за это купец, фабрикант или заводчик пользовался дворянской привилегией приобретать к фабрике и заводу деревни с крепостными рабочими руками. С другой стороны, не изменяя сущности крепостного права, Петр изменил социальный состав крепостного состояния: разные виды холопства, юридические и хозяйственные, теперь окончательно слились с крепостным крестьянством в один класс тяглых крепостных людей, а гулящая вольница частью была приписана в городах к низшему гражданству, чтоб «гуляки за ремесло принялись и никто бы без дела не шатался», частью попала в солдаты или в крепостные. Так, продолжая дело Уложения, упрощение общественного состава посредством уничтожения переходных, промежуточных слоев, законодательство Петра принудительно втесняло их в рамки основных сословий. Теперь русское общество окончательно получило тот склад, какой стремилось дать ему московское законодательство XVII в., вышло из реформы с более резкими и округленными сословными очертаниями, а каждое сословие с более осложненным бременем повинностей на плечах. Таково было общее отношение Петра к государственному и общественному порядку старой Руси, не раз отмеченное мною на отдельных явлениях: не трогая в нем старых основ и не внося новых, он либо довершал начавшийся в нем процесс, либо переиначивал сложившееся в нем сочетание составных частей, то разделяя слитые элементы, то соединяя раздельные; тем и другим приемом создавалось новое положение с целью вызвать усиленную работу общественных сил и правительственных учреждений в пользу государства.
Его отношение к западной Европе
Как относился Петр к Западной Европе? Предшественники поставили Петру, между прочим, и такую задачу — «все делать с примеру сторонних чужих земель», именно земель западноевропейских. В этой задаче было много уныния, отчаяния в национальных силах, самоотречения. Как понял ее Петр? Как он смотрел на отношение России к Западной Европе, видел ли он в последней всегдашний образец для первой, или западноевропейский мир имел для него лишь значение учителя, с которым расстаются по окончании выучки? Самой тяжкой потерей, понесенной Московским государством в XVII в., Петр считал утрату земель прибалтийских, которая лишила Россию общения с просвещенными народами Запада. Но для чего нужно было это общение? Петра часто изображали слепым беззаветным западником, который любил все западное не потому, что оно было лучше русского, а потому, что оно было непохоже на русское, который хотел не сблизить, а ассимилировать Россию с Западной Европой. Трудно поверить, чтобы всегда расчетливый Петр был расположен к таким платоническим увлечениям. Из обзора жизни Петра мы видели, как в 1697 г. под прикрытием торжественного посольства, в свиту которого замешался и Петр под вымышленной фамилией, снаряжена была секретная воровская экспедиция с целью выкрасть у Западной Европы морского техника и техническое знание. Вот для чего нужна была Петру Западная Европа. Он не питают к ней слепого или нежного пристрастия, напротив, относился к ней с трезвым недоверием и не обольщался мечтами о задушевных ее отношениях к России, знал, что Россия всегда встретит там только пренебрежение и недоброжелательство. Составляя в 1724 г. программу торжественной оды или чего-то подобного на празднование годовщины Ништадтского мира, Петр писал, между прочим, что все народы особенно усердно старались не допустить нас до света разума во всем, особенно в военном деле; но они проглядели это, точно у них в глазах помутилось, «яко бы закрыто было сие пред их очесами». Петр считал этот недосмотр чудом божиим и предписывают выразить это с особенной силой в праздничных виршах: «Сие пространно развести надлежит, а сенсу довольно», сюжет дает обильный запас идей. Вот почему хочется верить дошедшему до нас через много рук преданию о словах, когда-то будто бы сказанных Петром и записанных Остерманом: «Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней должны повернуться задом». Итак, сближение с Европой было в глазах Петра только средством для достижения цели, а не самой целью. Чего же хотел он добиться этим средством? В ответ на этот вопрос надобно припомнить, за чем посылал Петр десятки русской молодежи за границу и каких иноземцев выписывал из-за границы. Посланные обучались математике, естествознанию, кораблестроению, мореплаванию; выписывали офицеров, кораблестроителей, мореходов, фабричных и Других мастеров, горных инженеров, а потом правоведов и камералистов, знающих науку управления, особенно финансового. С помощью тех и других Петр заводил в России то, что он видел полезного на Западе и чего не было в России. У России не было регулярной армии — он сформировал ее; не было флота — он построил его; не было удобного морского пути для внешней торговли — он армией и флотом отвоевал восточный берег Балтийского моря; была слаба промышленность добывающая и почти отсутствовала обрабатывающая — после него осталось более 200 фабрик и заводов; для всего этого необходимо было техническое знание — заведены были в столицах морская академия, школы навигацкая и медицинская, училища артиллерийское и инженерное, школы латинские и математические и до полусотни начальных цифирных школ в губернских и провинциальных городах да столько же гарнизонных для солдатских детей; казны недоставало на покрытие государственных расходов — Петр увеличил доходный бюджет в три слишком раза; недоставало рационально устроенной администрации, способной вести все эти сложные новые дела, — специалисты-иноземцы помогли учредить новое центральное управление. Это не все, что сделал Петр, но это именно то, что хотел он сделать с помощью Западной Европы. Техника военная, народнохозяйственная, финансовая, административная и техническое знание — вот обширная область, в которой работать и учить русских работе призывал Петр западного европейца. Он хотел не заимствовать с Запада готовые плоды тамошней техники, а усвоить ее, пересадить в Россию самые производства с их главным рычагом — техническим знанием. Мысль, смутно мелькавшая в лучших умах XVII в., о необходимости предварительно поднять производительность народного труда, направив его с помощью технического знания на разработку нетронутых естественных богатств страны, чтобы дать ему возможность вести усиленные государственные тягости, — эта мысль была усвоена и проводилась Петром, как никогда ни прежде, ни после него: здесь он стоит одиноко в нашей истории. И во внешней политике он обратил все народные силы на разрешение вопроса, казавшегося ему наиболее важным для народного хозяйства, — вопроса балтийского. Он внес в народнохозяйственный оборот такое количество нового производительного труда, которое трудно взвесить и оценить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
