуло ликование. Дружинники кричали и колотили по щитам, бросали в воздух все, что попалось под руку, обнимались. Кто-то выкрикнул имя Сверрира. Общий восторг захватил и бондов, они кричали: «Сверрир, Сверрир!» Духовенство хранило молчание. Говорить было бессмысленно.
Ярл Скули сидел точно парализованный. Он был совершенно уничтожен. Хитрого лиса перехитрили. Бледный, он встал, с отсутствующим видом поклонился тринадцатилетнему и ушел в свою палатку. Хакона подхватили и собрались было качать, но Дагфинн Бонд немедля пресек эту затею. С будущим королем подобные вольности недопустимы.
В палатке Инги и Хакона царила радость пополам с недоверием. Ошеломленный мальчик смеялся, и шутил, и никак не мог осознать, что все это правда. Хотя твердой уверенности пока не было. «Назавтра все может случиться, – говорила Инга. – Вдруг те, кто будет решать, передумают да и примут сторону Скули. Остается только надеяться, что ярл Скули не сочтет актом неприязни то, что Дагфинн Бонд явился на тинг с таким большим военным отрядом».
Всю ночь в палатке ярла Скули горели свечи. Он подолгу совещался со всеми вельможами, с какими только возможно, говорил громко и много. Все они отвечали учтиво, но обязательств ни один не давал. Вокруг конюшего слишком много дружинников, и речь господина Дагфинна прозвучала вполне однозначно. Под утро ярл понял, что опоздал. Все его приготовления пошли насмарку. Тринадцатилетний Хакон будет королем. Скули не хотел себе в этом признаться, но Дагфинн Бонд связал его по рукам и ногам. До поры до времени.
На следующий день тинг прямо дождаться не мог, как бы поскорее присягнуть Хакону. Привели старого Скервальда из Гаулардаля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
ХАКОН, КОРОЛЬ НОРВЕГИИ
Близился срок Эйратинга. Ярл Скули пришел к мысли, что у Дагфинна Бонда наверняка есть свой человек в Нидаросе и что человек этот – Гаут Йонссон. Господина Дагфинна ярл вывел из игры, на тинге он не появится; теперь нужно было удалить и господина Гаута. И Скули призвал Гаута к себе.
– Обет, который ты при свидетелях дал королю Инги, очень нас тогда порадовал. Мы всегда будем вспоминать тебя с благодарностью, поскольку ты изъявил желание почтить память моего брата, отправившись вместо него в крестовый поход, в Святую землю. Ныне пришел, наконец, счастливый день: у нас появилась возможность исполнить твою мечту, осуществить христианское деяние. Два корабля стоят готовые к отплытию и нынче вечером выйдут в море.
– Нынче вечером? Я должен нынче вечером отправиться в крестовый поход?
– Пути Господни неисповедимы. Бог тебя благослови.
Ярл Скули широко улыбнулся и ушел. Гаут Йонссон ничего не мог поделать. До избрания короля на Эйратинге ярл Скули был в стране первым лицом, и в повиновении ему так просто не откажешь. Поздно ночью господин Гаут, собрав свои немногочисленные пожитки, поднялся на борт. И еще до рассвета корабли вышли в море. Гаута Йонссона не будет на Эйратинге рядом с претендентом Хаконом.
И вот настал великий день тинга. Уже накануне вечером люди ярла поставили большие палатки для высоких гостей и для посланцев со всей страны. Самая большая и яркая шелковая палатка предназначалась для ярла и его ближних. Палатка Хакона была скромнее и стояла далеко от ярловой.
С утра начали собираться окрестные бонды. Один за другим прибывали епископы, священники, аббаты, монахи и прочие духовные персоны. Архиепископа Гутторма не было, но это никого не удивило. Подъезжали воинские начальники со своими дружинниками, лендрманы, бароны и рыцари с оруженосцами. Хакона Хаконарсона сопровождали его мать Инга, Вегард из Верадаля, Онунд-знаменосец и несколько суровых дружинников, которые, как все видели, были вооружены. Затем явился ярл Скули, верхом, в белой шляпе, роскошном платье и развевающемся плаще. Он скакал во главе большого конного отряда – всадники были в доспехах, копья украшены вымпелами со львом. Прежде чем спешиться, Скули долго кивал и улыбался направо и налево.
