И среди последних самой ценной для нее было право сражаться во всякое время с собственными врагами, даже если они уже переставали считаться врагами короля Франции в силу какого-нибудь мирного договора, подписанного где-то там в Европе.
В подобных случаях обязанность губернаторов Тортуги состояла в том, чтобы каким-нибудь образом сохранить видимость законности.
Господин д'Ожерон довел до совершенства необходимые для этой цели приемы, которые у разных его предшественников уже были достаточно изощренными В текущем тысяча шестьсот семьдесят втором году он применял следующее: выдавал корсарам каперские свидетельства, написанные от имени короля Португалии, в то время воевавшего с Испанией, — безусловно подлинные, которых у него был неисчерпаемый запас. Бог его знает, откуда.
— То же самое он сделает и для тебя, Тома Трюбле, — сказал в заключение своего объяснения англичанин — флибустьер Краснобородый. — Не сомневайся в этом и отправляйся к нему поскорее. Для начала тебе надлежит отсалютовать ему семью пушечными выстрелами, как полагается. Я же вернусь на своего «Летучего Короля», а с тобой давай сговоримся сняться послезавтра, с восходом солнца. К чему терять время? Одного дня тебе хватит на приемку воды и провианта, потому что наш поход продлится не больше двух недель.
В то время, как вельбот англичанина отваливал от борта «Горностая», загремел первый салют.
И Краснобородый, сидевший на руле, весело мотнул красной бородой, — на борту этого окаянного малуанца не мешкали, чтобы притащить все, что нужно для выстрела.
Между тем Тома Трюбле и рядом с ним Луи Геноле смотрели в сторону порта. При звуке выстрелов жители, выйдя из домов, собрались на берегу. Вскоре один из них, лучше одетый и в шляпе, украшенной перьями, отделился от других и подошел к самому морю.
При последнем выстреле он поклонился, сняв шляпу. И ребята с «Горностая» больше не сомневались в том, что это, как и было на самом деле, господин д'Ожерон, губернатор короля и господ из Вест-Индской Компании над островом Тортуга и побережьем Сан-Доминго.
III
— Знайте же оба, — объяснил капитан Эдуард Бонни, по прозванию Краснобородый, обращаясь к Тома Трюбле и его помощнику Луи Геноле, — знайте, что меньше чем в четырехстах милях отсюда на вест-зюйд-вест, если пройти Ундуэрденским проливом и миновать остров Ямайку, открывается и врезается в материк залив, весь покрытый островами и называемый Гондурасским заливом. Неподалеку оттуда находится страна Кампече, которая составляет часть богатейшего королевства в Новой Испании, полного золота, серебра, кошенили, драгоценных деревьев, превосходного табаку и того самого какао, из которого делают шоколад, целебный напиток.
Здесь находятся цветущие города и укрепленные порты, из которых главным является Веракрус. И, конечно, нам в таком виде, каковы мы сейчас, имея всего два судна с едва ста шестьюдесятью матросами, было бы опасным и тяжелым предприятием атаковать один из мощных городов. Я все-таки предложил бы вам это, не будь ничего лучшего, и я уверен, что вы бы согласились, зная, что вы люди, достойные Флибусты. Но, слава Богу, нам незачем подвергаться такому риску, чтобы как следует обогатиться. Так вот, слушайте меня оба: в глубине этого Гондурасского залива находится устье реки, которую мы, авантюристы, называем рекой Москитов. Так вот, в этой самой реке, которая вполне судоходна, испанцы каждый год вооружают и экипируют гукар в семьсот или восемьсот тонн, годный для всякого рода транспорта, и паташу для защиты гукара и для самостоятельной перевозки более ценных и менее громоздких товаров, которые предпочитают не грузить на гукар, например, драгоценных металлов. Вам, конечно, известно, что гукары — это большие суда с тупым носом и кормой, впрочем довольно хорошо вооруженные, когда это нужно, а паташа, — это просто дозорный или сторожевой фрегат. Что касается случая, который нас интересует, то мне известно, что в этом году гондурасский гукар несет пятьдесят шесть орудий, а паташа всего сорок, но большого калибра. Всего девяносто шесть пушек против наших двадцати восьми. Стороны, можно сказать, почти равны. На нашей будет перевес, если, как я надеюсь, мы захватим сначала гукар, а потом паташу, напав на них порознь и не разъединяясь сами. Таков мой план.
— Он нас устраивает, — ответил без колебания Тома Трюбле, говоря за себя и за Луи Геноле.
После чего Краснобородый, покинув «Горностай», возвратился на своего «Летучего Короля». Затем оба судна, снявшись с якоря, вместе отошли от острова Тортуга.
