– Когда они убили мою мать, – сказала Антуанетта, – они тоже бросили ее тело в горящий дом!
Она всхлипнула, не сумев сдержаться, и они долго молчали, чуть ли не удивляясь тому, что не слышат потрескивания пламени и криков жертв.
Колен тоже смотрел на огни. Время от времени он издавал какой-то хриплый звук и бормотал сквозь зубы:
– Точно как у нас… Совсем так же… Совсем так же… Я-то знаю, как все бывает… Кто попробует спастись – бах! – тут же уложат!
Они прошли немного вправо, и в тумане, как раз под ними, появилось еще несколько огней.
– Глядите, – показал Рыжий Колен, – там внизу тоже горит.
– Нет, – сказала Антуанетта, – это ворота Салена. Стражники жгут там можжевельник, чтоб прогнать заразу.
Лицо Колена застыло от ужаса. Только губы дрожали. Капли пота застревали в густых бровях, потом падали на бороду, точно лунный жемчуг. Возможно, виной тому было освещение, но только в лоснящемся лице Колена появилось что-то нечеловеческое. Спутники, онемев, смотрели на него.
– Я… я не ходок с вами, – пробормотал он. – Вы их не знаете, французов-то… Я не ходок…
Голос прозвучал сдавленно, точно что-то душило его.
– Ты не уйдешь, – сказала Антуанетта. – Ты нам нужен.
– Плевать я хотел… Ты их не знаешь… Где тебе их знать… Пошли… Пошли… Не надо туда спускаться.
Антуанетта еще раз попробовала его успокоить.
– Ты же понимаешь, на Сален они не пойдут. Больно там крепкие стены… А потом, пойми ты: ежели они возьмут город, так и бараки тоже возьмут.
– Нет, бараки они никогда не трогают. Цирюльник говорил мне… Я из-за этого там и торчу. Меня-то ведь не назначали туда. Нет, к баракам они не пойдут. Они чумы боятся.
Казалось, он начал успокаиваться. Потом, мгновение поколебавшись, повернул и пошел назад, в гору. Антуанетта хотела было остановить его, но Матье взял ее за руку и удержал подле себя.
– Пусть идет, – сказал он. – Он так трясется – все может испортить.
И почувствовал, как напряженная рука Антуанетты обмякла под его ладонью. Он выпустил ее, но Антуанетта тотчас вцепилась ему в запястье и прошептала:
– Твоя правда… Не нужен он нам, этот бедолага. – Повернувшись, она крикнула вслед уходившему Колену. – Эй, попомни снять сабо, как будешь выходить из леса. Не то всех перебудишь!
– Попомню.
Они послушали, как затихает, удаляясь, звук его по-звериному шумного дыхания. И снова вернулась тишина, плотная, пронизанная холодом, который поднимался снизу, оттуда, где густеющий туман постепенно скрывал из виду зажженные войной пожары.
– Да, – сказала Антуанетта, – этот совсем как стражник: французов боится больше чумы!
9
По мере того как густел туман, молочный свет, в котором купалась ночь, казалось, все прибывал. И излучало его уже не небо, – он поднимался из затопленной туманом долины, просачивался между деревьями и медленно разливался по лесу. Антуанетта по-прежнему шла впереди, спускаясь зигзагами, обходя неустойчивые камни и время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться.
Тишина. Светлая белизна обволакивала и точно закупоривала все кругом.
Наконец они достигли дороги, по которой Матье и священник поднимались на Белину, но прежде чем спуститься на нее с откоса, они долго стояли, пригнувшись, с бьющимся сердцем.
Туман здесь был значительно гуще и обладал другим запахом. Матье несколько раз вдохнул его, принюхался и прошептал:
– Видать, мы совсем недалеко от ворот. Пахнет можжевеловым дымом. Соображаешь, где мы?
– Еще бы. Не больше сотни шагов по дороге, и мы – в саду.
– А ежели пойдут караульные, мы их и не увидим.
– Нет, – прошептала она, почти касаясь губами уха Матье, – но зато услышим. Они ведь тоже в десяти шагах нас не разглядят… Давай, пошли. Лучшей погоды и желать нельзя.
Матье пошел за ней следом. Тепло ее дыхания у самой щеки, пока она говорила, взволновало его. Так же, как и прикосновение руки, которая сжала его локоть, и ему невольно подумалось – будто когти хищной птицы. Они шли вровень друг с другом, но чтобы не шуметь, ступали по траве, что росла по кромкам дороги, и поэтому дорога разделяла их всей своей шириной. Иногда Матье поворачивался влево и окидывал взглядом фигуру Антуанетты, преображенную призрачным освещением. Сама тишина, в которой они шли, доступный зрению кусочек пространства, двигавшийся вместе с ними и открывавший то один куст причудливых, пугающих очертаний, то другой, запах тумана, его едва заметное колыхание – все усугубляло таинственность и подстегивало страх.
И всякий раз, как Антуанетта, прислушиваясь, останавливалась и пригибалась к земле, Матье следовал ее примеру.
Мало-помалу в тишине стал нарастать шорох, нечто похожее на шум крыльев множества птиц. Сбитый было с толку, Матье, однако, довольно скоро сообразил, что это шум капель, падающих с деревьев и кустов на землю, покрытую опавшими листьями.
Вскоре Антуанетта знаком показала ему, что надо переходить дорогу. Он нагнал ее в два шага, и еле слышный скрежет его подкованных ботинок по камням дороги показался чудовищно громким. Они застыли на миг, но кругом было тихо, и они стали спускаться на раскинувшийся внизу луг, где корявые, кривые скелеты деревьев словно плыли в каком-то странном тягучем хороводе. Должно быть, где-то совсем неподалеку горел костер, потому что запах тумана стал более едким и порой до них доносилось потрескиванье пламени. Они приблизились к танцующим яблоням, с чьих рук и плечей свешивались огромные темные шары, из которых, чудилось Матье, вот-вот вылетят птицы смерти. Около первого дерева молодая женщина остановилась и, часто дыша, прошептала:
– Ежели сорвешь вон те два шара, и то на всех хватит.
Матье еще мгновенье вглядывался в белесый туман, потом подпрыгнул и зацепился за нижнюю ветку. Антуанетта поддержала ему ноги, помогая подтянуться. Матье перебрался на следующую ветвь, где он мог сесть, вытащил нож и вонзил его в основание шара – тот покачнулся, и на землю дождем полились звонкие капли. В тишине малейший звук отдавался так, что мороз по коже подирал. Матье удалось оторвать шар целиком. Он бросил его вниз, а молодая женщина бесшумно подобрала. Возница почувствовал, как пот струится у него по спине, и в то же время промозглая сырость пробирала до костей. Несколько раз он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и, сидя верхом на ветке, стал подбираться к другому шару. Ему оставалось лишь достать нож и срезать омелу, как вдруг за спиной у него раздался треск, казалось, заполнивший всю долину, – словно пронесшись над городом, он разбился затем о скалы и дома. Ветка медленно осела, точно поддерживаемая туманом. Прежде чем она обломилась, Матье спрыгнул. Прокатился по земле, вскочил и прошептал:
– Бежим.
Антуанетта вцепилась ему в руку – в этот момент щелкнул мушкетный выстрел, за ним последовал другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65