Но то состояние, то наитие так и осталось во мне, его уже не вырвешь, это моя реальность, более несомненная для меня, чем любая другая бытовая реальность…»
После шестидневной войны в советском обществе появилась когорта людей, которые жизнь посвятили борьбе с мировым сионизмом, понимая под этим борьбу с евреями. Среди них были как истинные фанатики, так и просто зарабатывающие себе этим на жизнь, благо платежеспособный спрос все увеличивался — в газетах, журналах, на радио и телевидении. Даже в антиамериканской пропаганде соблюдались опеределенные правила, накануне встреч на высшем уровне она вообще затухала. И только накал антиизраильской и антисионистской пропагады никогда не спадал…
А советское руководство было раздражено полным провалом и разгромом своих ближневосточных союзников.
В кабинете Брежнева собрались Громыко, Гречко и начальник генерального штаба маршал Матвей Васильевич Захаров.
Ему Брежнев и высказал свое возмущение:
«Сколько советников держим в египетской армии и что толку? Ни черта они не насоветовали. И наши училища египтян тоже ничему не научили. Вместо того чтобы принять бой, твои, Матвей, ученики, завидев израильский самолет, катапультируются».
Еще резче в адрес египтян высказывался его предшественник Никита Сергеевич Хрущев, отправленный на пенсию: «Так осрамиться — уму непостижимо! — возмущался Хрущев. — Теперь-то арабы везде кричат о своем миролюбии, что они жертвы. Я не имею возможности пользоваться другой информацией, кроме радио и газет, но и из них видно, как реально развивались события.
Приезжает военная делегация Египта в Москву: «Шу-шу, ша-ша, шо-шо». Сговорились. Уезжают. Отбывает затем наша военная делегация в Египет: «То-то, та-та». Тоже уезжает. Прибывает к нам сирийская правительственная и военная делегация. Разговаривают, поднимают тосты. Уезжают. По каким вопросам говорили? Ясно. А теперь обвиняют Израиль: «Вот он, сукин сын, такой-сякой». Как же он это сделал?
Египет потребовал от ООН, чтобы она вывела свои войска, которые разделяли египтян и израильтян. Кто требовал? Насер. У Тан удовлетворил его просьбу. Для чего обычно удаляются нейтральные войска? Чтобы они не помешали начать войну. Кто этого требовал? Насер. Следовательно, кто захотел начать войну? Насер. Он закрывает Акабский пролив, где ходили израильские суда. Зачем? Для конфликта. Значит, у него все вроде было готово.
Потом начинают рассказывать сказки, что там их офицеры к бабам ходили и поэтому их армию застали врасплох.
Все офицеры ходят к бабам во всех странах, и нельзя на это списывать поражение. Да, военные оторваны от дома, от женщин, и что бы ни делай, они все равно будут бегать на сторону. Как-то у нас во время войны Сталин сказал: «Давайте мобилизовывать девушек, столовые организуем для офицеров и прочее…»
А почему их разбили? Потому, что они просрали, и другого аргумента тут нет. А теперь валят на то, что в отпуск уехал какой-то офицер или расстройство желудка было у него.
Главная причина победы Израиля заключается в том, что он имеет более высокую культуру, лучшую дисциплину в армии, его офицеры обладают боевым опытом и отлично подготовлены. Ведь там собрались очень хорошие специалисты из многих стран. Я, например, высоко оцениваю их генерала Даяна как военного. Молодец! Я в шутку говорил, что если бы я был премьером, а он находился в Советском Союзе, то я бы его сразу назначил нашим министром обороны…
Египтянам с ними трудно тягаться, и они за это поплатились, бедняги. Они, грубо говоря, верблюдами могли управлять, они владели винтовкой, а тут их пересадили на танки…
Я просто не могу понять, как такое могло случиться. Как мы могли допустить такое. Советский Союз несет большую долю ответственности за происшедшее. При наших возможностях оказать влияние мы могли удержать Насера от войны…
Это было просчетом наших военных. Наши военные неправильно оценили обстановку, они некритически подошли к определению возможности одержания победы Египтом…»
Вечером девятого июня Гамаль Абд-аль Насер выступил по телевидению. Он взял на себя ответственность за поражение и заявил, что уходит в отставку.
После чего он умело организовал обращенный к самому себе народный призыв взять назад заявление об отставке и вернуться к власти. Начались митинги, каирцы призывали Насера остаться. И он «согласился» не уходить. Он принял на себя еще и обязанности премьер-министра и генерального секретаря правящего Арабского социалистического союза, показав, как мало доверия он испытывает к своим соратникам и коллегам.