Внезапно среди дружинников прокатилась волна ликования. Ярл Скули сперва было решил, что приветствуют его, и тут увидел – Дагфинна Бонда. Скули не поверил своим глазам. Когда господин Дагфинн остановился и отвесил ему поклон, он спросил:
– Все ли задачи ты выполнил?
Господин Дагфинн улыбнулся, а ответ его можно было истолковать по-разному:
– Сделано все, что нужно, господин.
И вот тинг начался. Сперва по очереди держали речь двое родичей ярла – Асольв из Аустратта и Грегориус Йонссон. Оба говорили одно и то же, что-де по происхождению ярл Скули лучший из всех, что родоначальник рейнских мужей, который тоже звался Скули, был женат на рожденной в законном браке племяннице королей-братьев Харальда Сурового Правителя и Олава Святого, что в роду его столь славные предки, как ярл Хакон Хладир, Эйнар Брюхотряс и Эрлинг сын Скьяльга, что ярл Скули не дитя, а зрелый муж, который именно и нужен стране в нынешнюю пору, что во время болезни брата он доказал, что умеет править, и главное – он рожден в браке. А это строжайшее условие поставил Святейший престол в Риме, в противном случае церковь не признает выборы действительными.
Оба повторили одну и ту же пространную речь, которую некогда отбарабанил архиепископ Торир, один за другим повторили ее слово в слово. Кто-то даже шепнул, что они не иначе как позаимствовали текст у архиепископа Торира.
А дальше грянул гром среди ясного неба.
Биркебейнерские вожди один за другим выступали в поддержку тринадцатилетнего Хакона как законного короля Норвегии. Онунд-знаменосец и Вегард из Верадаля никого этим не удивили, но то же самое сказал и Роар, родич ярла, да и все остальные, кто, как говорится, имел в этом деле вес. Все они в один голос твердили, что Скули королем быть не должен и что есть только один претендент, вокруг которого они могут объединиться.
Наконец поднялся Дагфинн Бонд, чтобы сказать последнее слово. Некоторое время господин Дагфинн стоял молча, потом вынул из-за пазухи грамоту. Он был конюший дружины, сюссельман, законоговоритель на Гулатинге, начальник крепости короля Сверрира в Бьёргвине. Господин Дагфинн знал, что к нему прислушаются, а потому был краток:
– Я приехал с Гулатинга. И мне поручено сказать, что Гулатинг готов присягнуть на верность Хакону Хаконарсону как единственному законному королю. Если завтра здесь, на Эйратинге, он не будет избран королем, биркебейнеры увезут внука Сверрира в Бьёргвин и объявят войну всякому в Норвегии, кто дерзнет отнять у него королевский титул.
Тут грянуло ликование. Дружинники кричали и колотили по щитам, бросали в воздух все, что попалось под руку, обнимались. Кто-то выкрикнул имя Сверрира. Общий восторг захватил и бондов, они кричали: «Сверрир, Сверрир!» Духовенство хранило молчание. Говорить было бессмысленно.
Ярл Скули сидел точно парализованный. Он был совершенно уничтожен. Хитрого лиса перехитрили. Бледный, он встал, с отсутствующим видом поклонился тринадцатилетнему и ушел в свою палатку. Хакона подхватили и собрались было качать, но Дагфинн Бонд немедля пресек эту затею. С будущим королем подобные вольности недопустимы.
В палатке Инги и Хакона царила радость пополам с недоверием. Ошеломленный мальчик смеялся, и шутил, и никак не мог осознать, что все это правда. Хотя твердой уверенности пока не было. «Назавтра все может случиться, – говорила Инга. – Вдруг те, кто будет решать, передумают да и примут сторону Скули. Остается только надеяться, что ярл Скули не сочтет актом неприязни то, что Дагфинн Бонд явился на тинг с таким большим военным отрядом».
Всю ночь в палатке ярла Скули горели свечи. Он подолгу совещался со всеми вельможами, с какими только возможно, говорил громко и много. Все они отвечали учтиво, но обязательств ни один не давал. Вокруг конюшего слишком много дружинников, и речь господина Дагфинна прозвучала вполне однозначно. Под утро ярл понял, что опоздал. Все его приготовления пошли насмарку. Тринадцатилетний Хакон будет королем. Скули не хотел себе в этом признаться, но Дагфинн Бонд связал его по рукам и ногам. До поры до времени.
На следующий день тинг прямо дождаться не мог, как бы поскорее присягнуть Хакону. Привели старого Скервальда из Гаулардаля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48