Встретила по дороге еще какихто знакомых, в вагоне-ресторане угостили ее апельсиновым соком и «сникерсом» (она была голодна), но в результате все же разыскала свою компанию.
Ей все обрадовались, девочки стали обнимать и целовать свою красавицу-подружку, хвалить ее смелое решение бросить все и ехать с ними, принесли ей поездного чая и печенья. Дали денег проводнице (у самой Юли не было с собой ни копейки) и договорились, что Юля займет место Яши, я сам Яхонт (таково было, естественно, Яшино прозвище) перейдет в соседнее купе, полупустое.
Как ни прекрасны были Маша и Катя, а Юля Волховцева была еще краше.
Она была здесь младше всех, в отличие от подруг никогда ничего не употребляла, не курила сигарет, не притрагивалась к алкоголю, почти ничего не говорила, только улыбалась, и красота ее была ясной и прозрачной, как хрустальная чаша, наполненная чистой водой. Все ее любили до умопомрачения, но знали о ней мало: ходила она по подиуму, потом бросила и живет где-то на даче с родителями… Она любила танцевать на рейвах, без нее не обходился ни один open-air, но она в танце всегда была трезвой, улыбающейся, ясной и загадочной одновременно. Называли ее Принцессой рейва.
Яша перебрался в соседнее купе и обнаружил, что там едет один-единственный пассажир – старичок с книгой. Старичок хрупкого сложения, седой и аккуратно одетый во все белое – белую рубашку, белые брюки, белые парусиновые туфли.
Даже книга, которую он читал, была бережно обернута в белую бумагу. Лицо и руки старика покрывал густой загар.
Яхонт (он ценил в себе наблюдательность) отметил, что старичок, несмотря на годы, бодр, и, возможно даже, это старый англичанин. Но тот, отложив книгу, приветливо произнес:
– Кажется, пасмурный денек намечается.
Яхонт кивнул.
– А в Крыму жарко, самое время отдыхать. Вы на курорт?
– Нет, я на Казантип еду, – сказал Яша, думая о том, что на запястье старика довольно необычный браслет, состоящий из крошечных, переливающихся свастик.
– А, это на Азове? – спросил старик.
– Нет, это другой. На Азове там место есть – Казантип. Там в недостроенной атомной станции проводился большой рейв, ну то есть большая дискотека как бы… Теперь в другом месте проходит – в селе Поповка под Евпаторией. Туда и название перешло – Казантип, туда я и еду. Там весь август – молодежные как бы… самые модные диджеи, движение типа, и все такое.
– Нуда, я слышал. Потанцевать, значит, едете?
Яхонт кивнул. Старичок снова потянулся к своей книге.
– А что это у вас это за браслет? – неожиданно спросил Яков. – Со свастиками. Вы что, фашист?
Старик глянул себе на запястье.
– Этот браслет мне подарили в Индии. Дешевая вещица. Но памятная. Я не фашист, конечно.
Это в нашей стране, и вообще на Западе, свастика ассоциируется с фашизмом, а в Индии и на Востоке в целом это знак традиционных религий – буддизма, индуизма… Впрочем, сниму-ка я его – здесь он будет понят неправильно, о чем вы меня любезно и предупредили. Спасибо за напоминание.
Видите ли, я последний год провел в Индии, только вчера прилетел, не освоился еще в родныхто краях.
Старичок снял с руки браслет и спрятал в карман.
Из другого кармана он вынул наручные часы на кожаном ремешке и надел на запястье – туда, где раньше был браслет. Часы оказались солидные, юбилейного типа, с крупным циферблатом и большой пятиконечной звездой на нем.
– Вот так. Этот символ здесь уместнее, не так ли? Советская власть, правда, ушла, но звезды остались.
Ну и хорошо, что остались. Должно же что-то всегда оставаться, – старичок улыбнулся.
«Занятный старец, с обаянием», – отметил про себя Яша и тоже улыбнулся в ответ. Загорелая тонкая длань старика снова потянулась к книге, но Яше не хотелось писать дневник или спать, хотелось еще продолжать беседу с попутчиком.
– А что вы делали в Индии, если не секрет? Да еще круглый год. Отдыхали?
– Видите ли, я собирался просто путешествовать в компании друзей. Но по ходу подвернулось неожиданное дело. Пришлось поработать. Это задержало меня там.
– Вы врач? – почему-то спросил Яхонтов и чуть было не добавил «без границ».
– Нет, я пенсионер. Но раньше работал в московском уголовном розыске следователем по особо тяжким преступлениям. В Индии, в том месте, где я находился, произошло убийство. Ситуация сложилась так, что люди, оказавшие мне гостеприимство, не могли обратиться в полицию. Меня попросили выяснить, кто и зачем убил того человека.
– Вам удалось выяснить?
– Да. Все прояснилось.
