Следственная тюрьма ГПУ находилась по соседству с «Англетером», по адресу: проспект Майорова, 8/23. А как прокомментировать фразу: «выпуска 23-го года»? «Фля» явно отступает от «шутейного» и вольного набора подробностей, обращаясь к дате, которая что-то должна значить. В 1923 году Есенин возвратился после заграничного путешествия в СССР – изменившимся, утратившим свой социальный романтизм.
«Гусиного дядю» после убийства «погрузили в порту на Лондон…»? Здесь ощущается политический подтекст – советский режим тогда резко конфликтовал с правительством Великобритании. Но более важна другая параллель: Есенин, по распространяемым ГПУ слухам, собирался бежать в Англию, но, изобличенный в своем намерении, вынужден был свести счеты с жизнью (впервые этот сюжет со ссылкой на свидетеля начал разрабатывать Э. Хлысталов). Нам такой вариант не кажется фантастическим (еще раз из письма Есенина к П.И. Чагину от 27 ноября 1925 г.): «Махну за границу» – тем более что страна Туманного Альбиона не была предметом его острой критики, как, например, США.
Возникающие при чтении флитовского фельетона другие ассоциации (см. выделенные нами слова) понятны. Пожалуй, остается один штрих: повесился 50-й гусь. Признаемся, в темной кабалистике мы не сильны. Помнится, в булгаковском «Мастере и Маргарите» Воланд со своей сатанинской свитой поселился в квартире №50. Чертовщина еще в том, что Есенин бывал в гостях у знакомого художника именно в этой квартире. Здесь же он познакомился с Айседорой Дункан.
Скептики наверняка будут упрекать нас в натяжках, но мы и не настаиваем на безусловной обоснованности аналогий, предмет сей требует дальнейшего анализа. Лишь заметим: флитовская шарада – не единственная в есенинской теме, есть ребусы и более занимательные.
Возможно, А. Флит выполнял некий «соцзаказ» с заранее заданными идеями и подробностями, не подозревая о реальном звучании фельетона. Ему дали «рыбу», расставили идеологические акценты – он задание выполнил. Наша настороженность еще более возросла, когда в том же номере «Новой вечерней газеты» за 24 декабря 1925 года мы прочли на сей раз стихотворный фельетончик с названием «ВОДСВИЖЕ со звездою путешествуют». Следом текст: «Ленинград. Площадь Восстания. Из вокзала выходит волхв с ручным чемоданом; к крыльцу подъезжает извозчик.
Волхв (извозчику)
Послушайте, где здесь вертеп?
Извозчик
Какой?
У нас их три и – разного размера:
Владимирский, Торговый, Трокадеро.
Два первых в центре, третий за рекой…
Едва ль другой отыщете такой:
Разденут в миг, – лишь попадите в лапы.
Оборвем богохульный диалог, речь конечно же об ожидании чуда несознательными беспартийными гражданами, не читавшими марксистских работ Емельяна Ярославского. «Произойдет рождение царя… небесного», – говорит любитель вертепов, приезжий волхв. Под фельетоном подпись «Товавакня» – вуаль для нас легкая и прозрачная – «Товарищ Василий Князев», знакомый нам стихотворец-циник.
Речь идет явно о приезде в Ленинград Есенина.
Есенин был неоднократно «отмечен» ГПУ и милицией. «Меня хотят убить», – не раз говорил он друзьям, и интуиция его не подводила. Скрывать его напряженные отношения с экстремистски настроенными шустрыми «людьми заезжими», по крайней мере, нечестно.«В своей стране я словно иностранец», – писал поэт.
Не знаем, был или нет связан стихотворец Василий Князев с нечистой силой и оккультизмом, но его тесные личные контакты с людьми определенного лагеря (Г. Зиновьев, Г. Лелевич и др.) несомненны.
О спланированности убийства поэта можно говорить и по следующим признакам. Рассмотрим внезапные перемещения начальников 2-го отделения милиции. Именно оно должно было заниматься расследованием обстоятельств происшествия в «Англетере», но его вытеснило Активно-секретное отделение УГРО (5-я бригада).
