Дядя Джек — большой дока по части инвестиций.
Младенец мирно спал в колыбельке. Няня с двухлетней Салли ушли на прогулку в парк.
— Я его кормлю, — улыбнулась Бетси. — Первых двух не кормила, но доктор убедил меня, что Джона надо кормить. Поэтому приходится постоянно находиться при нем. Пообедаем у меня. Я пока не выхожу. Жду вас обоих. Семь часов вас устроит?
— Да. За ленчем я встречаюсь с дилерами, во второй половине дня — с банкирами, а к семи наверняка освобожусь.
Бетси с любовью смотрела на маленького Джона.
— Я же говорила тебе, что когда-нибудь рожу твоего ребенка.
2
После обеда у Бетси Анджело и Энн уехали в одном такси. Княгиня Энн Алехина остановилась в «Савое». Когда такси подкатило к отелю, Энн предложила зайти к ней, пропустить по рюмочке.
— При Бетси я не могла и заикнуться об этом. Бедняжке пить нельзя.
Она провела его в маленький темный бар, где они заказали коньяк. Даже в «Савое», где неординарные люди далеко не редкость, Энн притягивала к себе взгляды окружающих. Великолепная фигура (и это в пятьдесят три года), длинная норковая шуба, розовое платье из кашемира, двойная нитка жемчуга, безупречные манеры — в ней безошибочно узнавалась аристократка. Пусть она ею не родилась, но прилежно училась у тех, кто мог похвастаться древностью рода. И теперь элегантностью и утонченностью ни в чем не уступала своим учителям.
— Я не хочу сказать ничего плохого о твоей жене, но все-таки жаль, что вы с Бетси не можете пожениться. Вы очень подходите друг другу.
Анджело улыбнулся.
— В каком смысле?
— Оба умные. Знаете, чего хотите и как этого добиться. Не боитесь рисковать.
— Ее беременность в мои планы не входила. Собственно, с моей точки зрения, это случайность. Бетси этого хотела и...
— Она мне рассказывала.
— Я рад, что ей есть кому довериться. Мне кажется, ей одиноко. Я не смогу часто бывать у нее.
— Семьи у Бетси нет, только дети. Мой племянник — ничтожество. А о женщине, на которой он женился, не хочется даже говорить.
— Через пару месяцев я вновь стану отцом, — заметил Анджело. — Наш пятый. И последний. Синди тридцать пять. Пора и остановиться. Хотя... на Рождество она подарила мне свой портрет. Прекрасная картина. Ты слышала об Аманде Финч?
— Она рисовала Алисию. Обнаженной. Как я понимаю, эта художница очень талантлива.
— Она уже рисовала Синди, когда та носила нашего второго ребенка. В двадцать шесть лет. Да, обнаженной, с большим животом. А в прошлом году нарисовала вновь. В реалистической живописи Аманде нет равных. Синди выглядит на год или два старше, чем на первом портрете. Не больше. Роды совсем не состарили ее.
— Ты ее любишь.
— Естественно.
— Ты воспитывался в семье, где главенствовала любовь. И семья эта стала для тебя образцом. Я часто задумываюсь, а какими выросли бы мы с Бетси, если в не были Хардеманами. Номер Один был чудовищем. Номер Два — слабаком. Номер Три — подлец. В каждом поколении, не считая меня, рождался один ребенок. Бетси положила этому конец. Родила троих, хотя в законном браке лишь одного. Лорен ее за это ненавидит.
— Беда Лорена в том, что он ненавидит себя. Энн подняла бокал и игриво улыбнулась.
— Скажи мне, Анджело, со сколькими женщинами, носящими фамилию Хардеман, ты уже переспал?
— Мне бы не хотелось продолжать эту тему. Она покивала.
— С Бетси, это понятно. С Бобби, леди Эйрес.
— До того, как она стала Хардеман.
— Алисия с такой нежностью говорит о тебе. Роберта часто прилетает в Лондон одновременно с тобой. Я удивлена, что сейчас ее тут нет.
Анджело допил коньяк.
— Наш разговор становится слишком уж...
— Слишком интимным? Анджело, мне же хочется знать, что влечет к тебе женщин с фамилией Хардеман. С Бетси понятно. То, что ты не ее муж, для нее трагедия. Она постаралась забеременеть от тебя, исходя из того, что ты не оставишь мать своего ребенка. — Брови Энн изогнулись. — Многие жены тоже так думают.
— Оставить — не совсем точный термин, — уточнил Анджело.
— Перестанешь видеться с ней. Откажешь ей в любви. Вас связывает не только секс, не правда ли? Он кивнул.
— Да, разумеется.
— Ты... на двадцать лет старше ее?
— На двадцать один.
Энн знаком попросила официанта принести еще два бокала коньяка.
— Лорен убежден, что отец ребенка — ты.
— Я поклялся Роберте, что не я.
— И правильно сделал. Эта сучка вечно во все лезет Готова спорить, она сама спросила тебя.
— Спросила.
Энн протянула руку и коснулась указательным пальцем руки Анджело.
