Ну-с, в этом отношении они с Глэдис нимало не заблуждаются. Именно необходимость свела их вместе, и притворство здесь излишне.
Мартин снова наполнил стакан и жадно отхлебнул маслянистую жидкость. Впрочем, на что ему жаловаться? С ребенком ему повезло. Чем больше он об этом думал, тем больше радовался негаданному отцовству. Как, должно быть, отрадно качать на руках малыша, зная, что у него твое имя, твои гены, обдумывать его будущее…
Глава «Фагерст импайр» хмуро усмехнулся. Невзирая на все достижения современной науки, для того чтобы обзавестись потомством, по-прежнему нужна женщина. Жена! А лучшей жены, чем Глэдис, и пожелать нельзя.
Красива, умна, образованна. Всю жизнь вращается в светских кругах, среди артистической богемы; до некоторой степени сама принадлежит к этому обществу. Глэдис украсит любую вечеринку или званый обед и – он ни минуты не сомневается – будет хорошей матерью.
Что до остального… что до остального, с ней и в постели скучно не будет. Не вечно же она станет ему отказывать! Долго не выдержит. Несмотря на все протесты, ее явно влечет к нему. Она страстная женщина, и в сексе толк знает. Если когда-нибудь Глэдис только посмеет бросить взгляд в сторону, он… он…
Стекло хрустнуло в кулаке, осколки посыпались на пол.
– Три тысячи чертей! – зашипел Мартин от боли.
На ладони выступила кровь. Он снова выругался, полез в карман за платком. И в это самое мгновение маленькая прохладная рука легла на его запястье.
– Дай посмотрю.
Незадачливый муж поднял взгляд, досадуя на самого себя за то, что утратил самообладание, и на жену – за то, что застала его в момент слабости. Дыхание у него перехватило. Как она прекрасна!
Длинное, белое, полупрозрачное одеяние облаком окутывало фигуру. Якоб, помнится, сравнил его жену с морской богиней. Но старик ошибся: безупречная красота любой богини непременно померкнет рядом с трогательной прелестью Глэдис.
Должно быть, она только что приняла душ и вымыла волосы. Новоявленная целительница склонилась над порезом, и волна потемневших влажных кудрей свободно рассыпалась по плечам.
– Не так серьезно, как кажется, – заметила Глэдис, промокнув рану платком.
Еще как серьезно, подумал он, все весьма серьезно и даже хуже!
– Пойдем в дом, я промою рану.
Ему не хотелось трогаться с места. Мартин ощущал себя в раю: тело прекрасной женщины касалось его тела. Шелковистые пряди щекотали его ладонь. Теплое дыхание согревало пальцы…
– Мартин! – Глэдис подняла взгляд. – Порез нужно… нужно…
Почему он на нее так смотрит? Глаза его темны, словно ночь, затаившаяся у кромки прибоя. Взгляд напряженный и выжидающий, и эти широкие плечи… Широкие плечи, обтянутые темной тканью рубашки. Золотистая полоска загара доходит до самого выреза… а дальше – она знала! – мускулистая грудь покрыта мягкими курчавыми завитками волос…
Прямо у ее ног разверзлась бездонная пропасть.
– Порез нужно промыть и продезинфицировать, – выдохнула она.
– Не обязательно… – Низкий голос звучал глухо, на виске неистово пульсировала жилка. – Глэдис…
– Право же, Мартин! Ты ведешь себя как мальчишка!
– Согласен. Как мальчишка…
Взгляды их встретились. С губ женщины сорвался тихий стон.
– Мартин, – прошептала она, – пожалуйста…
– Что? – хрипло переспросил он, здоровой рукой убирая прядь волос с ее лба. – Что мне для тебя сделать? Скажи – я исполню все.
Поцелуй меня, подумала она, прикоснись ко мне, дай мне силы признаться, что я вовсе не ненавижу тебя, не презираю тебя, не… не… Но вслух были произнесены совсем другие слова:
– Я хочу, чтобы ты позволил мне промыть и перевязать рану. Твоя нелепая причуда занесла нас на край света. Если порез воспалится, я не буду знать, где искать врача.
– Ты права. – Он обернул ладонь платком и вежливо улыбнулся. – Невелико удовольствие застрять здесь с мужем-калекой. Что я за эгоист! Налей себе лимонаду, Глэдис. Хильда приготовила его специально для тебя. Я займусь царапиной, а потом мы вместе поужинаем. Ты меня извинишь?
– Разумеется, – отозвалась она столь же вежливо, отвернулась и поглядела на море, где миллионы звезд уже вспыхивали, переливаясь на черном бархате неба… И смахнула непрошеные слезы.
На следующее утро она проснулась ни свет ни заря.
Щебетали птицы, шумели листвой дубы, издалека доносился рокот волн. Совсем не то что вставать по будильнику, улыбнулась Глэдис.
