Идея горбачевской перестройки состояла всего лишь в том, чтобы немного апгрейдить систему. Сделать так, чтобы СССР перестал восприниматься на фоне окружающих держав, как пускающий слюни дебил. Казалось, будто для этого достаточно убрать из власти совсем уж дряхлых дядек и заменить их прогрессивными ребятами в очочках с модными оправами.
В позднем СССР жило приблизительно два с половиной миллиона бюрократов. Людей, ездивших в особых автомобилях, покупавших свои особые костюмы в особых магазинах и никогда не встречавшихся с тем самым народом, интересы которого им вроде как полагалось выражать. Все эти люди мечтали поменять, наконец, устаревшие правила игры. С началом перестройки правила начали, наконец, меняться.
Советская экономика работала плохо. Основная идея этой экономики состояла не в том, чтобы произвести побольше товаров нужного качества, а в том, чтобы в СССР не было безработных и каждый житель мог получать гарантированную зарплату. Теперь власть решила, что бог-то с ними, с жителями. Пора подумать и об эффективности. И директорами предприятий стали не сталинские соколы советской закалки, а те, чьи фамилии сегодня украшают первые строчки Forbes.
Советская экономика не умела делать очень многих вещей. Например, в СССР совсем не было коммерческих банков. Теперь коммунистическая власть подумала, что неплохо бы это исправить. И бросила на создание русского капитализма свои самые проверенные кадры. Первыми русскими банкирами и будущими олигархами стали вчерашние комсомольские секретари типа Михаила Ходорковского.
А главное, советская экономика была зажата множеством совершенно дурацких запретов, которые давно пора было отменить. «Почему у нас в стране нельзя быть богатыми?» – удивлялись те, кто понятия не имел о том, что такое бедность. «Почему нельзя по наследству передавать детям то, что ты честно заработал своими руками?» – с возмущением спрашивали те, чьи дети и в СССР жили так, будто их папы члены британской Палаты лордов.
Когда-то давным-давно бюрократия в СССР обновлялась очень быстро. При Сталине чиновников то расстреливали, то ссылали в Сибирь на перевоспитание. Во время войны отправляли на фронт, откуда вернулись тоже не все. Но чем дальше, тем реже стали меняться лица в кремлевских кабинетах. В последние годы СССР средним возрастом руководства было семьдесят с лишним лет. Всех этих людей давно пора было менять на что-то поприличнее.
В том собственно и состояла основная идея перестройки: поменять допотопных динозавров на энергичную молодежь. Старых коммунистических пней должны были сменить комсомольцы с горящими глазами и кучей свежих бизнес-проектов.
3.
В музыке происходило точно то же самое. Помятые певцы предыдущего поколения давно всех достали. Когда беря ноту «соль», они открывали рот, в их коренных зубах были видны корявые советские пломбы. Публика мечтала о чем-то посвежее, и вот с началом перестройки на сцене появилось сразу несколько симпатичных лиц: Дмитрий Маликов, Владимир Пресняков, Леонид Агутин и его будущая жена Анжелика Варум.
Ведущие музыкальных телепрограмм представляли их, как звезд совершенно новой формации. Как людей, не имеющих отношения к тупой советской эстраде предыдущих лет. В это хотелось верить, хотя если говорить откровенно, то кое-какое отношение к ней молодые люди все-таки имели. Дело в том, что каждый из них родился в семье тех самых родителей, которые как раз и создавали шоу-империи советских времен. Папа Маликова создал один из первых русских ВИА «Самоцветы», папа и мама Преснякова до сих пор поют в этом ВИА, а родители Агутина и Варум являлись композиторами, которые для тех же самых ВИА сочиняли шлягеры.
Перестройка в России оказалась не революцией, а ребрендингом. Газеты и ТВ каждый день кричали о переменах, хотя на самом деле в стране не изменилось почти совсем ничего. Ну разве что дряхлых родителей на экранах сменили свежие лица детей. А в остальном – почти совсем ничего.
Советский шоу-бизнес был очень странным миром. Больше всего он напоминал намертво отгороженный от остального мира аквариум. Внутри распускали пестрые хвосты странные создания, увидев которых, ошалевшие телезрители щелкали кнопками и пытались переключить канал, да только скрыться было некуда. Исполнители, которые попадали в обойму, оставались там навсегда. Отныне их жуткие хари станут смотреть на вас из всех щелей.
В капиталистических странах успех музыканта определяется рынком. Если песни у тебя получаются не очень, то твои пластинки никто не покупает, а на концерты никто не ходит. И ты просто исчезаешь, перестаешь занимать чужое место. Но в нашей стране капитализм прижиться толком так и не смог. И тут никого не интересовало, насколько ты интересен слушателям, – важно, насколько ты интересен продюсеру. Даже если у тебя нет ни слуха, ни голоса, добрый продюсер всегда даст симпатичным ребятам еще один шанс.
Собственно вся русская эстрада – это и есть те, кому дан этот самый шанс. Некоторые пользуются им уже лет сорок подряд.
Большие шоу-империи вербовали сторонников. Каждый продюсер заводил себе целую конюшню звезд, которых потом и совал везде, куда получится: в шоу фигуристов, «Новогодние огоньки», музыкальные премии, телевизионные концерты ко Дню милиции. Если уж ты попал в эту обойму, то насчет будущего можешь больше не париться. А если не попал, то лучше вешайся сразу: будущего у тебя просто нет. Третьего пути не существует: либо делать все, чтобы тебя пригласили участвовать в «Новогоднем огоньке», либо сидеть в андеграунде и не питюкать.
Побороться за внимание зрителя в голову в России никому не приходило. Точно так же, как никто и никогда не спрашивал жителей страны, что он думает о тех, кто им правит. Никто из продюсеров никогда не пытался понравиться лично тебе, дорогой читатель. Свои музыкальные вкусы можешь засунуть сам знаешь куда. Ты можешь любить хоть самую распрогрессивную музыку на свете: в «Новогоднем огоньке» по Первому каналу тебе все равно покажут сына продюсера Маликова, сына музыканта Преснякова, сына композитора Агутина и дочку композитора Варум.
Впрочем, тот продюсер, который предлагал совсем уж лежалый товар, доступ к эфиру мог и потерять. Прийти на прием к Константину Эрнсту и услышать в ответ: «Знаешь, старик, а мы с тобой больше не работаем». И поэтому совсем не следить за ситуацией эти ребята конечно не могли. Время от времени им всетаки приходилось реагировать на изменения вкусов публики. И хоть как-то меняться самим. Ярче всего эти перемены как раз и проявились в годы перестройки.
4.
Лучше, чем бюрократы в Советском Союзе, жили только дети бюрократов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35