И пока вы здесь ждете, можете объяснять понятия «команда» и «неподчинение» нашим друзьям. – Он последовал за Вилсон внутрь.
– Буду рад, капитан.
«Почему, – подумал Кирк, – у меня такое чувство, что Спок не принимает это всерьез?»
Внутри палатки Вилсон стояла по стойке смирно, внимательно глядя на капитана. В ее поведении не было и капли насмешки, как это могло бы быть у другого, все говорило о том, что она полностью готова подчиниться своей судьбе.
– Вольно, – сказал капитан, и она приняла формальную стойку вольно, ноги на ширине плеч, руки заложены за спину.
– Сэр, – живо сказала она. Он осмотрел ее, и сам перешел на формальный тон.
– Объясните ваши действия, доктор Вилсон, – распорядился он.
– Никто не смеет относиться ко мне как к ребенку.
Кирк отшатнулся.
– Объяснитесь, – сказал он и добавил:
– Сядь, Эван, прежде чем возбудишь у меня страстную любовь к строгой дисциплине.
Она улыбнулась и, присаживаясь на стул, сказала:
– Я сомневаюсь в возможности этого, капитан, но…
Он пододвинул стул для себя и потребовал:
– Я действительно хочу услышать объяснение.
– Капитан, когда женщина ниже ростом, чем все остальные окружающие, то ей зачастую кажется, что другие, иногда неосознанно, относятся к ней как к ребенку. Вы, со своим ростом, возможно, не замечаете этого, но я крайне болезненно реагирую на такие вещи, и почувствовала, что меня принимают за маленькую, лишь только ступила в этот лагерь, – она заерзала на стуле и подперла подбородок кулаком.
В этой позе она действительно казалась похожей на маленького, мрачно-серьезного ребенка. Кирк поднял на нее глаза, когда сообразил, о чем думает.
– Понятно! – сказал он.
Вилсон моментально выпрямилась, как будто ее поза была обдуманной демонстрацией.
– Я так и думала, что вы поймете. В любом случае, Чехов рассказал мне о ритуале взятия на себя ответственности за ребенка. Только взрослый может сделать это. Когда Цепкий Коготь и я были в палатке Жесткого Когтя, она едва взглянула на мою спину. Она хотела сказать мне, что придумала кое-что, что поможет нам. – Эван Вилсон развела руками. – Это все, что она сказала, капитан, и сказано это было с недовольством, граничащим с нежеланием.
– Продолжайте.
– Остальное вы видели. Цепкий Коготь попросила меня взять под свою ответственность Несчастье. Жесткий Хвост не хотела этого, ведь она думала, что я недостаточно взрослая или недостаточно ответственная, чтобы правильно подойти к этому. И единственный шаг, который я могла предпринять, чтобы заявить о своей зрелости, это взять под опеку Несчастье.
Черты ее лица приобрели хмурое выражение.
– Я не знаю, поступила ли я правильно, капитан, но это казалось верным шагом – Угрюмость Эван перешла в печальную улыбку – Я не подчинилась бы и прямому приказу отказаться от ответственности. – Вилсон вытянула руки вперед и предложила свои запястья, как будто подставляя их под наручники. – Сошлите меня, капитан. Я знала о возможных последствиях.
– Без сомнения, – ответил он, не имея сил сдержать невольную улыбку, – вы также знаете, что едва ли я могу себе позволить отправить вас на «Энтерпрайз» и посадить на три дня на хлеб и воду, потому что вы приняли на себя обязанности няни одного из местных детей.
Ее глаза снова засияли.
– Да, у меня, конечно, была такая мысль, капитан.
Кирк откинул голову назад и засмеялся.
– Спорю, что так оно и было. Расскажите мне, Эван, преподает ли Медицинская Академия курс неподчинения всем своим студентам?
– А почему вы об этом спрашиваете, капитан? – Вопрос был невинным, но выражение ее лица говорило об обратном.
– Я всегда думал, что тенденция Боунза к неподчинению – его чисто личное качество, но теперь я начинаю подозревать, что это типично для всех докторов.
Она, все еще улыбаясь, покачала головой.
– Сомневаюсь, капитан. В любом случае, я не училась неподчинению в Медицинской Академии Звездного Флота.
