И эта хозяйка удивилась искусству Мары и на первом же приеме рассказала о ней собравшимся изысканным дамам:
— Это, скажу я вам, удивительная женщина! Она так гадает на картах, будто ей известны все интимные стороны чужой жизни.
Затем Мара поступила к третьей изысканной даме, спустя несколько дней погадала ей и… попала в самую точку. Мара сказала ей: «Вы живете с вашим мужем скучно, а о вас дни и ночи думает один молодой человек, который живет из-за вас скучно и тоскливо. Известие… ближняя дорога… постель. Некая вдова желает завладеть им, но он всеми своими мыслями с вами!»
И эта хозяйка удивилась искусству Мары и на первом же приеме рассказала о ней подругам:
— Это необыкновенная женщина, это просто пророк божий. Она так угадывает мысли и чувства, словно читает по книге!
Трех изысканных дам ей вполне хватило; для Мариной репутации они сделали больше, чем могли бы сделать объявления в двадцати утренних газетах.
Обеспечив себе репутацию, она рассталась со своими хозяйками и сняла отдельную квартиру, чтобы основать там собственную фирму. С той поры ее и стали называть госпожой Марой.
Дело пошло исключительно хорошо, ее посещали дамы и господа из лучших белградских кругов, но одна совершенная ею ошибка вызвала длительный застой в деле и едва не свела на нет реноме, добытое с таким трудом.
Еще будучи в прислугах у первой из изысканных дам, она познакомилась с кучером хозяйки, который особенно нравился Маре, когда надевал белые перчатки и цилиндр. Знакомство это не прервалось и закончилось тем, что Мара по настоянию кучера согласилась обвенчаться с ним. Но кучер-молодожен потребовал, чтобы Мара бросила гадать. Она согласилась.
За несколько лет уединенной жизни люди совсем забыли Мару. К тому же появились другие, новые знаменитые гадалки. А годы семейной жизни Мары не были самыми светлыми в ее жизни.
Сперва все шло хорошо, в любом браке сперва все идет хорошо. Правда, он по кучерской привычке иной раз натягивал поводья, но Мара сбавляла шаг, и они снова неплохо тянули брачную повозку, которая тряслась не очень сильно.
Позже, как это бывает в любом браке, все шло уже не так гладко. Кучер-супруг начал пить, как извозчик. Он и прежде это делал, но пил ровно столько, сколько требовалось, чтобы «смазать оси», то есть время от времени и не больше пол-литра. Однако случилась такая лютая зима, что ему, как он говорил в свое оправдание, потребовалось «смазки» в два раза больше. Эта привычка сохранилась и в теплые дни, пока наконец дама, у которой он служил, не выгнала его за пьянство.
Тогда к привычке присоединилось отчаяние, и он с головой погряз в спиртном. Трезвым он не бывал ни вечером, ни с утра, а чтобы иметь возможность пить, уносил из дому вещь за вещью и продавал. Теперь он уже заставлял Мару взяться за гадание, но дело у нее не пошло, потому что ей было трудно восстановить репутацию.
Госпожа Мара, разумеется, пригорюнилась. Пыталась лечить мужа: посоветовала ей одна соседка сварить какую-то траву, от которой появляется отвращение к спиртному. Однако чем больше он пил этот отвар, тем больше потреблял водки и до того наконец дошел, что по целым неделям не мог выговорить слова из двух слогов.
В конце концов Мара, опять же по совету соседок, обратилась к знаменитому врачу, который, по слухам, в свое время сам был не дурак выпить, но потом стал страстным проповедником борьбы с алкоголизмом, уверяя при этом, что пил некогда лишь для того, чтобы изучить действие алкоголя. Когда Мара рассказала ему, в чем дело, он задумался и забарабанил пальцами по столу.
— Эта болезнь, сударыня, в моей многолетней практике не встречалась, — сказал доктор.
— Неужели нельзя помочь, господин доктор? — испуганно спросила Мара.
— Пьет каждый день? — поинтересовался доктор.
— И днем и ночью! — отвечала Мара.
— А умеет ли он напиваться, как свинья? — продолжал расспрашивать доктор.
— Что там свинья! Свинья, когда пьяная, хоть хрюкает, а этот, как напьется, даже голоса не подает. Лежит как мертвый!
— Великолепно, великолепно! — с восхищением сказал доктор и потер руки.
Мара просияла, думая, что доктор сейчас пропишет лекарство, но он ее словно холодной водой окатил.
— Лекарства ему, сударыня, не помогут, но пользу он принести еще может.
— Какая же польза от пьяного человека?
— Видите ли, сударыня, я каждое воскресенье читаю популярную лекцию о вреде алкоголя. Мне бы очень подошел такой человек, как ваш муж, и я бы охотно брал его напрокат, но, разумеется, если бы вы могли гарантировать, что во время лекции он будет пьян, как свинья.
— Это я вам могу гарантировать, но…
— Я буду платить вам по десять динаров за каждую лекцию.
Госпожа Мара быстро подсчитала про себя, сколько это выйдет в месяц, и, увидев, что получается приличная сумма, согласилась, и они с доктором хлопнули по рукам. Так и жила госпожа Мара, сдавая мужа напрокат, а кучер с тех пор каждое воскресенье лежал за тем же столом, за которым доктор читал свои лекции, то и дело тыкая в пьяного пальцем.
Так продолжалось несколько месяцев, пока однажды ночью доходная статья госпожи Мары не была найдена на улице мертвой. Не считаясь с тем, что ему не надо было готовиться в тот день к популярной лекции, кучер напился уже не как свинья, а как две свиньи, и, возвращаясь домой, откинул копыта.
И для доктора и для Мары эта потеря была чувствительной — у Мары сократились доходы, а у доктора — число слушателей.
Вдове без дохода не оставалось ничего другого, как вернуться к старому ремеслу: гаданию на картах и чтению по руке. Снова устроиться прислугой и с помощью изысканных дам обеспечить себе рекламу ей было трудно, и она набрела на счастливую мысль держать в доме для рекламы племянницу. Эта периодически обновляющаяся племянница не помогала ей гадать на картах, а служила больше для украшения. Она была чем-то вроде канарейки в мастерской сапожника или в парикмахерской. Канарейка не умеет ни брить, ни подбивать каблуки, а просто висит в клетке над дверью, но, когда клиент проходит мимо, поет и обращает внимание прохожего на мастерскую.
И вы убедитесь, что это была неплохая реклама, когда узнаете, что госпожу Мару стали посещать по большей части пожилые господа, а она всякий раз читала по их руке, что они сорвиголовы и большие озорники и что женщин к ним тянет.
Однажды она погадала по руке господину Симе, и с тех пор пошло их знакомство.
Вот в этот дом, находившийся где-то в Палилуле, за старым еврейским кладбищем, и принесли после крещения маленького Симу.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ. Ребенок напрокат
Однажды утром к госпоже Маре пришла соседка, которую все звали сватья Стана. Она была известна тем, что знала многие школьные задания наизусть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53