Надев огненно-рыжий ситцевый сарафан, она спустилась в кухню. Хильда с улыбкой подала гостье чашку крепкого черного кофе и вопросительно подняла брови, что соответствовало фразе: «Что бы вы хотели на завтрак?»
Состоялся обмен жестами, взрывами смеха, и наконец Глэдис уселась за деревянный стол со стаканом йогурта. Двери, выходящие на террасу, были открыты. Свежий воздух, благоухание цветов и запах моря подстегивали аппетит. Молодая женщина налила себе вторую чашку кофе, выпила ее на террасе и спустилась в сад.
Утренние лучи солнца словно по волшебству преобразили утес – а может быть, выспавшись и повеселев, она воспринимала окружающую обстановку совсем иначе, нежели накануне? Вчера дом показался несколько мрачным, но теперь она видела: здание превосходно вписывается в пейзаж. Да и утесы уже не внушали такого ужаса. Ведь с вершины открывался удивительный, залитый солнцем мир…
Повинуясь минутной прихоти, Глэдис сбросила сандалии, взяла их в руки и побрела вокруг дома туда, откуда доносился стук. Должно быть, Якоб тоже поднялся с утра пораньше.
Но это был не старик. На заднем дворе она обнаружила Мартина. Одежду его составляли шорты, рабочие кожаные перчатки, потертые кроссовки – и ровным счетом ничего больше. Он орудовал кувалдой, снова и снова обрушивая ее на огромный серый валун.
Фагерст был просто великолепен! Солнце золотило его обнаженные плечи, тело поблескивало от пота, под кожей ритмично перекатывались четко очерченные мускулы. Мартин тихо всхрапывал при каждом взмахе. Всякий раз, когда кувалда взлетала вверх, у Глэдис перехватывало дыхание, и только когда железо ударяло о камень, она облегченно переводила дух. Что-то подсказывало ей, что не следует прятаться в тени куста сирени и наблюдать за мужем исподтишка…
– Глэдис!
Молодая женщина смущенно потупилась. Она и не заметила, как Мартин обернулся! Улыбнулся, опустил кувалду, утер лицо и шею лежащим рядом полотенцем.
– Прости… – Он отбросил полотенце и шагнул к ней. – Я не хотел тебя будить.
– Ты меня не будил. Я всегда встаю рано.
– Вот и я тоже. Старая привычка. Если хочешь успеть что-то сделать, надо приступить к работе, пока солнце еще невысоко. Ты хорошо выспалась?
– Превосходно. А ты?
– Дома мне всегда хорошо спится.
Обычно так оно и было, но на сей раз Мартин полночи проворочался в постели, думая о Глэдис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Мартин снова наполнил стакан и жадно отхлебнул маслянистую жидкость. Впрочем, на что ему жаловаться? С ребенком ему повезло. Чем больше он об этом думал, тем больше радовался негаданному отцовству. Как, должно быть, отрадно качать на руках малыша, зная, что у него твое имя, твои гены, обдумывать его будущее…
Глава «Фагерст импайр» хмуро усмехнулся. Невзирая на все достижения современной науки, для того чтобы обзавестись потомством, по-прежнему нужна женщина. Жена! А лучшей жены, чем Глэдис, и пожелать нельзя.
Красива, умна, образованна. Всю жизнь вращается в светских кругах, среди артистической богемы; до некоторой степени сама принадлежит к этому обществу. Глэдис украсит любую вечеринку или званый обед и – он ни минуты не сомневается – будет хорошей матерью.
Что до остального… что до остального, с ней и в постели скучно не будет. Не вечно же она станет ему отказывать! Долго не выдержит. Несмотря на все протесты, ее явно влечет к нему. Она страстная женщина, и в сексе толк знает. Если когда-нибудь Глэдис только посмеет бросить взгляд в сторону, он… он…
Стекло хрустнуло в кулаке, осколки посыпались на пол.
– Три тысячи чертей! – зашипел Мартин от боли.
На ладони выступила кровь. Он снова выругался, полез в карман за платком. И в это самое мгновение маленькая прохладная рука легла на его запястье.
– Дай посмотрю.
Незадачливый муж поднял взгляд, досадуя на самого себя за то, что утратил самообладание, и на жену – за то, что застала его в момент слабости. Дыхание у него перехватило. Как она прекрасна!
Длинное, белое, полупрозрачное одеяние облаком окутывало фигуру. Якоб, помнится, сравнил его жену с морской богиней. Но старик ошибся: безупречная красота любой богини непременно померкнет рядом с трогательной прелестью Глэдис.
Должно быть, она только что приняла душ и вымыла волосы. Новоявленная целительница склонилась над порезом, и волна потемневших влажных кудрей свободно рассыпалась по плечам.
– Не так серьезно, как кажется, – заметила Глэдис, промокнув рану платком.
Еще как серьезно, подумал он, все весьма серьезно и даже хуже!
– Пойдем в дом, я промою рану.
