Сьюзи просто продолжала над этим думать. Она вспомнила, как он сказал однажды: «Вы, теплокровные, очень ловко умеете разгадывать всякие загадки». Может быть, он хотел, чтобы она догадалась сама.
Нет, это совсем не так. Он просто хочет, чтобы она забыла о своих вопросах. «Это касается только птеродактилей», - сказал он тогда.
Поэтому она оставила все как есть и продолжала читать ему вслух и летать с ним.
Приближался конец августа, а значит, скоро пора будет возвращаться в школу. Это немного печалило ее, она знала, что будет скучать по длинным летним денькам, проведенным с Германом. Знала она и то, что никогда уже больше у нее не будет такого лета. И ей становилось очень грустно.
Ночи становились холодными, как это иногда бывает в августе - словно год заранее содрогается при мысли о предстоящей зиме.
Все это пугало Сьюзи, как испугал океан, когда она посмотрела вниз через плечо Германа и увидела внизу что-то огромное, синее, колышущееся, бесконечное. Неужели вся эта ежевика, шиповник и яблони когда-нибудь станут океаном, сверкающим под солнцем, как сказал ей когда-то Герман? Это было удивительно. Неужели и все это лето станет океаном? Нет, решила она. Оно будет жить воспоминанием у нее в голове.
Но ночи все же становились слишком холодными, даже для августа. Каждое утро она замечала, что Герману все труднее проснуться и начать двигаться. И он все дольше сидел на солнышке.
Она вспомнила, что он холоднокровный, а это означало, что температура его крови была равна температуре воздуха. Значит, ночью он должен очень мерзнуть, подумала она. Что же он будет делать, когда придет зима?
И вот на последней неделе каникул Герман спросил ее:
- Полетишь со мной сегодня ночью?
- Ночью?
- Да, когда стемнеет.
- Ой, не знаю… Я боюсь. Наверное, мне нельзя.
- Это очень важно, - сказал он. - Я очень тебя прошу. Захвати свитер, потому что будет холодно. Пожалуйста, приходи.
- Хорошо… - согласилась Сьюзи.
В ту ночь она лежала в кровати без сна, пока дом не затих и не погрузился во тьму. Тогда она встала, оделась как можно тише и вышла из дома. Герман знал, что ей страшно идти к саду в темноте, и ждал ее за гаражом.
Она взобралась ему на спину и спросила:
- Куда мы полетим?
- Это наш последний полет, - сказал он и, хлопнув крыльями, стал подниматься все выше и выше.
- Последний полет? - удивилась Сьюзи.
- Да.
Они улетели далеко. Она даже не могла себе представить, как далеко. Но прежде она никогда не летала ночью. Небо было подобно черному шелку с рассыпанными по нему капельками воды. Снизу, с земли, она никогда не видела таких ярких звезд.
Сьюзи посмотрела вниз и поняла, что она еще ни разу не поднималась так высоко. Города внизу были словно звезды над ними - маленькие пятнышки света, окруженные сплошной чернотой.
Сьюзи крепче обхватила Германа и опять посмотрела вверх.
- Я вижу звезды, - сказала она ему, - они красивые. - Она глубоко вздохнула. - А воздух так чист и хорош.
- Да, - ответил он, быстрее работая крыльями.
- А город внизу - о, город внизу! - он тоже такой красивый, Герман.
- О городах я ничего не могу сказать, - сказал он.
- Да, да. Он очень красивый.
- Люди строят города, - объяснил Герман, - а птеродактили - нет. Поэтому я поверю тебе на слово. А раньше ты не замечала, что он красивый?
- Нет, - ответила она.
- Тогда, я думаю, ты начинаешь обретать свое волшебство.
- Правда?
- Да, и я за тебя рад.
- Ты сказал, что это наш последний полет?
- Да, это так.
- Почему?
- Впитывай в себя ночь, - сказал он. - Дыши глубже. Смотри на мир под тобой, мерцающий в темноте. Это твой мир, теплокровная Сьюзи, а не мой.
- Что ты хочешь сказать?
- Только то, что ты должна смотреть и наслаждаться. Понимание придет позже.
Они летели все дальше, дальше и дальше.
Потом он развернулся и направился туда, откуда они прилетели.
Обратный путь занял много времени, и Сьюзи потянуло ко сну, несмотря на холод и возбуждение от полета. Она поняла, что было поздно, очень поздно, и уже давно пора было спать.
И вот они уже кружат над ее двором, все ниже и ниже, и наконец мягко приземлились за гаражом.
Взошла луна, большая и круглая, кремового цвета.
Сьюзи слезла со спины Германа и встала перед ним.
