Парди лишил себя жизни в стрелковой комнате. Пайн утром нашёл тело и сообщил профессору. Я передал известие Хэсу и поехал сюда. Полагаю, что нам следует быть там. Кажется, «Дело Епископа» закончилось… Не особенно удовлетворительный финал, но, может, так лучше для лиц, причастных к делу.
Ванс ничего не ответил. Он задумчиво пил кофе, потом встал, взял шляпу и палку.
— Самоубийство… — ворчал он, когда мы спускались по лестнице. — Да, это последовательно, но, как ты говоришь, неудовлетворительно, чертовски неудовлетворительно…
Мы поехали к Диллардам, Пайн впустил нас в дом. Только профессор вышел к нам в гостиную, как раздался звонок у входной двери и в комнату влетел Хэс.
— Ну, теперь дело чистое, сэр, — обратился он к Маркхэму. — Эти тихони! Ну кто бы мог подумать?..
— Пожалуйста, сержант, — протянул Ванс, — не будем думать. Слишком утомительно. Тут нужен открытый ум, бесплодный, как пустыня.
Профессор Диллард провёл нас в стрелковую комнату. Все шторы были опущены, и электричество ещё горело. Я заметил, что и окна были плотно закрыты.
— Я оставил все так, как было, — объяснил профессор.
Маркхэм подошёл к большому плетёному стулу посредине комнаты.
Парди сидел на стуле против двери на стрельбище. Голова и плечи лежали на столе; правая рука свисала вниз, в пальцах был зажат револьвер. В правом виске зияла рана, а под головой была лужа запёкшейся крови.
Но мы недолго смотрели на труп: наше внимание приковала к себе поразительная, нелепая вещь. Журналы на столе были сдвинуты в сторону, и на освободившемся месте возвышался большой с удивительным искусством воздвигнутый карточный дом. Четыре стрелы изображали двор, спички, уложенные одна на другую, обозначали дорожки. Эта постройка привела бы в восторг всякое детское сердце; я вспомнил, что накануне вечером Ванс говорил нам, что очень серьёзные умы ищут отдыха в детских играх. Было что-то невыразимо ужасное в сочетании детской игрушки со страшной смертью.
Ванс печально посмотрел на эту картину.
— Здесь покоится Джон Парди, — прошептал он с благоговением. — А это дом, им построенный… карточный дом…
Он подошёл ближе, но едва его тело коснулось края стола, как послышался лёгкий шелест, и воздушная постройка рассыпалась.
Маркхэм спросил Хэса:
— Вы известили врача?
— Так точно. — Сержант с трудом отвёл глаза от стола, подошёл к окну и поднял шторы. Затем он снова вернулся к телу Парди и продолжал его рассматривать. Вдруг он встал на колени и нагнулся.
— Похоже на револьвер 38-го калибра, который лежал в ящике с инструментами, — заметил он.
— Без всякого сомнения, — подтвердил Ванс.
Хэс встал, подошёл к комоду и осмотрел содержимое ящика. — Кажется, все на месте. Пусть мисс Диллард удостоверит это, когда уйдёт доктор.
В это мгновенье Арнессон, в ярком красно-жёлтом халате, возбуждённый, вбежал в комнату.
— Тысяча ведьм! — воскликнул он. — Сейчас Пайн сообщил мне эту новость. — Он подошёл к столу и долго смотрел на труп. — Самоубийство? Но почему же он не предпочёл собственный дом для этого представления? Чертовски неприлично забираться с такой целью в чужие дома. Необдуманный поступок, такой же необдуманный, как его последняя игра в шахматы. — Он взглянул на Маркхэма. — Надеюсь, это не навлечёт на нас новых неприятностей? Достаточно уж мы прославились. Голова идёт кругом. А когда же вы уберёте останки бедняги? Я не хотел бы, чтобы его увидела Белл.
— Тело будет убрано, как только врач освидетельствует его, — ледяным тоном ответил Маркхэм. — Нет необходимости приводить сюда мисс Диллард.
— Хорошо. — Арнессон все ещё смотрел на мертвеца. — Бедняга! Жизнь оказалась ему не по силам. Сверхчувствителен был, не было душевной силы. Относился ко всему слишком серьёзно. Тяготился жизнью после неудачи со своим гамбитом. Чёрный епископ мерещился ему, может быть, он и лишил его рассудка. Возможно, он вообразил, что он сам — шахматный епископ.
— Интересная идея, — заметил Ванс. — Между прочим, когда мы увидели труп, на столе был карточный домик.
— Зачем же здесь были карты? Карточный домик… Звучит ужасно глупо. Вы знаете ответ?
— Не весь. Дом, построенный Джеком, мог бы кое-что объяснить.
— Понимаю: забавлялся детскими играми до конца, даже и над собой потешался. — Арнессон зевнул и пошёл одеваться.
Профессор все время печально смотрел на Арнессона. Затем он повернулся к Маркхэму.
— Сигурд всегда скрывает свои чувства, стыдится их. Не принимайте его шуток всерьёз.
В это время Пайн ввёл сыщика Бэрка, и Ванс воспользовался случаем, чтобы расспросить слугу, как тот нашёл тело Парди.
— Почему вы вошли сегодня утром в стрелковую комнату? — спросил он.
— В кладовой было душновато, сэр, — ответил Пайн, — и я отворил дверь на лестницу, чтобы немного проветрить. Тогда я и заметил, что все шторы спущены.
— Значит, обыкновенно вы не спускаете штор на ночь?
— В этой комнате нет.
— А окна?
— Я всегда на ночь оставляю их слегка открытыми.
— И вчера вы их оставили открытыми?
— Да, сэр.
— Хорошо. А когда вы открыли сегодня утром дверь?
— Я сейчас же пошёл гасить свет, предполагая, что мисс Диллард забыла, уходя, повернуть кнопку. Вот тогда я и увидел бедного господина за столом и пошёл доложить об этом профессору.
— Бидл знает о происшедшей трагедии?
— Я сказал ей тотчас же после вашего прибытия.
— В котором часу вы и Бидл ушли в свои комнаты вчера вечером?
— В десять часов, сэр.
Когда Пайн вышел, Маркхэм обратился к профессору.
— Сообщите нам, какие вы знаете подробности, пока мы ожидаем врача. Может быть, мы поднимемся наверх?
Бэрк остался в стрелковой комнате, а мы пошли в библиотеку.
— Боюсь, что смогу сказать вам очень немногое, — сказал профессор, усаживаясь в кресло. В манерах его чувствовалась особая сдержанность. — Парди пришёл сюда вчера вечером, чтобы поболтать с Арнессоном, но я думаю, чтобы повидать Белл. Однако Белл рано ушла спать, у неё болела голова, а Парди оставался почти до половины двенадцатого. Потом он ушёл; это было наше последнее свидание, увидел я его опять, когда Пайн принёс известие об ужасном событии сегодняшней ночи.
— Если м-р Парди, — вставил Ванс, — приходил повидаться с вашей племянницей, то как вы объясните, что он оставался так долго, хотя она и ушла?
— Никак не объясню. Он производил впечатление человека, у которого было что-то на душе и которому хотелось человеческой близости. Я должен был намекнуть ему, что очень устал, только тогда он и ушёл.
— А где был м-р Арнессон вчера вечером?
— Сигурд, после того как ушла Белл, разговаривал с нами ещё полчаса, а потом пошёл спать.
— В котором часу?
— Около половины двенадцатого.
— Как вы говорили, — продолжал Ванс, — м-р Парди производил впечатление человека, ум которого был сильно утомлён?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47