Сейчас она была беззащитна перед ним и перед его страстью, да и перед своей тоже.
В неярком свете настольной лампы она видела его лицо — жесткое, мужественное, видела пристальный взгляд темных глаз, затененных густыми ресницами, взгляд, ловивший малейшее движение, легчайшие тени чувства на ее лице. Кел чувствовал смятение ее души, эта бездна пугала его. Он не хотел замечать ни ее внутреннего одиночества ни слез, прикрытых бравадой. Ему нужна была ее порода, ее стиль и, больше всего, ее красота. Все остальное он давно отринул как ненужную и опасную сентиментальность, чреватую предательством. Он снова прильнул к ее губам, чтобы не видеть, не знать того, что ему открылось. Он не исключал нежности, но хозяином положения должен быть он.
Поцелуи его были долгими, голос завораживал Сознание ее затуманилось. Чувственность, разбуженная обжигающими ласками, изливалась из самых глубин ее существа, наполняя тело требовательной жаждой прикосновений его смуглых рук.
— Расстегни мне рубашку, — выдохнул он. — Прикоснись ко мне.
Он приподнялся, и Сара расстегнула пуговицы. С каким наслаждением она просунула руки под его рубашку и коснулась упругой спины. Руки жадно гладили его мускулы, прошлись по впадине у позвоночника. Этот новый для нее мир осязания был полон открытий и не нуждался в разуме. Губы ее горели в жестоком плену его рта. Горячий раскаленный язык двигался между ее губами, вызывая судорогу желания.
Но тут его губы отпустили ее. Он разгладил белокурые волосы, разметавшиеся по подушке, поцеловал закрытые веки и, приникнув к уху, шепнул:
— Когда я заключаю сделку, то соблюдаю правила. — Голос звучал не правдоподобно спокойно. — Ты знаешь, моя радость, на что идешь?
Сара открыла глаза. Он смотрел на нее изучающе. Рука прошлась по атласному треугольнику на груди, прикрыла его ладонью. Он не отводил от нее взгляда.
— Ты меня возбуждаешь, — признался он, — а я не люблю, когда меня дразнят. Потом трудно заснуть.
Сара мучительно выбиралась из омута страсти, затянувшего их обоих. Она скорее ощутила, чем подумала, что Келу проще покупать, чем принимать дар: дар настораживал.
— Я хочу видеть тебя без этого.
Его пальцы проникли под атлас ее рубашки. Он рассчитывал на сопротивление, но удар пришелся по нему самому. Прикоснувшись к Саре, он уже не мог сдерживаться. Палец его коснулся твердой выпуклости соска, лицо изменилось.
— Кел! — позвал вдруг женский голос. Он вздрогнул и даже застонал от досады.
— Не может быть!
Он прикрыл Сару простыней и быстро шагнул к двери. Но прежде чем успел подойти к ней, на пороге появилась пожилая женщина.
— Тереза!
Он попытался, хотя и тщетно, вытеснить ее из комнаты.
Вид молодой женщины в постели вызвал бурный поток испанских, как поняла Сара, слов.
— Тереза! — сказал Кел твердо. — Сара и я помолвлены. Мы поженимся через месяц. Теперь, если не возражаешь, ей, я думаю, надо поспать.
В темных глазах женщины, устремленных на Сару, был вопрос и негодование, и Сара поняла, как была она близка к полной капитуляции.
— Моя бабушка, — представил Кел Терезу. — Хранительница моей добродетели.
Глубокий, дружелюбный смех был ответом на это замечание.
— Я никогда не берусь за непосильную работу Она говорила по-английски, специально для англичанки. Увидев румянец, покрывший щеки девушки, она немного смягчилась.
— Ну эта, по крайней мере, умеет краснеть, в отличие от…
— Пошли, Тереза, — Грант выпроводил ее из комнаты. — Спокойной ночи, — сказал он Cape. — В его глазах все еще тлел огонек страсти.
Сара закрыла глаза, зная, что уже не уснет Как могла она дожить до двадцати трех лет, не ведая, какой голод дремал в ней! Так вот от чего бежал Гэрет. А она-то, она… Грелась в лучах его нежности, великодушно одаривая дружеской привязанностью — верх милосердия! Сара легла на бок, подвинулась, стараясь найти место попрохладнее. Она уснула лишь на рассвете.
— Доброе утро. — Тереза Кортез внесла завтрак, отдернула занавеси. Сара с трудом разлепила ресницы. — Надо было, наверное, подождать, — Тереза задумчиво рассматривала темные тени под глазами у девушки. — Небось последнее время вы не так-то много спали.
— Доброе утро. — Сара тоже разглядывала Терезу. Седоволосая, полная. Наверно, именно она наградила внука такими качествами, как упорство и сила.
Сара села на постели, пригладила волосы.
— Зачем вы.. — сказала она, кивнув на поднос. — Надо было меня позвать.
