чужак, камень, отвалившийся от скалы. Я вновь заснул.
В ту же ночь я впервые увидел людей.
Уже стемнело, когда я проснулся — или очнулся, если на то пошло. И тут лее ощутил: что-то не так. Тишина, ни кваканья лягушек, ни стрекота сверчков. Был запах — запах костра, но совсем не такой, как у очага в нашей пещере, а едкий, колющий нос, как репей. Я открыл глаза: все было расплывчато, как под водой. Вокруг меня — огни, точно глаза каких-то злобных тварей. Когда я посмотрел на них, они метнулись в сторону. Потом раздались голоса, произнося— . щие слова. Их звучание поначалу показалось чуждым, но, успокоившись и сосредоточившись, я обнаружил, что слова мне понятны: это был мой язык, но говорили на нем как-то странно, словно звуки извлекались с помощью тонких палочек, сухих костей, осколков гальки. Мое зрение прояснилось, и я увидел их — верхом на лошадях, с факелами в руках. На головах у некоторых были блестящие купола (так мне показалось тогда) с торчащими, как у быка, рогами. Они, эти существа, были маленькими, с неживыми глазами и бледно-серыми лицами, и все же они чем-то походили на нас, только были какими-то несуразными и почему-то раздражали, как крысы. Их движения были резкими и точными, будто подчинялись неведомой логике. Голые светлокожие руки двигались рывками. В тот момент, когда я их увидел, все они говорили одновременно. Я попробовал пошевелиться, но тело онемело; только одна рука чуть качнулась. Они тотчас смолкли, как напуганные воробьи. Наши взгляды встретились.
Один из них — высокий, с длинной черной бородой — сказал:
— Оно движется отдельно от дерева.
Остальные кивнули.
Высокий сказал:
— По-моему, это какой-то нарост. Так я думаю.
Что-то вроде звероподобного гриба.
Все взгляды обратились к кроне дерева. Низкорослый толстяк со спутанной белой бородой показал топором на дерево.
— Вон те ветки с северной стороны мертвы. Это дерево, несомненно, погибнет к середине лета. Когда не хватает соков, сначала всегда гибнет северная сторона.
Они кивнули, а один сказал:
— Видите, вон там, где оно вырастает из ствола? Там течет сок.
Придвинув ко мне факелы, они склонились с лошадей, чтобы посмотреть. Глаза у лошадей блеснули.
— Надо заделать эту дыру, если мы хотим спасти дерево, — сказал высокий. Остальные заворчали, а высокий с испугом посмотрел мне в глаза. Я не мог пошевелиться. Он соскочил с лошади и подошел ко мне так близко, что я мог одним взмахом руки размозжить ему череп, если бы был в состоянии напрячь мышцы.
— Это кровь, — сказал он и скорчил гримасу.
Еще двое спрыгнули с коней и подошли, чтобы самим убедиться в этом.
— Мне кажется, этому дереву конец, — сказал один из них.
Все закивали, кроме высокого.
— Мы не можем оставить его гнить, — сказал он. — Сами знаете, что будет, если в лесу заведется гниль.
Они кивнули. Все слезли с коней и окружили меня. Белобородый сказал:
— Может, мы сумеем вырубить этот гриб?
Они задумались. Через какое-то время высокий покачал головой.
— Не знаю. Возможно, это какой-нибудь дух дубовых деревьев. Лучше с ним не связываться.
Они, похоже, растерялись. Среди них был один безволосый худой человек с глазами, как две дыры. Похожий на встревоженную птицу, он стоял с вытянутыми руками и все время кругообразно раскачивался, наклонялся вперед и всматривался во все: в мое дерево, в лес вокруг, в мои глаза.
Вдруг он тоже кивнул.
— Точно! Король прав! Это дух!
Ты думаешь? — спросили его. Головы подались вперед.
Уверен, — ответил тот.
Думаешь, он не злой? — спросил король.
Безволосый взглянул на меня, прижав кончики пальцев к губам. Казалось, что он, погрузившись в размышления, опирался локтем на невидимый стол. Его черные глазки смотрели прямо в мои, он словно ожидал, что я что-то скажу. Я попытался заговорить. Пошевелил губами, но ничего не вышло. Человечек отскочил.
Он голодный!
Голодный! — закричали все. — Что же он ест?
Он снова посмотрел на меня. Его крошечные глазки буравили меня насквозь. Он присел, словно собираясь впрыгнуть прямо в мой мозг. У меня заколотилось сердце. От голода я готов был грызть камни. Вдруг он улыбнулся, будто его осенило божественное откровение.
— Он ест свиней! — сказал он. Но в голосе его не было уверенности. — Или, может быть, пока только дым. Он еще не совсем воплотился.
Все посмотрели на меня, обдумывая это предположение, потом кивнули.
Король выбрал шесть человек.
Пойдите раздобудьте ему пару поросят, — сказал он.
Да, господин, — сказали шестеро и, вскочив на коней, ускакали.