Они помолчали. Старику, видимо, хотелось читать, но он из вежливости не открывал книгу.
Яхонтов же уже боялся этой книги: он не отказался бы узнать подробнее обо всем, история вырисовывалась красивая, экзотичная… Он уже представлял, как рассказывает о попутчике ребятам.
– Яша, – представился он.
– Сергей Сергеич.
Произошло рукопожатие.
– А где все это случилось? – спросил Яша.
– Вы слышали про Ауровиль?
– Конечно. Город солнца.
– Там и случилось. Убитый был своего рода гуру, духовный наставник. А список подозреваемых ограничивался узким кругом его учеников. Там не любят вмешивать полицию в дела этих закрытых духовных школ.
– Это прямо приключенческий роман.
– Скорее рассказ. Мне, впрочем, рассказы Чехова больше по душе.
И старик открыл книгу. Видимо, это был сборник рассказов Чехова.
Маша, Катя, Юля, Яша и Коля Поленов прибыли на Казантип, в приморское село Поповка.
По дороге от Симферополя покупали на шоссе пирожки, ели их, смеялись. Потом долго искали жилье, поселок весь уже был полон молодежью, приехавшей на рейв, наконец нашли свободную комнату с четырьмя тесно стоящими железными кроватями, поселились там, но их было пятеро, и хозяева поставили еще одну кровать в саду, прямо под низкими фруктовыми деревьями. Спать на этой кровати изъявила желание Юля Волховцева – это и впрямь было лучшее место, ночью сквозь сплетенные ветви сияли звезды, луна бликами отражалась в листве, но спали в основном днем, урывками, а все ночи проводили на танцполе.
Собственно танцполов было несколько. Для них выгородили большой кусок пляжа, над этой территорией развевались оранжевые флаги «республики Казантип» – счастливой искусственной маленькой страны, посвященной танцам, музыке и любви.
Потекли друг за другом безумные казантипские ночи, и чем их было больше, тем экзотичнее скакали танцующие, тем глубже было небо над рейвом. В поселке находилась полузаброшенная военная база – вход на ее территорию, закрытый для посторонних, был выстроен почему-то в виде уменьшенной Спасской башни Кремля. В одну из ночей Яша Яхонтов обнаружил себя стоящим на коленях перед этой башней: ему казалось, что эта башня и впрямь единственное строение на земном шаре, и она спасает всех, он молился ее курантам и звезде, а из-под башни взмывали в космос пестрые ракеты… То была ночь, когда общий экстаз достиг пика:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Ей все обрадовались, девочки стали обнимать и целовать свою красавицу-подружку, хвалить ее смелое решение бросить все и ехать с ними, принесли ей поездного чая и печенья. Дали денег проводнице (у самой Юли не было с собой ни копейки) и договорились, что Юля займет место Яши, я сам Яхонт (таково было, естественно, Яшино прозвище) перейдет в соседнее купе, полупустое.
Как ни прекрасны были Маша и Катя, а Юля Волховцева была еще краше.
Она была здесь младше всех, в отличие от подруг никогда ничего не употребляла, не курила сигарет, не притрагивалась к алкоголю, почти ничего не говорила, только улыбалась, и красота ее была ясной и прозрачной, как хрустальная чаша, наполненная чистой водой. Все ее любили до умопомрачения, но знали о ней мало: ходила она по подиуму, потом бросила и живет где-то на даче с родителями… Она любила танцевать на рейвах, без нее не обходился ни один open-air, но она в танце всегда была трезвой, улыбающейся, ясной и загадочной одновременно. Называли ее Принцессой рейва.
Яша перебрался в соседнее купе и обнаружил, что там едет один-единственный пассажир – старичок с книгой. Старичок хрупкого сложения, седой и аккуратно одетый во все белое – белую рубашку, белые брюки, белые парусиновые туфли.
Даже книга, которую он читал, была бережно обернута в белую бумагу. Лицо и руки старика покрывал густой загар.
Яхонт (он ценил в себе наблюдательность) отметил, что старичок, несмотря на годы, бодр, и, возможно даже, это старый англичанин. Но тот, отложив книгу, приветливо произнес:
– Кажется, пасмурный денек намечается.
Яхонт кивнул.
– А в Крыму жарко, самое время отдыхать. Вы на курорт?
– Нет, я на Казантип еду, – сказал Яша, думая о том, что на запястье старика довольно необычный браслет, состоящий из крошечных, переливающихся свастик.
– А, это на Азове? – спросил старик.
– Нет, это другой. На Азове там место есть – Казантип. Там в недостроенной атомной станции проводился большой рейв, ну то есть большая дискотека как бы… Теперь в другом месте проходит – в селе Поповка под Евпаторией. Туда и название перешло – Казантип, туда я и еду. Там весь август – молодежные как бы… самые модные диджеи, движение типа, и все такое.