…Кто-то явно перепотрошил интересующий нас милицейский архив. Сохранились жалкие остатки – и даже в них грубые обрывы, о чем свидетельствует трижды менявшаяся нумерация «дел». По бумажным крупицам, по крохоткам удалось установить (напомним): награжденный в ноябре 1925 года за отличную работу именным револьвером начальник 2-го отделения ЛГМ Пантелей Федорович Распопов вдруг, 22 декабря, смещается со своего поста и на его место назначают Александра Семеновича Хохлова, человека неуживчивого, диктатора по натуре. При Хохлове 2-е отделение ничего не предприняло для расследования декабрьского события, и «дело» закрыли. Но начальник губернской милиции, аферист Герасим Егоров (напомним, в 1929 г. арестован и позже оказался за решеткой), вскоре удаляет «послушника» Хохлова, назначив на его место своего верного помощника по административному отделу Ленгубисполкома (АОЛГИ) некоего Шугальского. Точная дата его назначения нам неведома, но в ленинградском мартовском номере 1926 года журнала «На посту» он фигурирует в качестве начальника 2-го отделения ЛГМ. Есть над чем призадуматься…
Не будем возвращаться к участковому надзирателю Н.М. Горбову, его фальшивому протоколу, подписанному не жильцами или сотрудниками «Англетера», а понятливыми литераторами-понятыми. Обращает внимание анонимность хода освещения событий в печати после англетеровской трагедии: не названа фамилия специалиста, фиксировавшего час смерти поэта (им мог быть районный врач губернской милиции Кирилл Михайлович Афаносьевский); сообщение о судмедэкспертизе не сопровождается ссылкой на имя врача, проводившего вскрытие тела поэта; газеты скрывают ход милицейского следствия, отделываясь крайне тенденциозными или глумливыми публикациями (кроме статьи Бориса Лавренева); группа писателей, близких к сексоту ГПУ Эрлиху (Николай Тихонов в том числе), под благовидным предлогом организует контроль-цензуру за прохождением «есенинских» материалов в редакциях; Эрлих ссылается на гостей 5-го номера, а те почему-то отмалчиваются (кроме Ушакова и Мансурова).
О спланированности бесчеловечной акции свидетельствует и стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья…», приписываемое Есенину. Эта элегия, пожалуй, последний бастион сторонников казенных небылиц. О ней, как мы уже говорили, много написано, сказано, она даже положена на музыку. Так как дискуссии продолжаются и после наших печатных и устных выступлений, повторим хотя бы тезисно наблюдения об искусной подделке.
Современные научно-криминалистические знания позволяют однозначно установить, – Есенин или не Есенин сочинил «До свиданья…». Сегодня и не такие головоломки решают. Да, подлинным и непредвзятым профессионалам провести экспертизу листка со строками загадочной элегии, написанной, как 70 лет уверяют, кровью самого Есенина, не представляет сверхтруда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
«Гусиного дядю» после убийства «погрузили в порту на Лондон…»? Здесь ощущается политический подтекст – советский режим тогда резко конфликтовал с правительством Великобритании. Но более важна другая параллель: Есенин, по распространяемым ГПУ слухам, собирался бежать в Англию, но, изобличенный в своем намерении, вынужден был свести счеты с жизнью (впервые этот сюжет со ссылкой на свидетеля начал разрабатывать Э. Хлысталов). Нам такой вариант не кажется фантастическим (еще раз из письма Есенина к П.И. Чагину от 27 ноября 1925 г.): «Махну за границу» – тем более что страна Туманного Альбиона не была предметом его острой критики, как, например, США.
Возникающие при чтении флитовского фельетона другие ассоциации (см. выделенные нами слова) понятны. Пожалуй, остается один штрих: повесился 50-й гусь. Признаемся, в темной кабалистике мы не сильны. Помнится, в булгаковском «Мастере и Маргарите» Воланд со своей сатанинской свитой поселился в квартире №50. Чертовщина еще в том, что Есенин бывал в гостях у знакомого художника именно в этой квартире. Здесь же он познакомился с Айседорой Дункан.
Скептики наверняка будут упрекать нас в натяжках, но мы и не настаиваем на безусловной обоснованности аналогий, предмет сей требует дальнейшего анализа. Лишь заметим: флитовская шарада – не единственная в есенинской теме, есть ребусы и более занимательные.
Возможно, А. Флит выполнял некий «соцзаказ» с заранее заданными идеями и подробностями, не подозревая о реальном звучании фельетона. Ему дали «рыбу», расставили идеологические акценты – он задание выполнил. Наша настороженность еще более возросла, когда в том же номере «Новой вечерней газеты» за 24 декабря 1925 года мы прочли на сей раз стихотворный фельетончик с названием «ВОДСВИЖЕ со звездою путешествуют». Следом текст: «Ленинград. Площадь Восстания. Из вокзала выходит волхв с ручным чемоданом; к крыльцу подъезжает извозчик.
