В одном из подвалов Кремля находился так называемый «красный телефон» — прямая линия шифрованной связи с Белым домом в Вашингтоне. Пятого июня по этому аппарату Косыгин связался с президентом Линдоном Джонсоном. Косыгин появился в подвале вместе с новым председателем КГБ Андроповым и Громыко. Все они оказались в подвале в первый раз и дружно спросили: «А где же телефон?»
На самом деле это был просто телетайп. Отвечал за эту аппаратуру КГБ. Телетайпистки ужасно волновались из-за присутствия высокого начальства. Нервничал и генерал КГБ, который ими руководил.
На сей раз — в отличие от того, что произошло во время синайской войны, — американцы отказались вместе с Советским Союзом осудить Израиль. Соединенные Штаты считали, что для Израиля это была оборонительная война.
Седьмого июня в шесть часов утра Семенов записал в дневнике:
«Только что приехал из министерства. Сегодня ночь была кульминационным пунктом ближневосточного кризиса, напоминавшим кубинский. До трех ночи был на заседании политбюро, потом в МИДе. Кажется, узелок начинает развязываться.
Совет Безопасности принял решение о принятии мер к безотлагательному прекращению военных действий.
Из Каира шли сигналы «SOS», там была утрачена воля к сопротивлению. Хорошо обученная и вооруженная израильская армия дала урок малообразованным крестьянам египтян, не могущим владеть техникой и разбегающимся при звуке выстрела. Все это было и трагично, и комично…»
Египет находился в настолько бедственном положении, что умолял Москву остановить израильское наступление любыми средствами. Впавший в отчаяние Насер, вспоминал известный дипломат Валентин Фалин, заведовавший тогда отделом в МИД, предлагал установить союзнические отношения, создать для Советского Союза военные базы в любом египетском порту.
По этой причине советский представитель в Совете Безопасности Федоренко настаивал только на прекращении огня и не требовал осудить Израиль и призвать его уйти с завоеванных территорий.
Седьмого июня Леви Эшкол сказал советскому послу Чувахину, что готов в любое время гласно или негласно приехать в Москву или принять представителя советского правительства.
Но советские руководители, не меньше египтян и сирийцев потрясенные разгромом арабских армий, закусили удила. Они просто не знали, что еще придумать, лишь бы как-то уязвить Израиль, заставить израильских евреев пожалеть об одержанной ими военной победе.
Девятого июня в Москве собрали руководителей партий и правительств социалистических стран Европы. Они обещали «помочь народам арабских стран дать решительный отпор агрессору». Заявление с осуждением Израиля отказалась подписать только Румыния. Генеральный секретарь ЦК Румынской компартии Николае Чаушеску не захотел и разрывать дипломатические отношения с Израилем.
Тем временем боевые действия на сирийском фронте еще продолжались. Разгромив египетскую армию, израильтяне взялись за сирийцев, утративших всю свою воинственность.
Десятого июня первый заместитель министра иностранных дел Кузнецов принял посла Израиля Катриэля Каца и зачитал ему заявление о разрыве отношений:
«Только что получено сообщение о том, что израильские войска, игнорируя решение Совета Безопасности о прекращении военных действий, продолжают эти действия, осуществляют захват сирийской территории и движутся в направлении Дамаска.
Советское правительство предупреждает правительство Израиля, что оно несет всю тяжесть ответственности за вероломство, за вопиющее нарушение решения Совета Безопасности.
Если Израиль не прекратит немедленно военных действий, Советский Союз совместно с другими миролюбивыми государствами примет в отношении Израиля санкции со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Советское правительство заявляет, что ввиду продолжения агрессии со стороны Израиля против арабских государств и грубого нарушения им решений Совета Безопасности Правительство Союза ССР приняло решение о разрыве дипломатических отношений Советского Союза с Израилем».
Советский Союз вновь разорвал отношения с еврейским государством…
В Москве опасались, что израильская армия достигнет Дамаска и рухнет баасистский режим. Этого советские руководители допустить не могли. Они куда больше дорожили сирийцами, чем египтянами. Рано утром из представительства Сирии при ООН позвонили советским друзьям и взмолились — сделайте что угодно, лишь бы остановить израильское наступление:
— Израильские танки в шестидесяти километрах от Дамаска!
— А войска для защиты столицы подтянуты? — поинтересовался заместитель генерального секретаря ООН (от Советского Союза) Леонид Николаевич Кутаков.
— Войск нет. Собираем ополчение. Войска на других участках фронта…
Москва предупредила президента Джонсона, что «если не прекратятся в ближайшие часы военные действия со стороны Израиля, то мы вынуждены будем принять самостоятельное решение». В Соединенных Штатах решили, что не следует доводить советских лидеров до крайности. Вашингтон настойчиво предложил израильтянам остановиться.
Десятого июня в семь вечера боевые действия прекратились. Шестидневная война закончилась.
«Подойдя к посольству на Большой Ордынке, — вспоминал тогдашний первый секретарь израильского посольства в Москве Йосеф Говрин, — я с трудом протолкался к воротам — сотни, если не тысячи людей, привезенных с московских предприятий, плотно закрывали проход. Они несли транспаранты с антиизраильскими лозунгами и скандировали „Долой!“
Восемнадцатого июня израильские дипломаты заперли двери посольства и вернулись домой. Бывший посол Катриэль Кац возглавил правление мемориального института и музея памяти жертв и героизма катастрофы, постигшей еврейский народ при нацизме, Яд ва-Шем.
Возмущение израильской агрессией организовали московские городские власти. Людей освободили от работы, снабдили плакатами и в теплый июньский день отправили митинговать. Но были и добровольцы.
Победа Израиля привела в истерическое состояние психически неустойчивые натуры. Те, кто зачитывался «Протоколами сионских мудрецов», решили, что обещанное начало сбываться — евреи захватывают господство над миром.
«Незабываемо для меня, как я был потрясен блицкригом Израиля в войне с Египтом летом 1967 года, — вспоминал литературный критик Михаил Петрович Лобанов. — Это была какая-то мне самому непонятная, интуитивная, может быть, даже мистическая реакция на событие.
Я ужаснулся: ведь такое же, как с Египтом, может случиться и с нами? Израиль так же стремительно может захватить и Москву. Тогда это могло показаться несуразным, при тогдашней-то нашей военной мощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111