— Только не я. В полку хватит Героев Советского Союза и майоров.
Домов был награжден двумя орденами Красного Знамени. Красную Звезду получил за участие в партизанской войне. Хотя никогда прямо он не говорил, что его обошли с награждениями за боевые дела, но в разговорах эта мысль иногда проскальзывала. Я постарался успокоить его:
— У тебя налет больше, чем у других. И мы с тобой по возрасту почти на десять лет старше всех. А потом, Домаха, не порть себе и мне настроение. За эту войну все еще продолжается награждение. Тебе же могут учесть Халхин-Гол и финскую. Ты сбил семь фашистских самолетов и девять самурайских. Если придется оформлять наградной материал, я напишу на тебя представление на звание Героя Советского Союза.
— Ясно. Поживем — увидим, — отозвался Домов, не желая продолжать об этом разговор.
Мы находились на стартовом командном пункте, а все остальные летчики у самолетов. Я попросил Домова, чтобы он передал майору Киселеву построить всех летчиков, а сам прямо со старта позвонил командующему ВВС генералу Сбытову и попросил выделить постоянного руководителя полетов.
— Хорошо, — согласился генерал. — Сегодня же руководитель полетов прибудет в ваше распоряжение. Фамиляя его Висковский, он подполковник. Работает в ВВС округа старшим инспектором. На парад полетим пятерками.
Когда закончился летный день, летчики пошли на ужин, а я зашел к себе в кабинет, чтобы посмотреть и утвердить плановую таблицу полетов на завтра. Сделав это, собрался было идти в столовую, но в кабинет вошел подполковник. Широкоплечий, очень смуглый, энергичный, но уже в годах.
— Борис Константинович Висковский, — представился он. — Прибыл к вам руководить полетами.
Висковский кратко рассказал о себе. В авиации с 1926 года. Освоил около семидесяти типов самолетов. Год назад вылетел на Як-15. Общий налет более полутора тысяч часов. Воевал под Москвой на ЛАГГ-3, отражая налеты фашистских бомбардировщиков на столицу. Два раза был ранен.
— Потрудились на славу, — не скрывая своего восхищения, сказал я.
Наш разговор перебил звонок над дверью.
— Входите, — ответил я, и тут же передо мной возник высокий, приятный на вид командир в общевойсковой форме и, вытянувшись, представился:
— Подполковник Сорокин прибыл в ваше распоряжение на должность заместителя командира полка по политической части.
Я представил Сорокину Висковского. Оказалось, оба уже давно знакомы. Предложив прибывшему сесть, подумал: «Необычная ситуация. Два подполковника представляются майору, младшему по званию. Видимо, присвоение воинских званий по выслуге лет не всегда идет на пользу службе. Почему бы не сделать так, чтобы выслуга оставалась выслугой, а офицеру присваивалось звание, соответствующее должности. Это не только поднимало бы авторитет командира и само воинское звание, но и способствовало укреплению дисциплины, исключало такие недоразумения, какое случилось сейчас».
— Теперь все полковое начальство в сборе, — начал я. — Только инженер Косицкий на аэродроме готовит самолеты к полетам. Летчики на ужине. Нам тоже надо поспешить туда.
— Я уже поужинал, — сообщил Сорокин.
— Я тоже, — сказал Висковский.
— Ну вот и прекрасно. — Я обвел рукой кабинет-спальню. — Два стола у нас есть. Думаю, для троих хватит, ведь работа наша в основном будет проходить на аэродроме.
3.
К середине апреля первая семерка реактивных самолетов прибыла по железной дороге. Эшелон пришел ночью, а утром истребители уже были собраны и готовы к облету. Хотя никто из техников и механиков ночью не сомкнул глаз, настроение у всех было бодрое и даже торжественно-радостное. Наконец-то появились реактивные машины! Теперь можно твердо сказать, что полк полетит на парад.
Я. решил проверить взлетно-посадочную полосу. Погода стояла солнечная. Утренний морозец спаял щели на асфальтобетонной полосе. Руководитель полетов Висковский посоветовал повременить с проверочным полетом, пока не растает лед:
— Сейчас струя от турбины может скользнуть поверх полосы, и лед в щелях останется нерасплавленным.
— Верно, — согласился я. — Поэтому сразу же облетаем все машины. А ты внимательно следи, как поведет себя полоса, когда начнет отпускать мороз.
— Хорошо, — согласился Борис Константинович. — А если ты сейчас вскопаешь асфальт? Где садиться будешь?
— В Щелково, — сказал я. — Там знаменитая полоса Героев из бетона и длиной не менее двух километров. В свое время с нее взлетал Чкалов, направляясь на остров Удд и через Северный полюс в Америку.