— Я и звала, но вы крепко спали. И потом, нам надо поговорить. — Тереза не стала ходить вокруг да около. — Вы беременны?
Сара широко раскрыла глаза.
— Что! О нет! Как вы смеете…
— Я смею, — усмехнулась Тереза. — Со мной не важничайте. Я старуха и не трачу время на тонкости. Я хочу знать, как это вам удалось заставить моего внука пообещать жениться? Он всегда выкручивался.
Говорить на такую тему! Когда угодно, только не сейчас и не здесь!
— Я не заставляла его жениться, все было наоборот, — холодно сказала она и взяла чашку.
— Так… — Тереза оглядела ее с ног до головы. — Ну, вы красивая, это я вижу. Но он тоже красивый парень. И богатый! Сколько прекрасных женщин было у его ног.
— И он, несомненно, считает, что там им и место, — резко сказала Сара, — извините, но я хотела бы одеться.
Тереза Кортез прищелкнула языком.
— Я рада, что вы можете постоять за себя. Хныкающих баб ненавижу: всегда оказываются или кровососами, или занудами.
Сара улыбнулась. У этого одинокого волка есть, оказывается, эта могучая испанка, матриарх, которая вправе не одобрять его поведения. Забавно!
— Значит, вы из хорошей семьи, и вы не беременны, — сказала Тереза. — Почему же вы здесь одна с моим внуком? Нехорошо, если газетчики узнают, что вы здесь вдвоем.
Саре хотелось ответить что-нибудь резкое, но она сдержалась. Пусть его бабушка думает все, что хочет.
— Когда Кел предложил мне провести вечер в Лондоне, мы не стали обсуждать детали, — бросила она небрежно. — Мне показалось неудобным здесь оставаться, но он сказал, что предоставит мне отдельную комнату.
События этой ночи снова встали перед ней, и щеки покрыл румянец. Тереза похлопала по ее руке, успокаивая.
— Понятно. Он злоупотребил вашим доверием Что делать! — Она пожала плечами. — Он мужчина. В таких делах нельзя доверять мужчинам. Особенно ему.
— Это не его вина, — заступилась за Кела Сара. — Я проснулась, не поняла, где я. Забеспокоилась об отце. Кел позвонил Стефену, чтобы узнать, как отец себя чувствует. Все было не так, как могло показаться.
Карие глаза весело поблескивали на смуглом лице.
— Ну, ладно, — согласилась с рассказом Тереза. — Ему-то я высказала, что я о нем думаю. Не станем больше обсуждать это дело. Одевайтесь. Завтракайте. Кел повезет нас по магазинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
В неярком свете настольной лампы она видела его лицо — жесткое, мужественное, видела пристальный взгляд темных глаз, затененных густыми ресницами, взгляд, ловивший малейшее движение, легчайшие тени чувства на ее лице. Кел чувствовал смятение ее души, эта бездна пугала его. Он не хотел замечать ни ее внутреннего одиночества ни слез, прикрытых бравадой. Ему нужна была ее порода, ее стиль и, больше всего, ее красота. Все остальное он давно отринул как ненужную и опасную сентиментальность, чреватую предательством. Он снова прильнул к ее губам, чтобы не видеть, не знать того, что ему открылось. Он не исключал нежности, но хозяином положения должен быть он.
Поцелуи его были долгими, голос завораживал Сознание ее затуманилось. Чувственность, разбуженная обжигающими ласками, изливалась из самых глубин ее существа, наполняя тело требовательной жаждой прикосновений его смуглых рук.
— Расстегни мне рубашку, — выдохнул он. — Прикоснись ко мне.
Он приподнялся, и Сара расстегнула пуговицы. С каким наслаждением она просунула руки под его рубашку и коснулась упругой спины. Руки жадно гладили его мускулы, прошлись по впадине у позвоночника. Этот новый для нее мир осязания был полон открытий и не нуждался в разуме. Губы ее горели в жестоком плену его рта. Горячий раскаленный язык двигался между ее губами, вызывая судорогу желания.
Но тут его губы отпустили ее. Он разгладил белокурые волосы, разметавшиеся по подушке, поцеловал закрытые веки и, приникнув к уху, шепнул:
— Когда я заключаю сделку, то соблюдаю правила. — Голос звучал не правдоподобно спокойно. — Ты знаешь, моя радость, на что идешь?
Сара открыла глаза. Он смотрел на нее изучающе. Рука прошлась по атласному треугольнику на груди, прикрыла его ладонью. Он не отводил от нее взгляда.
— Ты меня возбуждаешь, — признался он, — а я не люблю, когда меня дразнят. Потом трудно заснуть.
Сара мучительно выбиралась из омута страсти, затянувшего их обоих. Она скорее ощутила, чем подумала, что Келу проще покупать, чем принимать дар: дар настораживал.
— Я хочу видеть тебя без этого.
Его пальцы проникли под атлас ее рубашки. Он рассчитывал на сопротивление, но удар пришелся по нему самому. Прикоснувшись к Саре, он уже не мог сдерживаться. Палец его коснулся твердой выпуклости соска, лицо изменилось.