- А теперь скажи мне, - спросила она, - что ты имел в виду, когда говорил «последний полет»?
- Я должен лететь, - ответил он, - сейчас. Я думал, что смогу остаться подольше, но погода слишком быстро становится холодной. Я не выношу холода. Я должен лететь на юг, как птицы.
- В Южную Америку?
- Возможно.
- Ну почему «возможно»? Почему это такая большая тайна? Почему ты не расскажешь мне, куда ты направляешься и где живут другие птеродактили?
- Да это не имеет значения, - сказал он, - честно. До свиданья, Сьюзи. Уже пора.
- Не улетай, Герман! Я буду скучать по тебе!
- И я буду скучать по тебе, Сьюзи. Но я должен лететь.
- Ты вернешься будущим летом?
Он расправил крылья.
- Ну конечно, вернусь. До свиданья.
И тут все, над чем она размышляла, все загадки, которые она пыталась разгадать этим долгим летом, - все стало ясно.
И она выкрикнула, не раздумывая. Если бы у нее было время подумать, возможно, она не стала бы этого говорить. А может, и стала бы.
- Ты последний, да, Герман? Ты самый последний птеродактиль на всем белом свете? - спросила она. - Да?
Вместо ответа он взмыл в воздух, взмахнув огромными крыльями. В следующее мгновение он был уже выше деревьев.
- Да? - кричала она. - Ведь это так? Ты самый последний!
Он кружился высоко над двором, и соленая капля, как капля дождя, упала ей на щеку.
Потом крылья подняли сильный ветер, и он поднялся так высоко, что стал казаться не больше птицы.
- Я люблю тебя, Герман! - кричала она. - Правда-правда, люблю! Пожалуйста, возвращайся! Прилетай на следующее лето!
Потом он стал таким маленьким, что его едва можно было разглядеть. А потом и вовсе исчез.
Она еще долго смотрела в небо, чувствуя себя маленькой, слабой и несчастной. Что-то большое и сильное, что могло летать выше, быстрее и дальше птиц и, в сущности, было совершенно ужасным - со своим огромным клювом и когтями, - улетело далеко-далеко.
И она чувствовала, что это навсегда и что она уже никогда не увидит Германа. Она все смотрела, пока не заметила, что совсем продрогла и хочет спать.
Сьюзи тихо вошла в дом и прокралась к своей кровати. В ту же ночь ей приснилось, что она наконец нашла свое волшебство. Утром она расплакалась.
1 2 3 4 5
Нет, это совсем не так. Он просто хочет, чтобы она забыла о своих вопросах. «Это касается только птеродактилей», - сказал он тогда.
Поэтому она оставила все как есть и продолжала читать ему вслух и летать с ним.
Приближался конец августа, а значит, скоро пора будет возвращаться в школу. Это немного печалило ее, она знала, что будет скучать по длинным летним денькам, проведенным с Германом. Знала она и то, что никогда уже больше у нее не будет такого лета. И ей становилось очень грустно.
Ночи становились холодными, как это иногда бывает в августе - словно год заранее содрогается при мысли о предстоящей зиме.
Все это пугало Сьюзи, как испугал океан, когда она посмотрела вниз через плечо Германа и увидела внизу что-то огромное, синее, колышущееся, бесконечное. Неужели вся эта ежевика, шиповник и яблони когда-нибудь станут океаном, сверкающим под солнцем, как сказал ей когда-то Герман? Это было удивительно. Неужели и все это лето станет океаном? Нет, решила она. Оно будет жить воспоминанием у нее в голове.
Но ночи все же становились слишком холодными, даже для августа. Каждое утро она замечала, что Герману все труднее проснуться и начать двигаться. И он все дольше сидел на солнышке.
Она вспомнила, что он холоднокровный, а это означало, что температура его крови была равна температуре воздуха. Значит, ночью он должен очень мерзнуть, подумала она. Что же он будет делать, когда придет зима?
И вот на последней неделе каникул Герман спросил ее:
- Полетишь со мной сегодня ночью?
- Ночью?
- Да, когда стемнеет.
- Ой, не знаю… Я боюсь. Наверное, мне нельзя.
- Это очень важно, - сказал он. - Я очень тебя прошу. Захвати свитер, потому что будет холодно. Пожалуйста, приходи.
- Хорошо… - согласилась Сьюзи.
В ту ночь она лежала в кровати без сна, пока дом не затих и не погрузился во тьму. Тогда она встала, оделась как можно тише и вышла из дома. Герман знал, что ей страшно идти к саду в темноте, и ждал ее за гаражом.
Она взобралась ему на спину и спросила:
- Куда мы полетим?
