Мастер-механик Фриц Ремер и его любовница Лиана Беркович, Тили, Хайнц Стрелов, Като Бонтье ван Беек, профессор Вернер Краус и его приятельница Урсула Гетце, военнообязанный Отто Гольнов - все они в той или иной мере стояли в оппозиции режиму. Они печатали листовки, распространяли антифашистские плакаты и в своих дискуссиях не делали секрета из своих желаний перемен в Германии. Но ни шпионажем, ни предательством здесь и не пахло.
И все-таки обвинение ухитрилось доказать, что Ханнелоре Тиль, которой было всего восемнадцать, прятала от гестапо советский передатчик. Удалось бросить тень подозрения, что Фриц Тиль был посвящен в шпионскую деятельность ближайшего окружения Шульце-Бойзена. Однако доказать связь со шпионской организацией остальных подсудимых не удалось.
Тюремный священник Август Ом называл Като Бонтье ван Беек "абсолютно честной личностью, действовавшей из высших побуждений". Даже после войны Крель "не делал тайны из того, что Като Бонтье не имела никакого отношения к шпионажу". Мать Хайнца Стрелова подтвердила следователю гестапо, что ещё в январе-феврале 1942 года её сын (вместе с Като Бонтье ван Беек) порвал с Шульце-Бойзеном из-за расхождений в политических взглядах. Даже гестапо считало роль Тилей настолько незначительной, что не упоминало о них в заключительном докладе по делу "Красной капеллы". По словам Креля, "невозможно было найти никаких доказательств шпионской деятельности" Отто Гольнова, равно как и Бергмана; Урсула Гетце и, вероятно, профессор Краус также не имели отношения к передаче информации".
Конечно, большинство из них были коммунистами. Чтобы там не говорили нацисты, они тянулись к России, но их сопротивление режиму Третьего рейха ограничивалось рамками нравственного протеста. Солдат Фриц Ремер, будучи в госпитале, утверждал: "Всякий, кто видел, что мы творили в России, должен был считать позором называться немцем". Почти все обвиняемые думали также.
Обстоятельства дела были настолько явными, что никаких мыслей о смертном приговоре у суда даже не возникало. Хайнц Стрелов тайно передал отцу Като Бонтье записку, в которой говорилось, что он ожидает наказания в виде двух лет заключения для неё и четырех лет каторжных работ для себя. Позднее сама Като горько заметила:
- Вот с такими радужными надеждами я отправилась на свой суд!
Но Редер безжалостно набросился на обвиняемых. В его глазах каждый из них заслуживал смерти. На основании данных ему указаний он настаивал, что получившие огласку факты, не говоря уже о ещё нераскрытых преступлениях обвиняемых, требуют покарать их смертной казнью. Все они были виновны в "оказании помощи и пособничестве" и, возможно, в измене. Наказанием для них должны была стать смерть.
Несмотря на нехватку улик, Вторая палата не сочла возможным исключить вероятность оказания подсудимыми каких-либо дополнительных услуг шпионской организации и 18 января 1943 года приговорила всех к смерти за "оказание помощи и пособничество", сделав исключение для самых молодых - Отто Гольнова и Ханнелоре Тиль, которые отделались тюремным заключением. *
(* Ханнелоре Тиль приговорили к шести годам лишения свободы, срок заключения Отто Гольнова неизвестен. Прим. авт.)
Почти все обвиняемые сочли решение суда необъяснимым. Като Бонтье ван Беек сокрушалась:" Все кажется настолько нереальным... Этого просто не может быть. Все были поражены: полиция, юристы и мы сами."
После войны уцелевшим членам Имперского военного трибунала с трудом удавалось объяснить, почему они отправили на смерть политических противников режима. В большинстве случаев судьи страдали потерей памяти. Один из них, Франц Эрнст, загадочно произнес: "Мое общее впечатление сегодня (и в то время тоже) таково, что все дела, касавшиеся измены, заслуживали только высшей меры наказания".
С другой стороны, Крель пытался оправдаться отговорками об отсутствии у суда на процессе Ремера выбора, хотя и признал, что "не все обвиненные в предательской деятельности занимались шпионажем". Однако подрывная деятельность против правительства приравнивалась к предательству интересов страны в смысле "оказания помощи и пособничестве", как говорилось в статье 91б Уголовного кодекса, "потому что целью этой деятельности являлся подрыв германской военной мощи".
Однако, утверждая это, Крель не обращает внимания на тот факт, что даже суровые положения Уголовного кодекса оставляли суду немалую свободу для собственной оценки. В части первой говорилось, что "каждый кто... оказывает помощь вражеской державе или действует во вред военной мощи рейха подлежит осуждению на смертную казнь или пожизненную каторгу". Во второй части рекомендовались "каторжные работы сроком не менее двух лет, если в результате этих действий рейху нанесен незначительный ущерб... и враг получил незначительное преимущество". Другими словами, палата Креля вполне могла приговорить обвиняемых к пожизненным каторжным работам или даже к более коротким срокам заключения, поскольку мало кто верил всерьез, что эти люди со своими листовками могли дать противнику "значительные преимущества". Последующие действия судей РКГ показали, что они и сами в это не верили.
Сразу же после вынесения приговора председатель одной из палат и юридический эксперт РКГ Нейрат стал сомневаться в целесообразности его утверждения. Он считал, что по крайней мере по делу Като Бонтье ван Беек следовало представить Гитлеру рекомендации о смягчении приговора. Он обсудил этот вопрос с Крелем, который сразу согласился, и уже вскоре члены Второй палаты едва ли не единогласно рекомендовали смягчить приговоры почти всем подсудимым. Краель отправился к Герингу и сумел склонить на свою сторону даже его. Но, как и следовало ожидать, Гитлер все просьбы отклонил. (Единственным обвиняемым, которого Крелю все-таки удалось спасти, стал Краус).
Судьи РКГ раскаялись слишком поздно, и ничего исправить уже не удалось. Теперь не оставалось никаких сомнений: германское военная юстиция была готова применить расплывчатые статьи уголовного кодекса о "помощи и пособничестве" к антифашистам, не имевшим никакого отношения к шпионажу. Приговоры, объявленные на процессе Ремера, заложили основу для зловещего развития признания равнозначности сопротивления режиму и шпионажа в пользу агента Москвы. Хотя последний вырос из Сопротивления, он уже нес в себе самом свою погибель.
Теперь путь для Редера был расчищен. Шаг за шагом он связал недостающие звенья между левым Сопротивлением и так называемыми "изменниками Родины", так что даже самых либеральных антинацистов затянули смертельные путы законов об измене.
18 января суд приговорил к смертной казни Ремера и его товарищей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93