— Я знаю, что с моей матерью у тебя ничего не было. Ты точно переспал с одной из жен Лорена, но шестое чувство подсказывает мне, что в твоей постели перебывали все три. И его дочь. Ты хотел бы пополнить коллекцию, Анджело?
— Зачем?
— Чтобы я смогла при случае сказать Номеру Три: «Анджело Перино переспал со всеми женщинами в семье Хардеман».
— Не бог весть какая причина, княгиня. Мне такие игры не по душе.
— Ладно. Есть причина получше. В твоем послужном списке не только Хардеманы. Что-то тянет к тебе женщин. Почему я не могу испытать то, что досталось другим?
— Не предательство ли это по отношению к Бетси?
В глазах Энн отразилось искреннее изумление.
— Ты думаешь, что она спит только с тобой? Если забыть про психоаналитика. Ты встречаешься с ней несколько раз в год. Неужели ты полагаешь, что в промежутках она воздерживается от секса? Анджело... следуя твоей логике, ты предаешь жену всякий раз, когда ложишься в постель с Бетси, или предаешь Бетси, когда занимаешься этим самым с женой.
— А если я соглашусь, ты скажешь об этом Бетси?
— Как можно!
— Не будем ли мы в этот момент думать о ней?
— Разве тебе это помешает?
3
В прихожей ее «люкса» они поцеловались. Энн чуть разжала губы, и Анджело пропихнул язык ей в рот. Они простояли не меньше полминуты, изучая языки друг друга, прежде чем она повернулась и повела его в гостиную.
Энн сняла жемчуга, положила их на секретер, расстегнула молнию платья, стянула его через голову и осталась в черном прозрачном боди с чулками. Даже раздевалась княгиня Энн Алехина с присущей ей элегантностью. Со столика у окна она взяла бутылку и два бокала, плеснула в них коньяку. Когда она протянула Анджело его бокал, он обнял ее и поцеловал вновь.
Хотя этот необычный нательный костюм покрывал княгиню от пальчиков ног до подмышек, прозрачный материал ничего не скрывал. Длинные ноги. Маленькая грудь. Незагоревшие полоски кожи под бикини.
Энн открыла дверь спальни и изящным жестом пригласила Анджело войти.
Раздевался он под ее пристальным взглядом. Она помогла ему стянуть трусы, взяла пенис в руку и нежно сжала. Затем встала на колени и поцеловала его, чуть прикоснувшись губами.
Снова поднявшись, Энн выскользнула из боди и, к его изумлению, вновь надела туфли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Младенец мирно спал в колыбельке. Няня с двухлетней Салли ушли на прогулку в парк.
— Я его кормлю, — улыбнулась Бетси. — Первых двух не кормила, но доктор убедил меня, что Джона надо кормить. Поэтому приходится постоянно находиться при нем. Пообедаем у меня. Я пока не выхожу. Жду вас обоих. Семь часов вас устроит?
— Да. За ленчем я встречаюсь с дилерами, во второй половине дня — с банкирами, а к семи наверняка освобожусь.
Бетси с любовью смотрела на маленького Джона.
— Я же говорила тебе, что когда-нибудь рожу твоего ребенка.
2
После обеда у Бетси Анджело и Энн уехали в одном такси. Княгиня Энн Алехина остановилась в «Савое». Когда такси подкатило к отелю, Энн предложила зайти к ней, пропустить по рюмочке.
— При Бетси я не могла и заикнуться об этом. Бедняжке пить нельзя.
Она провела его в маленький темный бар, где они заказали коньяк. Даже в «Савое», где неординарные люди далеко не редкость, Энн притягивала к себе взгляды окружающих. Великолепная фигура (и это в пятьдесят три года), длинная норковая шуба, розовое платье из кашемира, двойная нитка жемчуга, безупречные манеры — в ней безошибочно узнавалась аристократка. Пусть она ею не родилась, но прилежно училась у тех, кто мог похвастаться древностью рода. И теперь элегантностью и утонченностью ни в чем не уступала своим учителям.
— Я не хочу сказать ничего плохого о твоей жене, но все-таки жаль, что вы с Бетси не можете пожениться. Вы очень подходите друг другу.
Анджело улыбнулся.
— В каком смысле?
— Оба умные. Знаете, чего хотите и как этого добиться. Не боитесь рисковать.
— Ее беременность в мои планы не входила. Собственно, с моей точки зрения, это случайность. Бетси этого хотела и...
— Она мне рассказывала.
— Я рад, что ей есть кому довериться. Мне кажется, ей одиноко. Я не смогу часто бывать у нее.
— Семьи у Бетси нет, только дети. Мой племянник — ничтожество. А о женщине, на которой он женился, не хочется даже говорить.
— Через пару месяцев я вновь стану отцом, — заметил Анджело. — Наш пятый. И последний. Синди тридцать пять. Пора и остановиться. Хотя... на Рождество она подарила мне свой портрет. Прекрасная картина. Ты слышала об Аманде Финч?