Советские руководители не рискнули высказать свое раздражение потерпевшим позорное поражение арабским союзникам. Напротив, они выступали в роли психотерапевтов, утешая Насера и других египетских и сирийских политиков.
Семнадцатого июня, записал в дневнике член политбюро и первый секретарь ЦК компартии Украины Петр Ефимович Шелест, ему в Киев позвонил Брежнев. Сказал, что принято решение срочно отправить в Каир председателя президиума Верховного Совета СССР Николая Викторовича Подгорного: «Надо спасать положение. Принять все меры для поддержки и укрепления веры в Насера».
Через день, девятнадцатого июня, политбюро обсуждало ситуацию на Ближнем Востоке.
«Настроение у всех какое-то гнетущее, — записал в дневнике Петр Шелест. — После воинственных, хвастливых заявлений Насера мы не ожидали, что так молниеносно будет разгромлена арабская армия, в результате так низко падет авторитет Насера. На него ведь делалась ставка как на лидера „арабского прогрессивного мира“. И вот этот „лидер“ стоит на краю пропасти, утрачено политическое влияние; растерянность, боязнь, неопределенность.
Армия деморализована, утратила боеспособность. Большинство военной техники захвачено Израилем… Нам, очевидно, придется все начинать сначала: политику, тактику, дипломатию, оружие. Недешево будет обходиться все это для нашего народа, страны».
Двадцатого июня в Египет вылетела советская делегация во главе с Подгорным. Тогда он был третьим человеком в стране и держался с Брежневым на равных.
Задача перед ним ставилась такая:
«Оказать руководству ОАР и лично президенту Насеру морально-политическую поддержку, укрепить его веру в Советский Союз и другие социалистические страны как испытанных и надежных друзей арабских народов, а также обсудить практические меры по ликвидации последствий агрессии Израиля».
В Каире, вспоминал советский разведчик Вадим Алексеевич Кирпиченко, «Подгорный то ли в силу новой для него темы советско-египетских отношений, то ли из-за сорокаградусной жары информацию воспринимал тяжело. При чтении бумаг устало шевелил губами, раздражался и отвлекался на поиски других очков, сигарет или спичек, то требовал, чтобы охранник принес ему воды и сам никуда не отлучался, был у него под рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
После шестидневной войны в советском обществе появилась когорта людей, которые жизнь посвятили борьбе с мировым сионизмом, понимая под этим борьбу с евреями. Среди них были как истинные фанатики, так и просто зарабатывающие себе этим на жизнь, благо платежеспособный спрос все увеличивался — в газетах, журналах, на радио и телевидении. Даже в антиамериканской пропаганде соблюдались опеределенные правила, накануне встреч на высшем уровне она вообще затухала. И только накал антиизраильской и антисионистской пропагады никогда не спадал…
А советское руководство было раздражено полным провалом и разгромом своих ближневосточных союзников.
В кабинете Брежнева собрались Громыко, Гречко и начальник генерального штаба маршал Матвей Васильевич Захаров.
Ему Брежнев и высказал свое возмущение:
«Сколько советников держим в египетской армии и что толку? Ни черта они не насоветовали. И наши училища египтян тоже ничему не научили. Вместо того чтобы принять бой, твои, Матвей, ученики, завидев израильский самолет, катапультируются».
Еще резче в адрес египтян высказывался его предшественник Никита Сергеевич Хрущев, отправленный на пенсию: «Так осрамиться — уму непостижимо! — возмущался Хрущев. — Теперь-то арабы везде кричат о своем миролюбии, что они жертвы. Я не имею возможности пользоваться другой информацией, кроме радио и газет, но и из них видно, как реально развивались события.
Приезжает военная делегация Египта в Москву: «Шу-шу, ша-ша, шо-шо». Сговорились. Уезжают. Отбывает затем наша военная делегация в Египет: «То-то, та-та». Тоже уезжает. Прибывает к нам сирийская правительственная и военная делегация. Разговаривают, поднимают тосты. Уезжают. По каким вопросам говорили? Ясно. А теперь обвиняют Израиль: «Вот он, сукин сын, такой-сякой». Как же он это сделал?
Египет потребовал от ООН, чтобы она вывела свои войска, которые разделяли египтян и израильтян. Кто требовал? Насер. У Тан удовлетворил его просьбу. Для чего обычно удаляются нейтральные войска? Чтобы они не помешали начать войну. Кто этого требовал? Насер. Следовательно, кто захотел начать войну? Насер. Он закрывает Акабский пролив, где ходили израильские суда. Зачем? Для конфликта. Значит, у него все вроде было готово.