— Ясно. Насчет посадки в Щелкове я договорюсь. Но мне кажется, можно обойтись и без Щелкова. Взлетай только по правой половине полосы. Если ее попортишь, сядешь на левую.
На взлете я не почувствовал никаких осложнений. Но как только перевел машину в набор высоты, услышал спокойный голос:
— Арсен! Как слышишь?
— Хорошо, — бодро ответил я и подумал: «полный порядок».
Но руководитель полетов разочаровал:
— Ты основательно пропахал правую сторону полосы. Метров двести. Сейчас осмотрю твое «художество» и сообщу, где тебе лучше садиться.
— Понял. А я пока похожу над тобой.
«Вот тебе и полеты на реактивных, — загрустил я. — А мы размечтались. Надо же было такое вообразить, что лед в щелях, не растает, когда температура выхлопных газов около шестисот градусов! При таком накале металлы плавятся. Значит, придется перебазироваться в другое место. А куда? Все пригодные аэродромы под Москвой перегружены. Наложить на нашу полосу металлическое покрытие? Времени нужно не меньше недели. А его и без того в обрез. Неужели полк отставят от парада?»
Удрученный невеселыми мыслями, произвел посадку. Как только вылез из самолета, меня окружили летчики и техники. На лицах всех тревога и вопрос: как быть? На поршневых «яках» летчики пятерками уже слетались отлично. Все ждали реактивных «яков». И на тебе!..
— Плохи наши дела, — сказал я. — Пойду доложу командующему, что летать на Як-пятнадцатых на этой полосе нельзя.
Все облегченно вздохнули, а инженер полка спросил:
— Может, начнем готовиться к переезду?
— Сейчас узнаю, — сказал я, а сам с горечью подумал: «Перебазироваться нам некуда. Летчики об этом не знают. Но огорчать их пока не надо».
В тот же день после обеда на аэродром приехала строительная рота. За двое суток, работая днем и ночью, солдаты на асфальтированную полосу и на рулежные дорожки наложили металлическое покрытие. За это время прибыли все реактивные «яки»…
Настал день смотра мастерства летного состава. Солнце только вышло из-за горизонта. Было безоблачно и безветренно. Летчики и техники выстроились перед самолетами. Со стартового командного пункта к строю подошел командующий авиацией Московского военного округа Николай Александрович Сбытов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Домов был награжден двумя орденами Красного Знамени. Красную Звезду получил за участие в партизанской войне. Хотя никогда прямо он не говорил, что его обошли с награждениями за боевые дела, но в разговорах эта мысль иногда проскальзывала. Я постарался успокоить его:
— У тебя налет больше, чем у других. И мы с тобой по возрасту почти на десять лет старше всех. А потом, Домаха, не порть себе и мне настроение. За эту войну все еще продолжается награждение. Тебе же могут учесть Халхин-Гол и финскую. Ты сбил семь фашистских самолетов и девять самурайских. Если придется оформлять наградной материал, я напишу на тебя представление на звание Героя Советского Союза.
— Ясно. Поживем — увидим, — отозвался Домов, не желая продолжать об этом разговор.
Мы находились на стартовом командном пункте, а все остальные летчики у самолетов. Я попросил Домова, чтобы он передал майору Киселеву построить всех летчиков, а сам прямо со старта позвонил командующему ВВС генералу Сбытову и попросил выделить постоянного руководителя полетов.
— Хорошо, — согласился генерал. — Сегодня же руководитель полетов прибудет в ваше распоряжение. Фамиляя его Висковский, он подполковник. Работает в ВВС округа старшим инспектором. На парад полетим пятерками.
Когда закончился летный день, летчики пошли на ужин, а я зашел к себе в кабинет, чтобы посмотреть и утвердить плановую таблицу полетов на завтра. Сделав это, собрался было идти в столовую, но в кабинет вошел подполковник. Широкоплечий, очень смуглый, энергичный, но уже в годах.
— Борис Константинович Висковский, — представился он. — Прибыл к вам руководить полетами.
Висковский кратко рассказал о себе. В авиации с 1926 года. Освоил около семидесяти типов самолетов. Год назад вылетел на Як-15. Общий налет более полутора тысяч часов. Воевал под Москвой на ЛАГГ-3, отражая налеты фашистских бомбардировщиков на столицу. Два раза был ранен.
— Потрудились на славу, — не скрывая своего восхищения, сказал я.
Наш разговор перебил звонок над дверью.
— Входите, — ответил я, и тут же передо мной возник высокий, приятный на вид командир в общевойсковой форме и, вытянувшись, представился:
— Подполковник Сорокин прибыл в ваше распоряжение на должность заместителя командира полка по политической части.
