Даже если его Кучмой назовешь.
На том и порешили. А уже через какие-то девять месяцев Галя благополучно разродилась чудной девочкой по имени Маша.
– Пусть будет Маша! – согласился Анатолий. – Она же – девочка! Ей в Индии не пить!
КОЛЯДА
Было уже заполночь, когда в двери к Мутищеву кто-то осторожно постучал. Мутищев долгое время осторожно пытался разглядеть в темный глазок, кто это там пришел, наконец осторожно спросил:
– Кто тама?
– Коляда! – негромко ответили приглушенным шепотом снаружи.
– Кто? – не понял Мутищев. – Какой такой на хрен коляда?
– Ну какой-какой! Коляда! Персонаж мифологический у славянских народов! Связанный с весенним циклом плодородия!
Мутищев осторожно приоткрыл двери и увидел в полумраке какое-то уродище в козлиной шкуре с рогами. Под глазом у уродища был огромный на всю морду синяк.
Мутищев оглядел коляду с ног до головы. Коляда, смущенно опустив глаза долу, переминался с ноги на ногу и негромко гундосил.
– Коляда! Коляда! Отворяйте ворота! А кто боле всех подаст! Тот...
– Стоп! – остановил его Мутищев, быстро среагировав на рифму к слову «подаст».
– Тот будет счастлив и богат! – как-то не очень убедительно и не в рифму закончил свою нелепую колядку Коляда.
– Ну? – спросил Мутищев. – А дальше, дальше-то что?
– Дальше вы должны мне что-то дать! Ну... Я не знаю... Денег там... Украшения... Чтобы богатым быть круглый год.
– Кому чтобы быть богатым? Тебе?
– Почему – только мне? И вам тоже!
– Черт побери! Твою мать! – Мутищев с досадой хлопнул себя по жирным ляжкам! – Как у вас все просто-то!!! Вот так подал тебе и все! Стал богат! Что за херня? И вы, в самом деле, в это верите?
– Ну... Не знаю... – губы у Коляды предательски задрожали. – Народ же верит!
– Ну вы знаете хоть одного, кто после того, как вам подал – стал богаче? Россия всю жизнь подавала всем побирушкам и во что превратилась? Во что, вы мне скажите? Богаче! Вот в то, что я стану беднее на столько, сколько вам отдам, – в этом я уверен. А в том, что стану богаче, – нет! Вы-то сами чувствуете, что врете? А? Коляда? Ну-ка! В глаза мне смотреть!
– Я лучше пойду? – сказал Коляда несмело.
– Нет! Ты погоди! Теперь уж погоди! Раз ты Коляда – отвечай, сволочь, по закону! Почему мы так живем? Почему?
– Да потому, что перестали верить в чудо! – Коляда убедился, что его не будут бить, и стал немного смелее. – Потому, что не знаем мифологии своего народа! Не знаем своей истории! Своих обрядов и обычаев наших предков! Без прошлого нет будущего! Народ, не знающий обычаев своих предков, обречен на вымирание! Вот отчего все наши беды!
– Ты думаешь? – Мутищев почесал затылок. – Так, так... Ну а если мы, Коляда, узнаем мифологию – жить будем лучше? А? Коляда? – он с надеждой посмотрел в глаза Коляде.
– Без всякого сомнения! – Коляда выдержал взгляд. Он смотрел честно и открыто, не таясь.
Мутищев пошарил в кармане пижамы и вытащил несколько смятых долларовых бумажек.
– На! Держи! Коляда! Пусть сбудутся твои слова! Пусть будет так! Почему, кстати, у тебя, Коляда, рожа побита? Кто тебе это харю твою так отделал? А? Коляда?
– А-а-а... Это? Это в соседнем доме... – Коляда невесело ухмыльнулся, пряча доллары в полотняную переметную суму. – Заорали: «Козел! Козел! Бей козла!» Братва там гуляла... Они с мифологией не знакомы...