— Кел! — позвал вдруг женский голос. Он вздрогнул и даже застонал от досады.
— Не может быть!
Он прикрыл Сару простыней и быстро шагнул к двери. Но прежде чем успел подойти к ней, на пороге появилась пожилая женщина.
— Тереза!
Он попытался, хотя и тщетно, вытеснить ее из комнаты.
Вид молодой женщины в постели вызвал бурный поток испанских, как поняла Сара, слов.
— Тереза! — сказал Кел твердо. — Сара и я помолвлены. Мы поженимся через месяц. Теперь, если не возражаешь, ей, я думаю, надо поспать.
В темных глазах женщины, устремленных на Сару, был вопрос и негодование, и Сара поняла, как была она близка к полной капитуляции.
— Моя бабушка, — представил Кел Терезу. — Хранительница моей добродетели.
Глубокий, дружелюбный смех был ответом на это замечание.
— Я никогда не берусь за непосильную работу Она говорила по-английски, специально для англичанки. Увидев румянец, покрывший щеки девушки, она немного смягчилась.
— Ну эта, по крайней мере, умеет краснеть, в отличие от…
— Пошли, Тереза, — Грант выпроводил ее из комнаты. — Спокойной ночи, — сказал он Cape. — В его глазах все еще тлел огонек страсти.
Сара закрыла глаза, зная, что уже не уснет Как могла она дожить до двадцати трех лет, не ведая, какой голод дремал в ней! Так вот от чего бежал Гэрет. А она-то, она… Грелась в лучах его нежности, великодушно одаривая дружеской привязанностью — верх милосердия! Сара легла на бок, подвинулась, стараясь найти место попрохладнее. Она уснула лишь на рассвете.
— Доброе утро. — Тереза Кортез внесла завтрак, отдернула занавеси. Сара с трудом разлепила ресницы. — Надо было, наверное, подождать, — Тереза задумчиво рассматривала темные тени под глазами у девушки. — Небось последнее время вы не так-то много спали.
— Доброе утро. — Сара тоже разглядывала Терезу. Седоволосая, полная. Наверно, именно она наградила внука такими качествами, как упорство и сила.
Сара села на постели, пригладила волосы.
— Зачем вы.. — сказала она, кивнув на поднос. — Надо было меня позвать.
— Я и звала, но вы крепко спали. И потом, нам надо поговорить. — Тереза не стала ходить вокруг да около. — Вы беременны?
Сара широко раскрыла глаза.
— Что! О нет! Как вы смеете…
— Я смею, — усмехнулась Тереза. — Со мной не важничайте. Я старуха и не трачу время на тонкости. Я хочу знать, как это вам удалось заставить моего внука пообещать жениться? Он всегда выкручивался.
Говорить на такую тему! Когда угодно, только не сейчас и не здесь!
— Я не заставляла его жениться, все было наоборот, — холодно сказала она и взяла чашку.
— Так… — Тереза оглядела ее с ног до головы. — Ну, вы красивая, это я вижу. Но он тоже красивый парень. И богатый! Сколько прекрасных женщин было у его ног.
— И он, несомненно, считает, что там им и место, — резко сказала Сара, — извините, но я хотела бы одеться.
Тереза Кортез прищелкнула языком.
— Я рада, что вы можете постоять за себя. Хныкающих баб ненавижу: всегда оказываются или кровососами, или занудами.
Сара улыбнулась. У этого одинокого волка есть, оказывается, эта могучая испанка, матриарх, которая вправе не одобрять его поведения. Забавно!
— Значит, вы из хорошей семьи, и вы не беременны, — сказала Тереза. — Почему же вы здесь одна с моим внуком? Нехорошо, если газетчики узнают, что вы здесь вдвоем.
Саре хотелось ответить что-нибудь резкое, но она сдержалась. Пусть его бабушка думает все, что хочет.
— Когда Кел предложил мне провести вечер в Лондоне, мы не стали обсуждать детали, — бросила она небрежно. — Мне показалось неудобным здесь оставаться, но он сказал, что предоставит мне отдельную комнату.
События этой ночи снова встали перед ней, и щеки покрыл румянец. Тереза похлопала по ее руке, успокаивая.
— Понятно. Он злоупотребил вашим доверием Что делать! — Она пожала плечами. — Он мужчина. В таких делах нельзя доверять мужчинам. Особенно ему.
— Это не его вина, — заступилась за Кела Сара. — Я проснулась, не поняла, где я. Забеспокоилась об отце. Кел позвонил Стефену, чтобы узнать, как отец себя чувствует. Все было не так, как могло показаться.
Карие глаза весело поблескивали на смуглом лице.
— Ну, ладно, — согласилась с рассказом Тереза. — Ему-то я высказала, что я о нем думаю. Не станем больше обсуждать это дело. Одевайтесь. Завтракайте. Кел повезет нас по магазинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33