Теперь они стояли у острова Роатана, одного из островов Байя, чтобы пополнить запас воды и не пропустить выхода паташи и гукара, которые должны были, выйдя из устья, приблизиться к Роатану, прежде чем подняться к северу, чтобы обогнуть мыс Коточе, что является самым коротким путем в Европу. И Тома Трюбле вместе с Луи, — в своей кают-компании, с глазу на глаз, — кончали свой полуденный обед, состоявший из солонины, очень жесткой, сушеных турецких орехов, которые моряки называют фасолью, и сухарей, еще тверже мяса. Закончив есть, Тома, добрый католик, запел хваление Захарии, потом Magnificat. А Луи, ему подпевавший, добавил еще Miserere. Они поступали так, как принято поступать на всех христианских корсарских судах, чтобы освятить всякую трапезу. Помолившись оба таким манером, они дружелюбно взглянули друг на друга.
— Нравится мне это, — сказал капитан. — Когда поешь такие песни, что поют у нас в церквях, то родина кажется ближе.
— Да, — сказал Геноле.
Он больше ничего не прибавил. Лоб его озабоченно нахмурился.
— Что с тобой? — спросил Трюбле, внимательно глядя на него.
— Ничего.
— Будет! А я тебе говорю — что-то есть.
— Да нет же.
— Есть! И, разрази меня Бог, по-моему, нам с тобой нехорошо таиться друг от друга.
— Ладно, — сказал Геноле. — Если ты так дело повернул, так я тебе расскажу. Потом сердись, если хочешь. Со мной то, что, по-моему, все это предприятие негоже для добрых католиков. Тома, капитан… послушай… и после сам поразмысли: мы с тобой честные и добрые католики так что мы тут делаем в компании с этим англичанином нехристем, наверное, и гугенотом, если не хуже? Зачем нам гнаться за испанцами и драться с ними, добрыми и честными католиками, как и мы, и подданными короля, у которого с нашим королем сейчас дружба. Порядочное ли это дело? А потом кто для нас, малуанцев, привычные враги? Кто поклялся в случае, если им удастся захватить наш город, не оставить в нем камня на камне, чтобы отомстить за все поражения, которые они терпели при своих набегах на нас? Ты знаешь кто, Тома? Это англичане, а вовсе не испанцы. И раз ты требуешь, я тебе скажу откровенно: не нравится мне видеть у себя на траверзе английское судно в дружбе с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
В подобных случаях обязанность губернаторов Тортуги состояла в том, чтобы каким-нибудь образом сохранить видимость законности.
Господин д'Ожерон довел до совершенства необходимые для этой цели приемы, которые у разных его предшественников уже были достаточно изощренными В текущем тысяча шестьсот семьдесят втором году он применял следующее: выдавал корсарам каперские свидетельства, написанные от имени короля Португалии, в то время воевавшего с Испанией, — безусловно подлинные, которых у него был неисчерпаемый запас. Бог его знает, откуда.
— То же самое он сделает и для тебя, Тома Трюбле, — сказал в заключение своего объяснения англичанин — флибустьер Краснобородый. — Не сомневайся в этом и отправляйся к нему поскорее. Для начала тебе надлежит отсалютовать ему семью пушечными выстрелами, как полагается. Я же вернусь на своего «Летучего Короля», а с тобой давай сговоримся сняться послезавтра, с восходом солнца. К чему терять время? Одного дня тебе хватит на приемку воды и провианта, потому что наш поход продлится не больше двух недель.
В то время, как вельбот англичанина отваливал от борта «Горностая», загремел первый салют.
И Краснобородый, сидевший на руле, весело мотнул красной бородой, — на борту этого окаянного малуанца не мешкали, чтобы притащить все, что нужно для выстрела.
Между тем Тома Трюбле и рядом с ним Луи Геноле смотрели в сторону порта. При звуке выстрелов жители, выйдя из домов, собрались на берегу. Вскоре один из них, лучше одетый и в шляпе, украшенной перьями, отделился от других и подошел к самому морю.
При последнем выстреле он поклонился, сняв шляпу. И ребята с «Горностая» больше не сомневались в том, что это, как и было на самом деле, господин д'Ожерон, губернатор короля и господ из Вест-Индской Компании над островом Тортуга и побережьем Сан-Доминго.
III
— Знайте же оба, — объяснил капитан Эдуард Бонни, по прозванию Краснобородый, обращаясь к Тома Трюбле и его помощнику Луи Геноле, — знайте, что меньше чем в четырехстах милях отсюда на вест-зюйд-вест, если пройти Ундуэрденским проливом и миновать остров Ямайку, открывается и врезается в материк залив, весь покрытый островами и называемый Гондурасским заливом. Неподалеку оттуда находится страна Кампече, которая составляет часть богатейшего королевства в Новой Испании, полного золота, серебра, кошенили, драгоценных деревьев, превосходного табаку и того самого какао, из которого делают шоколад, целебный напиток.