Волхв (извозчику)
Послушайте, где здесь вертеп?
Извозчик
Какой?
У нас их три и – разного размера:
Владимирский, Торговый, Трокадеро.
Два первых в центре, третий за рекой…
Едва ль другой отыщете такой:
Разденут в миг, – лишь попадите в лапы.
Оборвем богохульный диалог, речь конечно же об ожидании чуда несознательными беспартийными гражданами, не читавшими марксистских работ Емельяна Ярославского. «Произойдет рождение царя… небесного», – говорит любитель вертепов, приезжий волхв. Под фельетоном подпись «Товавакня» – вуаль для нас легкая и прозрачная – «Товарищ Василий Князев», знакомый нам стихотворец-циник.
Речь идет явно о приезде в Ленинград Есенина.
Есенин был неоднократно «отмечен» ГПУ и милицией. «Меня хотят убить», – не раз говорил он друзьям, и интуиция его не подводила. Скрывать его напряженные отношения с экстремистски настроенными шустрыми «людьми заезжими», по крайней мере, нечестно.«В своей стране я словно иностранец», – писал поэт.
Не знаем, был или нет связан стихотворец Василий Князев с нечистой силой и оккультизмом, но его тесные личные контакты с людьми определенного лагеря (Г. Зиновьев, Г. Лелевич и др.) несомненны.
О спланированности убийства поэта можно говорить и по следующим признакам. Рассмотрим внезапные перемещения начальников 2-го отделения милиции. Именно оно должно было заниматься расследованием обстоятельств происшествия в «Англетере», но его вытеснило Активно-секретное отделение УГРО (5-я бригада).
…Кто-то явно перепотрошил интересующий нас милицейский архив. Сохранились жалкие остатки – и даже в них грубые обрывы, о чем свидетельствует трижды менявшаяся нумерация «дел». По бумажным крупицам, по крохоткам удалось установить (напомним): награжденный в ноябре 1925 года за отличную работу именным револьвером начальник 2-го отделения ЛГМ Пантелей Федорович Распопов вдруг, 22 декабря, смещается со своего поста и на его место назначают Александра Семеновича Хохлова, человека неуживчивого, диктатора по натуре. При Хохлове 2-е отделение ничего не предприняло для расследования декабрьского события, и «дело» закрыли. Но начальник губернской милиции, аферист Герасим Егоров (напомним, в 1929 г. арестован и позже оказался за решеткой), вскоре удаляет «послушника» Хохлова, назначив на его место своего верного помощника по административному отделу Ленгубисполкома (АОЛГИ) некоего Шугальского. Точная дата его назначения нам неведома, но в ленинградском мартовском номере 1926 года журнала «На посту» он фигурирует в качестве начальника 2-го отделения ЛГМ. Есть над чем призадуматься…
Не будем возвращаться к участковому надзирателю Н.М. Горбову, его фальшивому протоколу, подписанному не жильцами или сотрудниками «Англетера», а понятливыми литераторами-понятыми. Обращает внимание анонимность хода освещения событий в печати после англетеровской трагедии: не названа фамилия специалиста, фиксировавшего час смерти поэта (им мог быть районный врач губернской милиции Кирилл Михайлович Афаносьевский); сообщение о судмедэкспертизе не сопровождается ссылкой на имя врача, проводившего вскрытие тела поэта; газеты скрывают ход милицейского следствия, отделываясь крайне тенденциозными или глумливыми публикациями (кроме статьи Бориса Лавренева); группа писателей, близких к сексоту ГПУ Эрлиху (Николай Тихонов в том числе), под благовидным предлогом организует контроль-цензуру за прохождением «есенинских» материалов в редакциях; Эрлих ссылается на гостей 5-го номера, а те почему-то отмалчиваются (кроме Ушакова и Мансурова).
О спланированности бесчеловечной акции свидетельствует и стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья…», приписываемое Есенину. Эта элегия, пожалуй, последний бастион сторонников казенных небылиц. О ней, как мы уже говорили, много написано, сказано, она даже положена на музыку. Так как дискуссии продолжаются и после наших печатных и устных выступлений, повторим хотя бы тезисно наблюдения об искусной подделке.
Современные научно-криминалистические знания позволяют однозначно установить, – Есенин или не Есенин сочинил «До свиданья…». Сегодня и не такие головоломки решают. Да, подлинным и непредвзятым профессионалам провести экспертизу листка со строками загадочной элегии, написанной, как 70 лет уверяют, кровью самого Есенина, не представляет сверхтруда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98