Я возликовал, хотя все это было так глупо, что не знаю, как это вышло, но я рассмеялся. Люди отскочили и замерли, глядя на меня и трясясь от страха.
Дух гневается, — прошептал один из них.
Он всегда такой, — сказал другой. — Поэтому они убивает дерево.
Нет-нет, вы ошибаетесь, — сказал безволосый. — Он кричит, что хочет поросенка.
Мясо! — попробовал крикнуть я. Это испугало их. Они принялись орать что-то друг другу. Один из коней заржал и встал на дыбы, и они — по какой-то причине — восприняли это как знак. Король выхватил топор у человека, стоявшего рядом, и без всякого предупреждения метнул его в меня. Я увернулся, издав рев, и топор пролетел у меня над плечом, содрав кожу. Потекла кровь.
— Вы все безумцы! — пробовал крикнуть я, но получился стон. Я завыл, призывая мать.
— Окружите его! — закричал король. — Надо спасти коней!
И я внезапно понял, что имею дело вовсе не с глупым тельцом, но с мыслящими существами, воплощающими свои мысли в дела. С такими опасными тварями я никогда не сталкивался. Я заорал, пытаясь отпугнуть, прогнать их, но они только спрятались за кусты и схватили длинные палки на седлах — луки и копья.
— Вы безумцы! — завопил я. — Сумасшедшие! — В жизни я не орал так громко. Острия, как горячие угли, прожгли мои руки и ноги, и я заорал еще громче.Затем, когда я был уже уверен, что мне настал конец, с утесов донесся громоподобный рев, в десять раз громче моего. Это была моя мать! Она неслась, как гроза, воя, как тысяча ураганов, глаза ее горели драконовым огнем. И прежде чем она приблизилась на милю, человеческие существа вскочили на коней и ускакали прочь. Огромные деревья с треском рушились на ее пути, земля дрожала. Потом ее запах влился в чащу, как кровь в серебряный кубок, до краев наполнив освещенную луной прогалину, и я ощутил, как два ствола, сжимавшие мне ногу, разваливаются, а я, освобожденный, падаю в траву.
Я очнулся в пещере, теплые отблески пламени играли на стенах. Мать лежала, перебирая кучу костей. Услышав, что я пошевелился, она обернулась и, наморщив лоб, посмотрела на меня. Вокруг больше никого не было. Наверное, уже тогда я смутно понял, что призраки пещеры ушли глубже во мрак, подальше от людей. Я попытался рассказать ей обо всем, что со мной случилось, все, что я сумел понять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
В ту же ночь я впервые увидел людей.
Уже стемнело, когда я проснулся — или очнулся, если на то пошло. И тут лее ощутил: что-то не так. Тишина, ни кваканья лягушек, ни стрекота сверчков. Был запах — запах костра, но совсем не такой, как у очага в нашей пещере, а едкий, колющий нос, как репей. Я открыл глаза: все было расплывчато, как под водой. Вокруг меня — огни, точно глаза каких-то злобных тварей. Когда я посмотрел на них, они метнулись в сторону. Потом раздались голоса, произнося— . щие слова. Их звучание поначалу показалось чуждым, но, успокоившись и сосредоточившись, я обнаружил, что слова мне понятны: это был мой язык, но говорили на нем как-то странно, словно звуки извлекались с помощью тонких палочек, сухих костей, осколков гальки. Мое зрение прояснилось, и я увидел их — верхом на лошадях, с факелами в руках. На головах у некоторых были блестящие купола (так мне показалось тогда) с торчащими, как у быка, рогами. Они, эти существа, были маленькими, с неживыми глазами и бледно-серыми лицами, и все же они чем-то походили на нас, только были какими-то несуразными и почему-то раздражали, как крысы. Их движения были резкими и точными, будто подчинялись неведомой логике. Голые светлокожие руки двигались рывками. В тот момент, когда я их увидел, все они говорили одновременно. Я попробовал пошевелиться, но тело онемело; только одна рука чуть качнулась. Они тотчас смолкли, как напуганные воробьи. Наши взгляды встретились.
Один из них — высокий, с длинной черной бородой — сказал:
— Оно движется отдельно от дерева.
Остальные кивнули.
Высокий сказал:
— По-моему, это какой-то нарост. Так я думаю.
Что-то вроде звероподобного гриба.
Все взгляды обратились к кроне дерева. Низкорослый толстяк со спутанной белой бородой показал топором на дерево.
— Вон те ветки с северной стороны мертвы. Это дерево, несомненно, погибнет к середине лета. Когда не хватает соков, сначала всегда гибнет северная сторона.
Они кивнули, а один сказал:
— Видите, вон там, где оно вырастает из ствола? Там течет сок.
Придвинув ко мне факелы, они склонились с лошадей, чтобы посмотреть. Глаза у лошадей блеснули.