Здесь находятся цветущие города и укрепленные порты, из которых главным является Веракрус. И, конечно, нам в таком виде, каковы мы сейчас, имея всего два судна с едва ста шестьюдесятью матросами, было бы опасным и тяжелым предприятием атаковать один из мощных городов. Я все-таки предложил бы вам это, не будь ничего лучшего, и я уверен, что вы бы согласились, зная, что вы люди, достойные Флибусты. Но, слава Богу, нам незачем подвергаться такому риску, чтобы как следует обогатиться. Так вот, слушайте меня оба: в глубине этого Гондурасского залива находится устье реки, которую мы, авантюристы, называем рекой Москитов. Так вот, в этой самой реке, которая вполне судоходна, испанцы каждый год вооружают и экипируют гукар в семьсот или восемьсот тонн, годный для всякого рода транспорта, и паташу для защиты гукара и для самостоятельной перевозки более ценных и менее громоздких товаров, которые предпочитают не грузить на гукар, например, драгоценных металлов. Вам, конечно, известно, что гукары — это большие суда с тупым носом и кормой, впрочем довольно хорошо вооруженные, когда это нужно, а паташа, — это просто дозорный или сторожевой фрегат. Что касается случая, который нас интересует, то мне известно, что в этом году гондурасский гукар несет пятьдесят шесть орудий, а паташа всего сорок, но большого калибра. Всего девяносто шесть пушек против наших двадцати восьми. Стороны, можно сказать, почти равны. На нашей будет перевес, если, как я надеюсь, мы захватим сначала гукар, а потом паташу, напав на них порознь и не разъединяясь сами. Таков мой план.
— Он нас устраивает, — ответил без колебания Тома Трюбле, говоря за себя и за Луи Геноле.
После чего Краснобородый, покинув «Горностай», возвратился на своего «Летучего Короля». Затем оба судна, снявшись с якоря, вместе отошли от острова Тортуга.
Теперь они стояли у острова Роатана, одного из островов Байя, чтобы пополнить запас воды и не пропустить выхода паташи и гукара, которые должны были, выйдя из устья, приблизиться к Роатану, прежде чем подняться к северу, чтобы обогнуть мыс Коточе, что является самым коротким путем в Европу. И Тома Трюбле вместе с Луи, — в своей кают-компании, с глазу на глаз, — кончали свой полуденный обед, состоявший из солонины, очень жесткой, сушеных турецких орехов, которые моряки называют фасолью, и сухарей, еще тверже мяса. Закончив есть, Тома, добрый католик, запел хваление Захарии, потом Magnificat. А Луи, ему подпевавший, добавил еще Miserere. Они поступали так, как принято поступать на всех христианских корсарских судах, чтобы освятить всякую трапезу. Помолившись оба таким манером, они дружелюбно взглянули друг на друга.
— Нравится мне это, — сказал капитан. — Когда поешь такие песни, что поют у нас в церквях, то родина кажется ближе.
— Да, — сказал Геноле.
Он больше ничего не прибавил. Лоб его озабоченно нахмурился.
— Что с тобой? — спросил Трюбле, внимательно глядя на него.
— Ничего.
— Будет! А я тебе говорю — что-то есть.
— Да нет же.
— Есть! И, разрази меня Бог, по-моему, нам с тобой нехорошо таиться друг от друга.
— Ладно, — сказал Геноле. — Если ты так дело повернул, так я тебе расскажу. Потом сердись, если хочешь. Со мной то, что, по-моему, все это предприятие негоже для добрых католиков. Тома, капитан… послушай… и после сам поразмысли: мы с тобой честные и добрые католики так что мы тут делаем в компании с этим англичанином нехристем, наверное, и гугенотом, если не хуже? Зачем нам гнаться за испанцами и драться с ними, добрыми и честными католиками, как и мы, и подданными короля, у которого с нашим королем сейчас дружба. Порядочное ли это дело? А потом кто для нас, малуанцев, привычные враги? Кто поклялся в случае, если им удастся захватить наш город, не оставить в нем камня на камне, чтобы отомстить за все поражения, которые они терпели при своих набегах на нас? Ты знаешь кто, Тома? Это англичане, а вовсе не испанцы. И раз ты требуешь, я тебе скажу откровенно: не нравится мне видеть у себя на траверзе английское судно в дружбе с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42