– Нуда, я слышал. Потанцевать, значит, едете?
Яхонт кивнул. Старичок снова потянулся к своей книге.
– А что это у вас это за браслет? – неожиданно спросил Яков. – Со свастиками. Вы что, фашист?
Старик глянул себе на запястье.
– Этот браслет мне подарили в Индии. Дешевая вещица. Но памятная. Я не фашист, конечно.
Это в нашей стране, и вообще на Западе, свастика ассоциируется с фашизмом, а в Индии и на Востоке в целом это знак традиционных религий – буддизма, индуизма… Впрочем, сниму-ка я его – здесь он будет понят неправильно, о чем вы меня любезно и предупредили. Спасибо за напоминание.
Видите ли, я последний год провел в Индии, только вчера прилетел, не освоился еще в родныхто краях.
Старичок снял с руки браслет и спрятал в карман.
Из другого кармана он вынул наручные часы на кожаном ремешке и надел на запястье – туда, где раньше был браслет. Часы оказались солидные, юбилейного типа, с крупным циферблатом и большой пятиконечной звездой на нем.
– Вот так. Этот символ здесь уместнее, не так ли? Советская власть, правда, ушла, но звезды остались.
Ну и хорошо, что остались. Должно же что-то всегда оставаться, – старичок улыбнулся.
«Занятный старец, с обаянием», – отметил про себя Яша и тоже улыбнулся в ответ. Загорелая тонкая длань старика снова потянулась к книге, но Яше не хотелось писать дневник или спать, хотелось еще продолжать беседу с попутчиком.
– А что вы делали в Индии, если не секрет? Да еще круглый год. Отдыхали?
– Видите ли, я собирался просто путешествовать в компании друзей. Но по ходу подвернулось неожиданное дело. Пришлось поработать. Это задержало меня там.
– Вы врач? – почему-то спросил Яхонтов и чуть было не добавил «без границ».
– Нет, я пенсионер. Но раньше работал в московском уголовном розыске следователем по особо тяжким преступлениям. В Индии, в том месте, где я находился, произошло убийство. Ситуация сложилась так, что люди, оказавшие мне гостеприимство, не могли обратиться в полицию. Меня попросили выяснить, кто и зачем убил того человека.
– Вам удалось выяснить?
– Да. Все прояснилось.
Они помолчали. Старику, видимо, хотелось читать, но он из вежливости не открывал книгу.
Яхонтов же уже боялся этой книги: он не отказался бы узнать подробнее обо всем, история вырисовывалась красивая, экзотичная… Он уже представлял, как рассказывает о попутчике ребятам.
– Яша, – представился он.
– Сергей Сергеич.
Произошло рукопожатие.
– А где все это случилось? – спросил Яша.
– Вы слышали про Ауровиль?
– Конечно. Город солнца.
– Там и случилось. Убитый был своего рода гуру, духовный наставник. А список подозреваемых ограничивался узким кругом его учеников. Там не любят вмешивать полицию в дела этих закрытых духовных школ.
– Это прямо приключенческий роман.
– Скорее рассказ. Мне, впрочем, рассказы Чехова больше по душе.
И старик открыл книгу. Видимо, это был сборник рассказов Чехова.
Маша, Катя, Юля, Яша и Коля Поленов прибыли на Казантип, в приморское село Поповка.
По дороге от Симферополя покупали на шоссе пирожки, ели их, смеялись. Потом долго искали жилье, поселок весь уже был полон молодежью, приехавшей на рейв, наконец нашли свободную комнату с четырьмя тесно стоящими железными кроватями, поселились там, но их было пятеро, и хозяева поставили еще одну кровать в саду, прямо под низкими фруктовыми деревьями. Спать на этой кровати изъявила желание Юля Волховцева – это и впрямь было лучшее место, ночью сквозь сплетенные ветви сияли звезды, луна бликами отражалась в листве, но спали в основном днем, урывками, а все ночи проводили на танцполе.
Собственно танцполов было несколько. Для них выгородили большой кусок пляжа, над этой территорией развевались оранжевые флаги «республики Казантип» – счастливой искусственной маленькой страны, посвященной танцам, музыке и любви.
Потекли друг за другом безумные казантипские ночи, и чем их было больше, тем экзотичнее скакали танцующие, тем глубже было небо над рейвом. В поселке находилась полузаброшенная военная база – вход на ее территорию, закрытый для посторонних, был выстроен почему-то в виде уменьшенной Спасской башни Кремля. В одну из ночей Яша Яхонтов обнаружил себя стоящим на коленях перед этой башней: ему казалось, что эта башня и впрямь единственное строение на земном шаре, и она спасает всех, он молился ее курантам и звезде, а из-под башни взмывали в космос пестрые ракеты… То была ночь, когда общий экстаз достиг пика:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38