ДУША САНТЕХНИКИ
У известного писателя Дорчилова засорился унитаз. Ну, вы знаете писателя Дорчилова! Того самого, что написал нашумевший роман «Смерть геронтофила». По нему еще потом фильм сняли. Называется «Юдофобы летят на юг».
Засорился унитаз и не стал пропускать в себя ничего. Из себя – еще куда ни шло! Куда только из себя ни шло! Плохо стало в доме у писателя Дорчилова. Отвратительно. Вонять стало говном в квартире писателя Дорчилова. Да и сам Дорчилов стал припахивать. Житья не стало в доме писателя Дорчилова. Не пишется ему в такой вонючей атмосфере. Ему и не в вонючей-то не особо писалось, а тут – хоть святых выноси. А где они, святые? Уже все сами вышли от такой вони. Делать нечего!
Вызвал Дорчилов сантехника. И пришел сантехник. Симпатичный молодой мужчина, в светлом чесучовом кутюристом костюме, отороченном мехом голубого соболя (среди соболей тоже встречаются извращенцы!), с книжкой «Улисс» Джойса, торчащей из подсумка. Пришел и к унитазу сразу бросился, даже не взглянув на Дорчилова. Оглядел унитаз со всех сторон. Обнял. Поцеловал. Прижался к нему, прислушался, ухо к нему приложив.
– Что вы с ним сделали? – спрашивает со слезами на глазах.
– Ничего мы с ним не делали! – отвечает уверенно Дорчилов.
– Что я, не вижу, что ли? – воскликнул сантехник. – Разве можно так обращаться с унитазом? Вы… вы… вы же гадили в него! Как вам не стыдно!? – вскричал гневно сантехник, вперив в Дорчилова свой пристальный твердый взгляд.
– А что такого? – оправдывался Дорчилов. – Все гадят...
– А вы на всех не равняйтесь! Все будут в окно прыгать, и вы тоже?
– Нет! Я не буду!
– Да и не в том дело, гадили вы или нет! Вы же своим равнодушием довели унитаз до такого состояния, что он с вами и общаться уже не хочет! – парень погладил унитаз по корпусу. – Хороший! Хороший унитаз! Как нас зовут?
– Кого?
– Унитаз ваш?
– Да никак! Как можно называть унитаз! Так и зовут – унитаз!
– Эх вы! Унитаз! – передразнил сантехник. – Да вы другого отношения-то и не заслуживаете! Разве вы не знаете, что каждая вещь имеет душу! Она такая же частица мироздания, такая же думающая тварь, как и вы. Только формы мышления у нас разные, как и формы существования! Вы вроде бы неглупый человек, писатель. Неужели вы и в самом деле не допускаете других форм существования во вселенной? К примеру – Жизнь в форме унитаза! Вот вы кто? Писатель? А ведь не исключено, что в прошлой жизни этот унитаз был каким-нибудь поэтом. А в следующей жизни, наоборот, вы станете унитазом! А он -писателем! Вот тогда помучаетесь! Вот увидите!
– Да ну... – недоверчиво сказал Дорчилов, приглядываясь к унитазу повнимательнее. Он стал припоминать, что иногда в тиши сортира ему слышались какие-то вздохи снизу, похожие на стихи, но он не обращал внимания.
– Да не «да ну», а точно! Каждый день, просыпаясь, необходимо поприветствовать каждую вещь, которую ты видишь! Каждый свой орган! Каждый свой член! Вы с ним, с главным своим здороваетесь?
– Нет!
– Почему?
– Да, он у меня давно не главный!
– Ну вот... Поэтому и неглавный... Неужели это так трудно – подарить частичку тепла тем, кто находится рядом с тобой?
– Да не трудно... Да так целого дня не хватит – всех приветствовать!
– О Господи! Да я не удивлюсь, если окажется, что у вас ничего не стоит! Вы же черствый эгоист! Вы же можете со всеми поздороваться одним разом, а с теми, с кем соприкасаетесь – в отдельности! Неужели это так трудно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
На том и порешили. А уже через какие-то девять месяцев Галя благополучно разродилась чудной девочкой по имени Маша.