При мысли о Боунзе он помрачнел. Поднимаясь, Кирк сказал:
– Ладно, доктор Вилсон. Где бы вы этому ни учились, я больше этого не потерплю Эван, будь осторожнее. Ты была не единственной, кто там испугался. Если бы Жесткий Хвост выполнила свою угрозу, «Энтерпрайз» лишился бы доктора. Она хихикнула.
– Скручиватель хвостов тоже маленький. Единственное настоящее преимущество, которое дает мне рост, это элемент неожиданности.
Вспоминая изумленный вид Жесткого Хвоста, Кирк кивнул.
– Я понимаю, но это не то, что я имел в виду. Я хочу, чтобы ты была осторожней, Эван, ты слишком дорога для нас, чтобы мы могли позволить себе потерять тебя. Больше без дурацких неожиданностей, и это прямой приказ, так что я ожидаю полного подчинения.
К его удивлению, доктор густо покраснела. Вызывающе вскинув голову, что никак не скрыло ее истинное состояние, она сказала:
– Капитан, я никогда не воспользовалась бы дурацким шансом.
– Я позову остальных, – предложил он. Но вместо того, чтобы позвать, Кирк посчитал за лучшее выйти наружу, ей требовалась время, чтобы взять себя в руки.
– Ты не можешь запереть Эван, капитан Кирк. Ты не можешь. Ты не понимаешь – Яркое Пятно ощетинилась, протестуя «В мире, где самым большим наказанием считается изгнание из лагеря, это могло, наверное, показаться действительно путающим», – подумал Кирк – Я не сделаю этого, Яркое Пятно, – успокоил он сиваоанку, – но я действительно наказал ее за то, что она доставила так много неприятностей – Ох, – сказала Яркое Пятно, и шерсть ее разгладилась – Я должна.
Несчастье и я должны сказать ей кое-что важное. Ждите, – вдруг добавила она, когда Кирк уже пригласил всех внутрь, и повернулась к Несчастью. Эван говорит, что капитан Кирк… человек, отвечающий за их лагерь.
– Лагерь в лагере? – спросила Несчастье.
– Всякое может быть, когда речь идет об обычаях, – заметила Яркое Пятно.
Несчастье, похоже, задумалась над этим. А когда закончила размышлять, то спросила:
– Тогда, может быть, нам стоит им всем рассказать?
– Рассказать нам всем что? – спросил Кирк. Две сиваоанки беспокойно посмотрели на Стремительный Свет, который сказал:
– Лейтенант Ухура, у тебя тоже есть, что рассказать твоим людям. Если вы меня извините, я вернусь к себе в палатку. Мне нужно сочинить песню. Ты первая услышишь ее, – с хвостом, все еще завитым в петлю от удовольствия, он пошел прочь.
Несчастье и Яркое Пятно почувствовали явное облегчение.
Кирк повторил свой жест, приглашая всех в палатку. Несчастье неуверенно отступила и обратилась к Яркому Пятну:
– Ты уверена, что хочешь, чтобы я была там? Кончик хвоста Яркого Пятна дернулся.
– Ты у Эван под опекой, а я друг Эван. Я думаю, что должна быть и твоим другом тоже.
Целую минуту они обе пристально смотрели друг на друга, и затем одновременно предложили друг другу свои хвосты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Буду рад, капитан.
«Почему, – подумал Кирк, – у меня такое чувство, что Спок не принимает это всерьез?»
Внутри палатки Вилсон стояла по стойке смирно, внимательно глядя на капитана. В ее поведении не было и капли насмешки, как это могло бы быть у другого, все говорило о том, что она полностью готова подчиниться своей судьбе.
– Вольно, – сказал капитан, и она приняла формальную стойку вольно, ноги на ширине плеч, руки заложены за спину.
– Сэр, – живо сказала она. Он осмотрел ее, и сам перешел на формальный тон.
– Объясните ваши действия, доктор Вилсон, – распорядился он.
– Никто не смеет относиться ко мне как к ребенку.
Кирк отшатнулся.
– Объяснитесь, – сказал он и добавил:
– Сядь, Эван, прежде чем возбудишь у меня страстную любовь к строгой дисциплине.
Она улыбнулась и, присаживаясь на стул, сказала:
– Я сомневаюсь в возможности этого, капитан, но…
Он пододвинул стул для себя и потребовал:
– Я действительно хочу услышать объяснение.