Ему не хотелось трогаться с места. Мартин ощущал себя в раю: тело прекрасной женщины касалось его тела. Шелковистые пряди щекотали его ладонь. Теплое дыхание согревало пальцы…
– Мартин! – Глэдис подняла взгляд. – Порез нужно… нужно…
Почему он на нее так смотрит? Глаза его темны, словно ночь, затаившаяся у кромки прибоя. Взгляд напряженный и выжидающий, и эти широкие плечи… Широкие плечи, обтянутые темной тканью рубашки. Золотистая полоска загара доходит до самого выреза… а дальше – она знала! – мускулистая грудь покрыта мягкими курчавыми завитками волос…
Прямо у ее ног разверзлась бездонная пропасть.
– Порез нужно промыть и продезинфицировать, – выдохнула она.
– Не обязательно… – Низкий голос звучал глухо, на виске неистово пульсировала жилка. – Глэдис…
– Право же, Мартин! Ты ведешь себя как мальчишка!
– Согласен. Как мальчишка…
Взгляды их встретились. С губ женщины сорвался тихий стон.
– Мартин, – прошептала она, – пожалуйста…
– Что? – хрипло переспросил он, здоровой рукой убирая прядь волос с ее лба. – Что мне для тебя сделать? Скажи – я исполню все.
Поцелуй меня, подумала она, прикоснись ко мне, дай мне силы признаться, что я вовсе не ненавижу тебя, не презираю тебя, не… не… Но вслух были произнесены совсем другие слова:
– Я хочу, чтобы ты позволил мне промыть и перевязать рану. Твоя нелепая причуда занесла нас на край света. Если порез воспалится, я не буду знать, где искать врача.
– Ты права. – Он обернул ладонь платком и вежливо улыбнулся. – Невелико удовольствие застрять здесь с мужем-калекой. Что я за эгоист! Налей себе лимонаду, Глэдис. Хильда приготовила его специально для тебя. Я займусь царапиной, а потом мы вместе поужинаем. Ты меня извинишь?
– Разумеется, – отозвалась она столь же вежливо, отвернулась и поглядела на море, где миллионы звезд уже вспыхивали, переливаясь на черном бархате неба… И смахнула непрошеные слезы.
На следующее утро она проснулась ни свет ни заря.
Щебетали птицы, шумели листвой дубы, издалека доносился рокот волн. Совсем не то что вставать по будильнику, улыбнулась Глэдис.
Надев огненно-рыжий ситцевый сарафан, она спустилась в кухню. Хильда с улыбкой подала гостье чашку крепкого черного кофе и вопросительно подняла брови, что соответствовало фразе: «Что бы вы хотели на завтрак?»
Состоялся обмен жестами, взрывами смеха, и наконец Глэдис уселась за деревянный стол со стаканом йогурта. Двери, выходящие на террасу, были открыты. Свежий воздух, благоухание цветов и запах моря подстегивали аппетит. Молодая женщина налила себе вторую чашку кофе, выпила ее на террасе и спустилась в сад.
Утренние лучи солнца словно по волшебству преобразили утес – а может быть, выспавшись и повеселев, она воспринимала окружающую обстановку совсем иначе, нежели накануне? Вчера дом показался несколько мрачным, но теперь она видела: здание превосходно вписывается в пейзаж. Да и утесы уже не внушали такого ужаса. Ведь с вершины открывался удивительный, залитый солнцем мир…
Повинуясь минутной прихоти, Глэдис сбросила сандалии, взяла их в руки и побрела вокруг дома туда, откуда доносился стук. Должно быть, Якоб тоже поднялся с утра пораньше.
Но это был не старик. На заднем дворе она обнаружила Мартина. Одежду его составляли шорты, рабочие кожаные перчатки, потертые кроссовки – и ровным счетом ничего больше. Он орудовал кувалдой, снова и снова обрушивая ее на огромный серый валун.
Фагерст был просто великолепен! Солнце золотило его обнаженные плечи, тело поблескивало от пота, под кожей ритмично перекатывались четко очерченные мускулы. Мартин тихо всхрапывал при каждом взмахе. Всякий раз, когда кувалда взлетала вверх, у Глэдис перехватывало дыхание, и только когда железо ударяло о камень, она облегченно переводила дух. Что-то подсказывало ей, что не следует прятаться в тени куста сирени и наблюдать за мужем исподтишка…
– Глэдис!
Молодая женщина смущенно потупилась. Она и не заметила, как Мартин обернулся! Улыбнулся, опустил кувалду, утер лицо и шею лежащим рядом полотенцем.
– Прости… – Он отбросил полотенце и шагнул к ней. – Я не хотел тебя будить.
– Ты меня не будил. Я всегда встаю рано.
– Вот и я тоже. Старая привычка. Если хочешь успеть что-то сделать, надо приступить к работе, пока солнце еще невысоко. Ты хорошо выспалась?
– Превосходно. А ты?
– Дома мне всегда хорошо спится.
Обычно так оно и было, но на сей раз Мартин полночи проворочался в постели, думая о Глэдис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37