– Пусть будет Маша! – согласился Анатолий. – Она же – девочка! Ей в Индии не пить!
КОЛЯДА
Было уже заполночь, когда в двери к Мутищеву кто-то осторожно постучал. Мутищев долгое время осторожно пытался разглядеть в темный глазок, кто это там пришел, наконец осторожно спросил:
– Кто тама?
– Коляда! – негромко ответили приглушенным шепотом снаружи.
– Кто? – не понял Мутищев. – Какой такой на хрен коляда?
– Ну какой-какой! Коляда! Персонаж мифологический у славянских народов! Связанный с весенним циклом плодородия!
Мутищев осторожно приоткрыл двери и увидел в полумраке какое-то уродище в козлиной шкуре с рогами. Под глазом у уродища был огромный на всю морду синяк.
Мутищев оглядел коляду с ног до головы. Коляда, смущенно опустив глаза долу, переминался с ноги на ногу и негромко гундосил.
– Коляда! Коляда! Отворяйте ворота! А кто боле всех подаст! Тот...
– Стоп! – остановил его Мутищев, быстро среагировав на рифму к слову «подаст».
– Тот будет счастлив и богат! – как-то не очень убедительно и не в рифму закончил свою нелепую колядку Коляда.
– Ну? – спросил Мутищев. – А дальше, дальше-то что?
– Дальше вы должны мне что-то дать! Ну... Я не знаю... Денег там... Украшения... Чтобы богатым быть круглый год.
– Кому чтобы быть богатым? Тебе?
– Почему – только мне? И вам тоже!
– Черт побери! Твою мать! – Мутищев с досадой хлопнул себя по жирным ляжкам! – Как у вас все просто-то!!! Вот так подал тебе и все! Стал богат! Что за херня? И вы, в самом деле, в это верите?
– Ну... Не знаю... – губы у Коляды предательски задрожали. – Народ же верит!
– Ну вы знаете хоть одного, кто после того, как вам подал – стал богаче? Россия всю жизнь подавала всем побирушкам и во что превратилась? Во что, вы мне скажите? Богаче! Вот в то, что я стану беднее на столько, сколько вам отдам, – в этом я уверен. А в том, что стану богаче, – нет! Вы-то сами чувствуете, что врете? А? Коляда? Ну-ка! В глаза мне смотреть!
– Я лучше пойду? – сказал Коляда несмело.
– Нет! Ты погоди! Теперь уж погоди! Раз ты Коляда – отвечай, сволочь, по закону! Почему мы так живем? Почему?
– Да потому, что перестали верить в чудо! – Коляда убедился, что его не будут бить, и стал немного смелее. – Потому, что не знаем мифологии своего народа! Не знаем своей истории! Своих обрядов и обычаев наших предков! Без прошлого нет будущего! Народ, не знающий обычаев своих предков, обречен на вымирание! Вот отчего все наши беды!
– Ты думаешь? – Мутищев почесал затылок. – Так, так... Ну а если мы, Коляда, узнаем мифологию – жить будем лучше? А? Коляда? – он с надеждой посмотрел в глаза Коляде.
– Без всякого сомнения! – Коляда выдержал взгляд. Он смотрел честно и открыто, не таясь.
Мутищев пошарил в кармане пижамы и вытащил несколько смятых долларовых бумажек.
– На! Держи! Коляда! Пусть сбудутся твои слова! Пусть будет так! Почему, кстати, у тебя, Коляда, рожа побита? Кто тебе это харю твою так отделал? А? Коляда?
– А-а-а... Это? Это в соседнем доме... – Коляда невесело ухмыльнулся, пряча доллары в полотняную переметную суму. – Заорали: «Козел! Козел! Бей козла!» Братва там гуляла... Они с мифологией не знакомы...