— Надо заделать эту дыру, если мы хотим спасти дерево, — сказал высокий. Остальные заворчали, а высокий с испугом посмотрел мне в глаза. Я не мог пошевелиться. Он соскочил с лошади и подошел ко мне так близко, что я мог одним взмахом руки размозжить ему череп, если бы был в состоянии напрячь мышцы.
— Это кровь, — сказал он и скорчил гримасу.
Еще двое спрыгнули с коней и подошли, чтобы самим убедиться в этом.
— Мне кажется, этому дереву конец, — сказал один из них.
Все закивали, кроме высокого.
— Мы не можем оставить его гнить, — сказал он. — Сами знаете, что будет, если в лесу заведется гниль.
Они кивнули. Все слезли с коней и окружили меня. Белобородый сказал:
— Может, мы сумеем вырубить этот гриб?
Они задумались. Через какое-то время высокий покачал головой.
— Не знаю. Возможно, это какой-нибудь дух дубовых деревьев. Лучше с ним не связываться.
Они, похоже, растерялись. Среди них был один безволосый худой человек с глазами, как две дыры. Похожий на встревоженную птицу, он стоял с вытянутыми руками и все время кругообразно раскачивался, наклонялся вперед и всматривался во все: в мое дерево, в лес вокруг, в мои глаза.
Вдруг он тоже кивнул.
— Точно! Король прав! Это дух!
Ты думаешь? — спросили его. Головы подались вперед.
Уверен, — ответил тот.
Думаешь, он не злой? — спросил король.
Безволосый взглянул на меня, прижав кончики пальцев к губам. Казалось, что он, погрузившись в размышления, опирался локтем на невидимый стол. Его черные глазки смотрели прямо в мои, он словно ожидал, что я что-то скажу. Я попытался заговорить. Пошевелил губами, но ничего не вышло. Человечек отскочил.
Он голодный!
Голодный! — закричали все. — Что же он ест?
Он снова посмотрел на меня. Его крошечные глазки буравили меня насквозь. Он присел, словно собираясь впрыгнуть прямо в мой мозг. У меня заколотилось сердце. От голода я готов был грызть камни. Вдруг он улыбнулся, будто его осенило божественное откровение.
— Он ест свиней! — сказал он. Но в голосе его не было уверенности. — Или, может быть, пока только дым. Он еще не совсем воплотился.
Все посмотрели на меня, обдумывая это предположение, потом кивнули.
Король выбрал шесть человек.
Пойдите раздобудьте ему пару поросят, — сказал он.
Да, господин, — сказали шестеро и, вскочив на коней, ускакали.
Я возликовал, хотя все это было так глупо, что не знаю, как это вышло, но я рассмеялся. Люди отскочили и замерли, глядя на меня и трясясь от страха.
Дух гневается, — прошептал один из них.
Он всегда такой, — сказал другой. — Поэтому они убивает дерево.
Нет-нет, вы ошибаетесь, — сказал безволосый. — Он кричит, что хочет поросенка.
Мясо! — попробовал крикнуть я. Это испугало их. Они принялись орать что-то друг другу. Один из коней заржал и встал на дыбы, и они — по какой-то причине — восприняли это как знак. Король выхватил топор у человека, стоявшего рядом, и без всякого предупреждения метнул его в меня. Я увернулся, издав рев, и топор пролетел у меня над плечом, содрав кожу. Потекла кровь.
— Вы все безумцы! — пробовал крикнуть я, но получился стон. Я завыл, призывая мать.
— Окружите его! — закричал король. — Надо спасти коней!
И я внезапно понял, что имею дело вовсе не с глупым тельцом, но с мыслящими существами, воплощающими свои мысли в дела. С такими опасными тварями я никогда не сталкивался. Я заорал, пытаясь отпугнуть, прогнать их, но они только спрятались за кусты и схватили длинные палки на седлах — луки и копья.
— Вы безумцы! — завопил я. — Сумасшедшие! — В жизни я не орал так громко. Острия, как горячие угли, прожгли мои руки и ноги, и я заорал еще громче.Затем, когда я был уже уверен, что мне настал конец, с утесов донесся громоподобный рев, в десять раз громче моего. Это была моя мать! Она неслась, как гроза, воя, как тысяча ураганов, глаза ее горели драконовым огнем. И прежде чем она приблизилась на милю, человеческие существа вскочили на коней и ускакали прочь. Огромные деревья с треском рушились на ее пути, земля дрожала. Потом ее запах влился в чащу, как кровь в серебряный кубок, до краев наполнив освещенную луной прогалину, и я ощутил, как два ствола, сжимавшие мне ногу, разваливаются, а я, освобожденный, падаю в траву.
Я очнулся в пещере, теплые отблески пламени играли на стенах. Мать лежала, перебирая кучу костей. Услышав, что я пошевелился, она обернулась и, наморщив лоб, посмотрела на меня. Вокруг больше никого не было. Наверное, уже тогда я смутно понял, что призраки пещеры ушли глубже во мрак, подальше от людей. Я попытался рассказать ей обо всем, что со мной случилось, все, что я сумел понять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34