И как ни тяжко было разбирать промахи только что погибших товарищей, приходилось идти и на это. Ради живых, ради тех, кому завтра — снова в бой, но уже во всеоружии дорогой ценой обретенного опыта…
Вполне понятно, видимо, что подробно и глубоко стремились истребители корпуса усвоить все самое ценное из боевых приемов уже тогда знаменитых в 4-й воздушной армии асов И. М. Горбунова, братьев Глинка — Бориса и Дмитрия, Н. К. Наумчика, комэска 16-го гвардейского полка капитана А. И. Покрышкина, чей талант ярко засверкал в небе Кубани. Поучительными оказались и первые победные бои летчиков корпуса капитанов И. Д. Батычко, А. В. Кочетова, В. Г. Лапшина, С. А. Лебедева, С. И. Маковского, Д. Е. Николаенкова, других командиров эскадрилий, звеньев. Первые же схватки вновь и вновь убеждали, сколь велика в бою, в воинском становлении молодежи роль личного примера коммуниста-командира.
Как-то в самый разгар очередных боев частей корпуса над Малой землей меня буквально ошеломили сообщением: капитан-дальневосточник П. Т. Тарасов вместе с ведомым лейтенантом С. П. Калугиным посадили на свой аэродром «мессера». Да не просто аса из эскадры «Удет», а потомка некоего древнего тевтонского рода, за плечамд которого был солидный опыт боев на разных фронтах второй мировой войны. Слушаю доклад Тарасова — все вроде бы получилось очень просто, вроде бы само собой. Возвращались с задания не очень удачного — сбить за три вылета ни одного фашиста не удалось. И тут вдруг видят: внизу, у самой земли, пасется «мессер». Резко снизились, встали справа и слева от фашиста, дали ему по курсу предупредительную очередь. Он понял — деваться некуда, пошел, куда повели, но машину посадил на брюхо, шасси не выпустил…
Все было именно так, и все-таки, как я выяснил, не совсем: Не совсем потому, что у Тарасова, видите ли, уже отстоялась идея — хорошо бы комкору, то есть мне, презентовать к Первомаю целехонького «мессера». И вместе с ведомым они обыграли уже несколько вариантов этой операции. Случай же подкинул им, как выяснилось, самый простой. Что стояло за этим дерзким по исполнению эпизодом? Дерзким потому, что ведь наши истребители уже возвращались с задания, у них из боезапаса на двоих оставалась та самая предупредительная очередь, на исходе было горючее. Уверенность мастеров высшего пилотажа? Расчет? Да, но и уже обретенное знание психологии фашистских стервятников: наглых, когда их много против одного, и мгновенно теряющихся, как только их вовлекают в нестандартную, не предусмотренную тактическими схемами ситуацию. И уж совсем редко готовых к самопожертвованию, да еще когда нет вокруг своих, да еще в условиях, в которые поставила фашиста наша пара: пойдешь вниз — наверняка врежешься в близкую землю…
И опять же любопытная для геринговских асов деталь: фашист даже вроде бы утешился тем, что его сбили не простые летчики, а такие, чьи самолеты как символ доблести несли на носу опознавательный знак корпуса — птичье крыло со звездой. Ему и в голову не приходило, что эту эмблему несли на своих машинах как опытные, так и совсем еще молодые пилоты.
Но в данном случае фашист все же попал в яблочко. Капитан Тарасов уже 22 июня 1941 года открыл свой боевой счет, вогнав в землю «хейнкель». В начальный период войны эти бомбардировщики немало бед принесли нашим городам и селам, нашим наземным войскам. Капитан умело, отважно, расчетливо дрался с фашистами в небе Ленинграда, Воронежа, Сталинграда. В одной из схваток, когда корпус прикрывал наши войска, освобождавшие Украину, Павел Тимофеевич уничтожил трех гитлеровских истребителей — двух — пулемет-но-пушечным огнем и одного — тараном. Герой Советского Союза капитан Тарасов смертью храбрых погиб в одном из боев при освобождении Крыма. .
А «мессершмитт» наши механики оперативно подремонтировали, это оказалась к тому же модифицированная машина, и в новой серии учебных боев я постарался как можно полнее познакомить летчиков корпуса с ее особенностями, с ее сильными и слабыми сторонами. Потом «мессер» вытребовали от нас для выставки трофейного оружия в столицу.
Не только учебно-показательными боями стремился я передавать свой опыт подчиненным. И потому, как уже говорил, не имел при боевых вылетах постоянного ведомого. Уверен: каждому из тех, кому доводилось ходить на боевые задания с комкором, это добавляло и уверенности в своих силах, и умения.