- Это наш последний полет, - сказал он и, хлопнув крыльями, стал подниматься все выше и выше.
- Последний полет? - удивилась Сьюзи.
- Да.
Они улетели далеко. Она даже не могла себе представить, как далеко. Но прежде она никогда не летала ночью. Небо было подобно черному шелку с рассыпанными по нему капельками воды. Снизу, с земли, она никогда не видела таких ярких звезд.
Сьюзи посмотрела вниз и поняла, что она еще ни разу не поднималась так высоко. Города внизу были словно звезды над ними - маленькие пятнышки света, окруженные сплошной чернотой.
Сьюзи крепче обхватила Германа и опять посмотрела вверх.
- Я вижу звезды, - сказала она ему, - они красивые. - Она глубоко вздохнула. - А воздух так чист и хорош.
- Да, - ответил он, быстрее работая крыльями.
- А город внизу - о, город внизу! - он тоже такой красивый, Герман.
- О городах я ничего не могу сказать, - сказал он.
- Да, да. Он очень красивый.
- Люди строят города, - объяснил Герман, - а птеродактили - нет. Поэтому я поверю тебе на слово. А раньше ты не замечала, что он красивый?
- Нет, - ответила она.
- Тогда, я думаю, ты начинаешь обретать свое волшебство.
- Правда?
- Да, и я за тебя рад.
- Ты сказал, что это наш последний полет?
- Да, это так.
- Почему?
- Впитывай в себя ночь, - сказал он. - Дыши глубже. Смотри на мир под тобой, мерцающий в темноте. Это твой мир, теплокровная Сьюзи, а не мой.
- Что ты хочешь сказать?
- Только то, что ты должна смотреть и наслаждаться. Понимание придет позже.
Они летели все дальше, дальше и дальше.
Потом он развернулся и направился туда, откуда они прилетели.
Обратный путь занял много времени, и Сьюзи потянуло ко сну, несмотря на холод и возбуждение от полета. Она поняла, что было поздно, очень поздно, и уже давно пора было спать.
И вот они уже кружат над ее двором, все ниже и ниже, и наконец мягко приземлились за гаражом.
Взошла луна, большая и круглая, кремового цвета.
Сьюзи слезла со спины Германа и встала перед ним.
- А теперь скажи мне, - спросила она, - что ты имел в виду, когда говорил «последний полет»?
- Я должен лететь, - ответил он, - сейчас. Я думал, что смогу остаться подольше, но погода слишком быстро становится холодной. Я не выношу холода. Я должен лететь на юг, как птицы.
- В Южную Америку?
- Возможно.
- Ну почему «возможно»? Почему это такая большая тайна? Почему ты не расскажешь мне, куда ты направляешься и где живут другие птеродактили?
- Да это не имеет значения, - сказал он, - честно. До свиданья, Сьюзи. Уже пора.
- Не улетай, Герман! Я буду скучать по тебе!
- И я буду скучать по тебе, Сьюзи. Но я должен лететь.
- Ты вернешься будущим летом?
Он расправил крылья.
- Ну конечно, вернусь. До свиданья.
И тут все, над чем она размышляла, все загадки, которые она пыталась разгадать этим долгим летом, - все стало ясно.
И она выкрикнула, не раздумывая. Если бы у нее было время подумать, возможно, она не стала бы этого говорить. А может, и стала бы.
- Ты последний, да, Герман? Ты самый последний птеродактиль на всем белом свете? - спросила она. - Да?
Вместо ответа он взмыл в воздух, взмахнув огромными крыльями. В следующее мгновение он был уже выше деревьев.
- Да? - кричала она. - Ведь это так? Ты самый последний!
Он кружился высоко над двором, и соленая капля, как капля дождя, упала ей на щеку.
Потом крылья подняли сильный ветер, и он поднялся так высоко, что стал казаться не больше птицы.
- Я люблю тебя, Герман! - кричала она. - Правда-правда, люблю! Пожалуйста, возвращайся! Прилетай на следующее лето!
Потом он стал таким маленьким, что его едва можно было разглядеть. А потом и вовсе исчез.
Она еще долго смотрела в небо, чувствуя себя маленькой, слабой и несчастной. Что-то большое и сильное, что могло летать выше, быстрее и дальше птиц и, в сущности, было совершенно ужасным - со своим огромным клювом и когтями, - улетело далеко-далеко.
И она чувствовала, что это навсегда и что она уже никогда не увидит Германа. Она все смотрела, пока не заметила, что совсем продрогла и хочет спать.
Сьюзи тихо вошла в дом и прокралась к своей кровати. В ту же ночь ей приснилось, что она наконец нашла свое волшебство. Утром она расплакалась.
1 2 3 4 5