ДУША САНТЕХНИКИ
У известного писателя Дорчилова засорился унитаз. Ну, вы знаете писателя Дорчилова! Того самого, что написал нашумевший роман «Смерть геронтофила». По нему еще потом фильм сняли. Называется «Юдофобы летят на юг».
Засорился унитаз и не стал пропускать в себя ничего. Из себя – еще куда ни шло! Куда только из себя ни шло! Плохо стало в доме у писателя Дорчилова. Отвратительно. Вонять стало говном в квартире писателя Дорчилова. Да и сам Дорчилов стал припахивать. Житья не стало в доме писателя Дорчилова. Не пишется ему в такой вонючей атмосфере. Ему и не в вонючей-то не особо писалось, а тут – хоть святых выноси. А где они, святые? Уже все сами вышли от такой вони. Делать нечего!
Вызвал Дорчилов сантехника. И пришел сантехник. Симпатичный молодой мужчина, в светлом чесучовом кутюристом костюме, отороченном мехом голубого соболя (среди соболей тоже встречаются извращенцы!), с книжкой «Улисс» Джойса, торчащей из подсумка. Пришел и к унитазу сразу бросился, даже не взглянув на Дорчилова. Оглядел унитаз со всех сторон. Обнял. Поцеловал. Прижался к нему, прислушался, ухо к нему приложив.
– Что вы с ним сделали? – спрашивает со слезами на глазах.
– Ничего мы с ним не делали! – отвечает уверенно Дорчилов.
– Что я, не вижу, что ли? – воскликнул сантехник. – Разве можно так обращаться с унитазом? Вы… вы… вы же гадили в него! Как вам не стыдно!? – вскричал гневно сантехник, вперив в Дорчилова свой пристальный твердый взгляд.
– А что такого? – оправдывался Дорчилов. – Все гадят...
– А вы на всех не равняйтесь! Все будут в окно прыгать, и вы тоже?
– Нет! Я не буду!
– Да и не в том дело, гадили вы или нет! Вы же своим равнодушием довели унитаз до такого состояния, что он с вами и общаться уже не хочет! – парень погладил унитаз по корпусу. – Хороший! Хороший унитаз! Как нас зовут?
– Кого?
– Унитаз ваш?
– Да никак! Как можно называть унитаз! Так и зовут – унитаз!
– Эх вы! Унитаз! – передразнил сантехник. – Да вы другого отношения-то и не заслуживаете! Разве вы не знаете, что каждая вещь имеет душу! Она такая же частица мироздания, такая же думающая тварь, как и вы. Только формы мышления у нас разные, как и формы существования! Вы вроде бы неглупый человек, писатель. Неужели вы и в самом деле не допускаете других форм существования во вселенной? К примеру – Жизнь в форме унитаза! Вот вы кто? Писатель? А ведь не исключено, что в прошлой жизни этот унитаз был каким-нибудь поэтом. А в следующей жизни, наоборот, вы станете унитазом! А он -писателем! Вот тогда помучаетесь! Вот увидите!
– Да ну... – недоверчиво сказал Дорчилов, приглядываясь к унитазу повнимательнее. Он стал припоминать, что иногда в тиши сортира ему слышались какие-то вздохи снизу, похожие на стихи, но он не обращал внимания.
– Да не «да ну», а точно! Каждый день, просыпаясь, необходимо поприветствовать каждую вещь, которую ты видишь! Каждый свой орган! Каждый свой член! Вы с ним, с главным своим здороваетесь?
– Нет!
– Почему?
– Да, он у меня давно не главный!
– Ну вот... Поэтому и неглавный... Неужели это так трудно – подарить частичку тепла тем, кто находится рядом с тобой?
– Да не трудно... Да так целого дня не хватит – всех приветствовать!
– О Господи! Да я не удивлюсь, если окажется, что у вас ничего не стоит! Вы же черствый эгоист! Вы же можете со всеми поздороваться одним разом, а с теми, с кем соприкасаетесь – в отдельности! Неужели это так трудно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22