Вот один из вылетов.
В самый, пожалуй, жаркий по ожесточению схваток над Малой землей день 20 апреля 1943 года мы не предполагали, что это был крайний срок, назначенный Гитлером своим генералам для уничтожения нашего плацдарма под Новороссийском. Зная из донесений разведки о готовящихся ударах фашистов по его защитникам, командование фронта решило тогда нанести упреждающие контрудары по позициям изготовившихся к атаке гитлеровских частей. С точно заданными интервалами, o волна за волной шли наши и вражеские бомбардировщики, за ними, над ними или по бокам — истребители прикрытия, между собой вступали в схватки одновременно до 50 и более машин. Это было незабываемое зрелище. Неслыханно плотен был шквал артогня и бомбово-штурмовых ударов авиации.
Еще на подходе к Малой земле по радиорепликам летчиков — а зону прикрывали несколько групп наших истребителей — я сделал вывод: обстановка осложняется, к плацдарму рвутся новые группы «мессеров», и значит, как говорит наш опыт минувших дней, надо ждать «юнкерсы». В свою очередь срочно поднимаю в воздух — через связь с наземным пунктом управления — еще пару групп истребителей, и как только в зоне видимости оказывается нашпигованное самолетами пространство над Цемесской бухтой, убеждаюсь, что поступил правильно и своевременно. К фашистам подоспело подкрепление, у них больше сил, но на наших это не действует, они рвутся наперехват врагу, и вот уже один, другой «мессеры» беспорядочно падают вниз, третий дымит и норовит вырваться из боя. Наши дерутся на виражах, в горизонтальной плоскости. Это хорошо — здесь у «яка» определенный выигрыш в скорости. Но плохо, что летчики забывают о других преимуществах «яков» при исполнении различных комплексов высшего пилотажа.
Передо мной отчетливо, словно на ладони, вся панорама воздушного сражения над плацдармом: гитлеровцев больше, но мне видны и подходящие группы вызванных мною дополнительно истребителей. Значит, все идет пока нормально…
Однако через мгновение вдруг вижу идущие со стороны моря к Малой земле «юнкерсы». Ситуацию оценить несложно: первая наша группа истребителей уже ввязывается в схватку с врагом, помогая своим товарищам, вторая сможет встретить пикирующие бомбардировщики Ю-87 только над самым плацдармом. Чего доброго, те еще успеют обработать наши позиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Вполне понятно, видимо, что подробно и глубоко стремились истребители корпуса усвоить все самое ценное из боевых приемов уже тогда знаменитых в 4-й воздушной армии асов И. М. Горбунова, братьев Глинка — Бориса и Дмитрия, Н. К. Наумчика, комэска 16-го гвардейского полка капитана А. И. Покрышкина, чей талант ярко засверкал в небе Кубани. Поучительными оказались и первые победные бои летчиков корпуса капитанов И. Д. Батычко, А. В. Кочетова, В. Г. Лапшина, С. А. Лебедева, С. И. Маковского, Д. Е. Николаенкова, других командиров эскадрилий, звеньев. Первые же схватки вновь и вновь убеждали, сколь велика в бою, в воинском становлении молодежи роль личного примера коммуниста-командира.
Как-то в самый разгар очередных боев частей корпуса над Малой землей меня буквально ошеломили сообщением: капитан-дальневосточник П. Т. Тарасов вместе с ведомым лейтенантом С. П. Калугиным посадили на свой аэродром «мессера». Да не просто аса из эскадры «Удет», а потомка некоего древнего тевтонского рода, за плечамд которого был солидный опыт боев на разных фронтах второй мировой войны. Слушаю доклад Тарасова — все вроде бы получилось очень просто, вроде бы само собой. Возвращались с задания не очень удачного — сбить за три вылета ни одного фашиста не удалось. И тут вдруг видят: внизу, у самой земли, пасется «мессер». Резко снизились, встали справа и слева от фашиста, дали ему по курсу предупредительную очередь. Он понял — деваться некуда, пошел, куда повели, но машину посадил на брюхо, шасси не выпустил…
Все было именно так, и все-таки, как я выяснил, не совсем: Не совсем потому, что у Тарасова, видите ли, уже отстоялась идея — хорошо бы комкору, то есть мне, презентовать к Первомаю целехонького «мессера». И вместе с ведомым они обыграли уже несколько вариантов этой операции. Случай же подкинул им, как выяснилось, самый простой. Что стояло за этим дерзким по исполнению эпизодом? Дерзким потому, что ведь наши истребители уже возвращались с задания, у них из боезапаса на двоих оставалась та самая предупредительная очередь, на исходе было горючее. Уверенность мастеров высшего пилотажа? Расчет? Да, но и уже обретенное знание психологии фашистских стервятников: наглых, когда их много против одного, и мгновенно теряющихся, как только их вовлекают в нестандартную, не предусмотренную тактическими схемами ситуацию. И уж совсем редко готовых к самопожертвованию, да еще когда нет вокруг своих, да еще в условиях, в которые поставила фашиста наша пара: пойдешь вниз — наверняка врежешься в близкую землю…
И опять же любопытная для геринговских асов деталь: фашист даже вроде бы утешился тем, что его сбили не простые летчики, а такие, чьи самолеты как символ доблести несли на носу опознавательный знак корпуса — птичье крыло со звездой. Ему и в голову не приходило, что эту эмблему несли на своих машинах как опытные, так и совсем еще молодые пилоты.