— Она рисовала Алисию. Обнаженной. Как я понимаю, эта художница очень талантлива.
— Она уже рисовала Синди, когда та носила нашего второго ребенка. В двадцать шесть лет. Да, обнаженной, с большим животом. А в прошлом году нарисовала вновь. В реалистической живописи Аманде нет равных. Синди выглядит на год или два старше, чем на первом портрете. Не больше. Роды совсем не состарили ее.
— Ты ее любишь.
— Естественно.
— Ты воспитывался в семье, где главенствовала любовь. И семья эта стала для тебя образцом. Я часто задумываюсь, а какими выросли бы мы с Бетси, если в не были Хардеманами. Номер Один был чудовищем. Номер Два — слабаком. Номер Три — подлец. В каждом поколении, не считая меня, рождался один ребенок. Бетси положила этому конец. Родила троих, хотя в законном браке лишь одного. Лорен ее за это ненавидит.
— Беда Лорена в том, что он ненавидит себя. Энн подняла бокал и игриво улыбнулась.
— Скажи мне, Анджело, со сколькими женщинами, носящими фамилию Хардеман, ты уже переспал?
— Мне бы не хотелось продолжать эту тему. Она покивала.
— С Бетси, это понятно. С Бобби, леди Эйрес.
— До того, как она стала Хардеман.
— Алисия с такой нежностью говорит о тебе. Роберта часто прилетает в Лондон одновременно с тобой. Я удивлена, что сейчас ее тут нет.
Анджело допил коньяк.
— Наш разговор становится слишком уж...
— Слишком интимным? Анджело, мне же хочется знать, что влечет к тебе женщин с фамилией Хардеман. С Бетси понятно. То, что ты не ее муж, для нее трагедия. Она постаралась забеременеть от тебя, исходя из того, что ты не оставишь мать своего ребенка. — Брови Энн изогнулись. — Многие жены тоже так думают.
— Оставить — не совсем точный термин, — уточнил Анджело.
— Перестанешь видеться с ней. Откажешь ей в любви. Вас связывает не только секс, не правда ли? Он кивнул.
— Да, разумеется.
— Ты... на двадцать лет старше ее?
— На двадцать один.
Энн знаком попросила официанта принести еще два бокала коньяка.
— Лорен убежден, что отец ребенка — ты.
— Я поклялся Роберте, что не я.
— И правильно сделал. Эта сучка вечно во все лезет Готова спорить, она сама спросила тебя.
— Спросила.
Энн протянула руку и коснулась указательным пальцем руки Анджело.
— Я знаю, что с моей матерью у тебя ничего не было. Ты точно переспал с одной из жен Лорена, но шестое чувство подсказывает мне, что в твоей постели перебывали все три. И его дочь. Ты хотел бы пополнить коллекцию, Анджело?
— Зачем?
— Чтобы я смогла при случае сказать Номеру Три: «Анджело Перино переспал со всеми женщинами в семье Хардеман».
— Не бог весть какая причина, княгиня. Мне такие игры не по душе.
— Ладно. Есть причина получше. В твоем послужном списке не только Хардеманы. Что-то тянет к тебе женщин. Почему я не могу испытать то, что досталось другим?
— Не предательство ли это по отношению к Бетси?
В глазах Энн отразилось искреннее изумление.
— Ты думаешь, что она спит только с тобой? Если забыть про психоаналитика. Ты встречаешься с ней несколько раз в год. Неужели ты полагаешь, что в промежутках она воздерживается от секса? Анджело... следуя твоей логике, ты предаешь жену всякий раз, когда ложишься в постель с Бетси, или предаешь Бетси, когда занимаешься этим самым с женой.
— А если я соглашусь, ты скажешь об этом Бетси?
— Как можно!
— Не будем ли мы в этот момент думать о ней?
— Разве тебе это помешает?
3
В прихожей ее «люкса» они поцеловались. Энн чуть разжала губы, и Анджело пропихнул язык ей в рот. Они простояли не меньше полминуты, изучая языки друг друга, прежде чем она повернулась и повела его в гостиную.
Энн сняла жемчуга, положила их на секретер, расстегнула молнию платья, стянула его через голову и осталась в черном прозрачном боди с чулками. Даже раздевалась княгиня Энн Алехина с присущей ей элегантностью. Со столика у окна она взяла бутылку и два бокала, плеснула в них коньяку. Когда она протянула Анджело его бокал, он обнял ее и поцеловал вновь.
Хотя этот необычный нательный костюм покрывал княгиню от пальчиков ног до подмышек, прозрачный материал ничего не скрывал. Длинные ноги. Маленькая грудь. Незагоревшие полоски кожи под бикини.
Энн открыла дверь спальни и изящным жестом пригласила Анджело войти.
Раздевался он под ее пристальным взглядом. Она помогла ему стянуть трусы, взяла пенис в руку и нежно сжала. Затем встала на колени и поцеловала его, чуть прикоснувшись губами.
Снова поднявшись, Энн выскользнула из боди и, к его изумлению, вновь надела туфли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97