Я представил Сорокину Висковского. Оказалось, оба уже давно знакомы. Предложив прибывшему сесть, подумал: «Необычная ситуация. Два подполковника представляются майору, младшему по званию. Видимо, присвоение воинских званий по выслуге лет не всегда идет на пользу службе. Почему бы не сделать так, чтобы выслуга оставалась выслугой, а офицеру присваивалось звание, соответствующее должности. Это не только поднимало бы авторитет командира и само воинское звание, но и способствовало укреплению дисциплины, исключало такие недоразумения, какое случилось сейчас».
— Теперь все полковое начальство в сборе, — начал я. — Только инженер Косицкий на аэродроме готовит самолеты к полетам. Летчики на ужине. Нам тоже надо поспешить туда.
— Я уже поужинал, — сообщил Сорокин.
— Я тоже, — сказал Висковский.
— Ну вот и прекрасно. — Я обвел рукой кабинет-спальню. — Два стола у нас есть. Думаю, для троих хватит, ведь работа наша в основном будет проходить на аэродроме.
3.
К середине апреля первая семерка реактивных самолетов прибыла по железной дороге. Эшелон пришел ночью, а утром истребители уже были собраны и готовы к облету. Хотя никто из техников и механиков ночью не сомкнул глаз, настроение у всех было бодрое и даже торжественно-радостное. Наконец-то появились реактивные машины! Теперь можно твердо сказать, что полк полетит на парад.
Я. решил проверить взлетно-посадочную полосу. Погода стояла солнечная. Утренний морозец спаял щели на асфальтобетонной полосе. Руководитель полетов Висковский посоветовал повременить с проверочным полетом, пока не растает лед:
— Сейчас струя от турбины может скользнуть поверх полосы, и лед в щелях останется нерасплавленным.
— Верно, — согласился я. — Поэтому сразу же облетаем все машины. А ты внимательно следи, как поведет себя полоса, когда начнет отпускать мороз.
— Хорошо, — согласился Борис Константинович. — А если ты сейчас вскопаешь асфальт? Где садиться будешь?
— В Щелково, — сказал я. — Там знаменитая полоса Героев из бетона и длиной не менее двух километров. В свое время с нее взлетал Чкалов, направляясь на остров Удд и через Северный полюс в Америку.
— Ясно. Насчет посадки в Щелкове я договорюсь. Но мне кажется, можно обойтись и без Щелкова. Взлетай только по правой половине полосы. Если ее попортишь, сядешь на левую.
На взлете я не почувствовал никаких осложнений. Но как только перевел машину в набор высоты, услышал спокойный голос:
— Арсен! Как слышишь?
— Хорошо, — бодро ответил я и подумал: «полный порядок».
Но руководитель полетов разочаровал:
— Ты основательно пропахал правую сторону полосы. Метров двести. Сейчас осмотрю твое «художество» и сообщу, где тебе лучше садиться.
— Понял. А я пока похожу над тобой.
«Вот тебе и полеты на реактивных, — загрустил я. — А мы размечтались. Надо же было такое вообразить, что лед в щелях, не растает, когда температура выхлопных газов около шестисот градусов! При таком накале металлы плавятся. Значит, придется перебазироваться в другое место. А куда? Все пригодные аэродромы под Москвой перегружены. Наложить на нашу полосу металлическое покрытие? Времени нужно не меньше недели. А его и без того в обрез. Неужели полк отставят от парада?»
Удрученный невеселыми мыслями, произвел посадку. Как только вылез из самолета, меня окружили летчики и техники. На лицах всех тревога и вопрос: как быть? На поршневых «яках» летчики пятерками уже слетались отлично. Все ждали реактивных «яков». И на тебе!..
— Плохи наши дела, — сказал я. — Пойду доложу командующему, что летать на Як-пятнадцатых на этой полосе нельзя.
Все облегченно вздохнули, а инженер полка спросил:
— Может, начнем готовиться к переезду?
— Сейчас узнаю, — сказал я, а сам с горечью подумал: «Перебазироваться нам некуда. Летчики об этом не знают. Но огорчать их пока не надо».
В тот же день после обеда на аэродром приехала строительная рота. За двое суток, работая днем и ночью, солдаты на асфальтированную полосу и на рулежные дорожки наложили металлическое покрытие. За это время прибыли все реактивные «яки»…
Настал день смотра мастерства летного состава. Солнце только вышло из-за горизонта. Было безоблачно и безветренно. Летчики и техники выстроились перед самолетами. Со стартового командного пункта к строю подошел командующий авиацией Московского военного округа Николай Александрович Сбытов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92