Но в данном случае фашист все же попал в яблочко. Капитан Тарасов уже 22 июня 1941 года открыл свой боевой счет, вогнав в землю «хейнкель». В начальный период войны эти бомбардировщики немало бед принесли нашим городам и селам, нашим наземным войскам. Капитан умело, отважно, расчетливо дрался с фашистами в небе Ленинграда, Воронежа, Сталинграда. В одной из схваток, когда корпус прикрывал наши войска, освобождавшие Украину, Павел Тимофеевич уничтожил трех гитлеровских истребителей — двух — пулемет-но-пушечным огнем и одного — тараном. Герой Советского Союза капитан Тарасов смертью храбрых погиб в одном из боев при освобождении Крыма. .
А «мессершмитт» наши механики оперативно подремонтировали, это оказалась к тому же модифицированная машина, и в новой серии учебных боев я постарался как можно полнее познакомить летчиков корпуса с ее особенностями, с ее сильными и слабыми сторонами. Потом «мессер» вытребовали от нас для выставки трофейного оружия в столицу.
Не только учебно-показательными боями стремился я передавать свой опыт подчиненным. И потому, как уже говорил, не имел при боевых вылетах постоянного ведомого. Уверен: каждому из тех, кому доводилось ходить на боевые задания с комкором, это добавляло и уверенности в своих силах, и умения.
Вот один из вылетов.
В самый, пожалуй, жаркий по ожесточению схваток над Малой землей день 20 апреля 1943 года мы не предполагали, что это был крайний срок, назначенный Гитлером своим генералам для уничтожения нашего плацдарма под Новороссийском. Зная из донесений разведки о готовящихся ударах фашистов по его защитникам, командование фронта решило тогда нанести упреждающие контрудары по позициям изготовившихся к атаке гитлеровских частей. С точно заданными интервалами, o волна за волной шли наши и вражеские бомбардировщики, за ними, над ними или по бокам — истребители прикрытия, между собой вступали в схватки одновременно до 50 и более машин. Это было незабываемое зрелище. Неслыханно плотен был шквал артогня и бомбово-штурмовых ударов авиации.
Еще на подходе к Малой земле по радиорепликам летчиков — а зону прикрывали несколько групп наших истребителей — я сделал вывод: обстановка осложняется, к плацдарму рвутся новые группы «мессеров», и значит, как говорит наш опыт минувших дней, надо ждать «юнкерсы». В свою очередь срочно поднимаю в воздух — через связь с наземным пунктом управления — еще пару групп истребителей, и как только в зоне видимости оказывается нашпигованное самолетами пространство над Цемесской бухтой, убеждаюсь, что поступил правильно и своевременно. К фашистам подоспело подкрепление, у них больше сил, но на наших это не действует, они рвутся наперехват врагу, и вот уже один, другой «мессеры» беспорядочно падают вниз, третий дымит и норовит вырваться из боя. Наши дерутся на виражах, в горизонтальной плоскости. Это хорошо — здесь у «яка» определенный выигрыш в скорости. Но плохо, что летчики забывают о других преимуществах «яков» при исполнении различных комплексов высшего пилотажа.
Передо мной отчетливо, словно на ладони, вся панорама воздушного сражения над плацдармом: гитлеровцев больше, но мне видны и подходящие группы вызванных мною дополнительно истребителей. Значит, все идет пока нормально…
Однако через мгновение вдруг вижу идущие со стороны моря к Малой земле «юнкерсы». Ситуацию оценить несложно: первая наша группа истребителей уже ввязывается в схватку с врагом, помогая своим товарищам, вторая сможет встретить пикирующие бомбардировщики Ю-87 только над самым плацдармом. Чего доброго, те еще успеют обработать наши позиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26