Потом начинают рассказывать сказки, что там их офицеры к бабам ходили и поэтому их армию застали врасплох.
Все офицеры ходят к бабам во всех странах, и нельзя на это списывать поражение. Да, военные оторваны от дома, от женщин, и что бы ни делай, они все равно будут бегать на сторону. Как-то у нас во время войны Сталин сказал: «Давайте мобилизовывать девушек, столовые организуем для офицеров и прочее…»
А почему их разбили? Потому, что они просрали, и другого аргумента тут нет. А теперь валят на то, что в отпуск уехал какой-то офицер или расстройство желудка было у него.
Главная причина победы Израиля заключается в том, что он имеет более высокую культуру, лучшую дисциплину в армии, его офицеры обладают боевым опытом и отлично подготовлены. Ведь там собрались очень хорошие специалисты из многих стран. Я, например, высоко оцениваю их генерала Даяна как военного. Молодец! Я в шутку говорил, что если бы я был премьером, а он находился в Советском Союзе, то я бы его сразу назначил нашим министром обороны…
Египтянам с ними трудно тягаться, и они за это поплатились, бедняги. Они, грубо говоря, верблюдами могли управлять, они владели винтовкой, а тут их пересадили на танки…
Я просто не могу понять, как такое могло случиться. Как мы могли допустить такое. Советский Союз несет большую долю ответственности за происшедшее. При наших возможностях оказать влияние мы могли удержать Насера от войны…
Это было просчетом наших военных. Наши военные неправильно оценили обстановку, они некритически подошли к определению возможности одержания победы Египтом…»
Вечером девятого июня Гамаль Абд-аль Насер выступил по телевидению. Он взял на себя ответственность за поражение и заявил, что уходит в отставку.
После чего он умело организовал обращенный к самому себе народный призыв взять назад заявление об отставке и вернуться к власти. Начались митинги, каирцы призывали Насера остаться. И он «согласился» не уходить. Он принял на себя еще и обязанности премьер-министра и генерального секретаря правящего Арабского социалистического союза, показав, как мало доверия он испытывает к своим соратникам и коллегам.
Советские руководители не рискнули высказать свое раздражение потерпевшим позорное поражение арабским союзникам. Напротив, они выступали в роли психотерапевтов, утешая Насера и других египетских и сирийских политиков.
Семнадцатого июня, записал в дневнике член политбюро и первый секретарь ЦК компартии Украины Петр Ефимович Шелест, ему в Киев позвонил Брежнев. Сказал, что принято решение срочно отправить в Каир председателя президиума Верховного Совета СССР Николая Викторовича Подгорного: «Надо спасать положение. Принять все меры для поддержки и укрепления веры в Насера».
Через день, девятнадцатого июня, политбюро обсуждало ситуацию на Ближнем Востоке.
«Настроение у всех какое-то гнетущее, — записал в дневнике Петр Шелест. — После воинственных, хвастливых заявлений Насера мы не ожидали, что так молниеносно будет разгромлена арабская армия, в результате так низко падет авторитет Насера. На него ведь делалась ставка как на лидера „арабского прогрессивного мира“. И вот этот „лидер“ стоит на краю пропасти, утрачено политическое влияние; растерянность, боязнь, неопределенность.
Армия деморализована, утратила боеспособность. Большинство военной техники захвачено Израилем… Нам, очевидно, придется все начинать сначала: политику, тактику, дипломатию, оружие. Недешево будет обходиться все это для нашего народа, страны».
Двадцатого июня в Египет вылетела советская делегация во главе с Подгорным. Тогда он был третьим человеком в стране и держался с Брежневым на равных.
Задача перед ним ставилась такая:
«Оказать руководству ОАР и лично президенту Насеру морально-политическую поддержку, укрепить его веру в Советский Союз и другие социалистические страны как испытанных и надежных друзей арабских народов, а также обсудить практические меры по ликвидации последствий агрессии Израиля».
В Каире, вспоминал советский разведчик Вадим Алексеевич Кирпиченко, «Подгорный то ли в силу новой для него темы советско-египетских отношений, то ли из-за сорокаградусной жары информацию воспринимал тяжело. При чтении бумаг устало шевелил губами, раздражался и отвлекался на поиски других очков, сигарет или спичек, то требовал, чтобы охранник принес ему воды и сам никуда не отлучался, был у него под рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111