Его отношение к западной Европе
Как относился Петр к Западной Европе? Предшественники поставили Петру, между прочим, и такую задачу — «все делать с примеру сторонних чужих земель», именно земель западноевропейских. В этой задаче было много уныния, отчаяния в национальных силах, самоотречения. Как понял ее Петр? Как он смотрел на отношение России к Западной Европе, видел ли он в последней всегдашний образец для первой, или западноевропейский мир имел для него лишь значение учителя, с которым расстаются по окончании выучки? Самой тяжкой потерей, понесенной Московским государством в XVII в., Петр считал утрату земель прибалтийских, которая лишила Россию общения с просвещенными народами Запада. Но для чего нужно было это общение? Петра часто изображали слепым беззаветным западником, который любил все западное не потому, что оно было лучше русского, а потому, что оно было непохоже на русское, который хотел не сблизить, а ассимилировать Россию с Западной Европой. Трудно поверить, чтобы всегда расчетливый Петр был расположен к таким платоническим увлечениям. Из обзора жизни Петра мы видели, как в 1697 г. под прикрытием торжественного посольства, в свиту которого замешался и Петр под вымышленной фамилией, снаряжена была секретная воровская экспедиция с целью выкрасть у Западной Европы морского техника и техническое знание. Вот для чего нужна была Петру Западная Европа. Он не питают к ней слепого или нежного пристрастия, напротив, относился к ней с трезвым недоверием и не обольщался мечтами о задушевных ее отношениях к России, знал, что Россия всегда встретит там только пренебрежение и недоброжелательство. Составляя в 1724 г. программу торжественной оды или чего-то подобного на празднование годовщины Ништадтского мира, Петр писал, между прочим, что все народы особенно усердно старались не допустить нас до света разума во всем, особенно в военном деле; но они проглядели это, точно у них в глазах помутилось, «яко бы закрыто было сие пред их очесами». Петр считал этот недосмотр чудом божиим и предписывают выразить это с особенной силой в праздничных виршах: «Сие пространно развести надлежит, а сенсу довольно», сюжет дает обильный запас идей. Вот почему хочется верить дошедшему до нас через много рук преданию о словах, когда-то будто бы сказанных Петром и записанных Остерманом: «Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней должны повернуться задом». Итак, сближение с Европой было в глазах Петра только средством для достижения цели, а не самой целью. Чего же хотел он добиться этим средством? В ответ на этот вопрос надобно припомнить, за чем посылал Петр десятки русской молодежи за границу и каких иноземцев выписывал из-за границы. Посланные обучались математике, естествознанию, кораблестроению, мореплаванию; выписывали офицеров, кораблестроителей, мореходов, фабричных и Других мастеров, горных инженеров, а потом правоведов и камералистов, знающих науку управления, особенно финансового. С помощью тех и других Петр заводил в России то, что он видел полезного на Западе и чего не было в России. У России не было регулярной армии — он сформировал ее; не было флота — он построил его; не было удобного морского пути для внешней торговли — он армией и флотом отвоевал восточный берег Балтийского моря; была слаба промышленность добывающая и почти отсутствовала обрабатывающая — после него осталось более 200 фабрик и заводов; для всего этого необходимо было техническое знание — заведены были в столицах морская академия, школы навигацкая и медицинская, училища артиллерийское и инженерное, школы латинские и математические и до полусотни начальных цифирных школ в губернских и провинциальных городах да столько же гарнизонных для солдатских детей; казны недоставало на покрытие государственных расходов — Петр увеличил доходный бюджет в три слишком раза; недоставало рационально устроенной администрации, способной вести все эти сложные новые дела, — специалисты-иноземцы помогли учредить новое центральное управление. Это не все, что сделал Петр, но это именно то, что хотел он сделать с помощью Западной Европы. Техника военная, народнохозяйственная, финансовая, административная и техническое знание — вот обширная область, в которой работать и учить русских работе призывал Петр западного европейца. Он хотел не заимствовать с Запада готовые плоды тамошней техники, а усвоить ее, пересадить в Россию самые производства с их главным рычагом — техническим знанием. Мысль, смутно мелькавшая в лучших умах XVII в., о необходимости предварительно поднять производительность народного труда, направив его с помощью технического знания на разработку нетронутых естественных богатств страны, чтобы дать ему возможность вести усиленные государственные тягости, — эта мысль была усвоена и проводилась Петром, как никогда ни прежде, ни после него: здесь он стоит одиноко в нашей истории. И во внешней политике он обратил все народные силы на разрешение вопроса, казавшегося ему наиболее важным для народного хозяйства, — вопроса балтийского. Он внес в народнохозяйственный оборот такое количество нового производительного труда, которое трудно взвесить и оценить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188