– Капитан, когда женщина ниже ростом, чем все остальные окружающие, то ей зачастую кажется, что другие, иногда неосознанно, относятся к ней как к ребенку. Вы, со своим ростом, возможно, не замечаете этого, но я крайне болезненно реагирую на такие вещи, и почувствовала, что меня принимают за маленькую, лишь только ступила в этот лагерь, – она заерзала на стуле и подперла подбородок кулаком.
В этой позе она действительно казалась похожей на маленького, мрачно-серьезного ребенка. Кирк поднял на нее глаза, когда сообразил, о чем думает.
– Понятно! – сказал он.
Вилсон моментально выпрямилась, как будто ее поза была обдуманной демонстрацией.
– Я так и думала, что вы поймете. В любом случае, Чехов рассказал мне о ритуале взятия на себя ответственности за ребенка. Только взрослый может сделать это. Когда Цепкий Коготь и я были в палатке Жесткого Когтя, она едва взглянула на мою спину. Она хотела сказать мне, что придумала кое-что, что поможет нам. – Эван Вилсон развела руками. – Это все, что она сказала, капитан, и сказано это было с недовольством, граничащим с нежеланием.
– Продолжайте.
– Остальное вы видели. Цепкий Коготь попросила меня взять под свою ответственность Несчастье. Жесткий Хвост не хотела этого, ведь она думала, что я недостаточно взрослая или недостаточно ответственная, чтобы правильно подойти к этому. И единственный шаг, который я могла предпринять, чтобы заявить о своей зрелости, это взять под опеку Несчастье.
Черты ее лица приобрели хмурое выражение.
– Я не знаю, поступила ли я правильно, капитан, но это казалось верным шагом – Угрюмость Эван перешла в печальную улыбку – Я не подчинилась бы и прямому приказу отказаться от ответственности. – Вилсон вытянула руки вперед и предложила свои запястья, как будто подставляя их под наручники. – Сошлите меня, капитан. Я знала о возможных последствиях.
– Без сомнения, – ответил он, не имея сил сдержать невольную улыбку, – вы также знаете, что едва ли я могу себе позволить отправить вас на «Энтерпрайз» и посадить на три дня на хлеб и воду, потому что вы приняли на себя обязанности няни одного из местных детей.
Ее глаза снова засияли.
– Да, у меня, конечно, была такая мысль, капитан.
Кирк откинул голову назад и засмеялся.
– Спорю, что так оно и было. Расскажите мне, Эван, преподает ли Медицинская Академия курс неподчинения всем своим студентам?
– А почему вы об этом спрашиваете, капитан? – Вопрос был невинным, но выражение ее лица говорило об обратном.
– Я всегда думал, что тенденция Боунза к неподчинению – его чисто личное качество, но теперь я начинаю подозревать, что это типично для всех докторов.
Она, все еще улыбаясь, покачала головой.
– Сомневаюсь, капитан. В любом случае, я не училась неподчинению в Медицинской Академии Звездного Флота.
При мысли о Боунзе он помрачнел. Поднимаясь, Кирк сказал:
– Ладно, доктор Вилсон. Где бы вы этому ни учились, я больше этого не потерплю Эван, будь осторожнее. Ты была не единственной, кто там испугался. Если бы Жесткий Хвост выполнила свою угрозу, «Энтерпрайз» лишился бы доктора. Она хихикнула.
– Скручиватель хвостов тоже маленький. Единственное настоящее преимущество, которое дает мне рост, это элемент неожиданности.
Вспоминая изумленный вид Жесткого Хвоста, Кирк кивнул.
– Я понимаю, но это не то, что я имел в виду. Я хочу, чтобы ты была осторожней, Эван, ты слишком дорога для нас, чтобы мы могли позволить себе потерять тебя. Больше без дурацких неожиданностей, и это прямой приказ, так что я ожидаю полного подчинения.
К его удивлению, доктор густо покраснела. Вызывающе вскинув голову, что никак не скрыло ее истинное состояние, она сказала:
– Капитан, я никогда не воспользовалась бы дурацким шансом.
– Я позову остальных, – предложил он. Но вместо того, чтобы позвать, Кирк посчитал за лучшее выйти наружу, ей требовалась время, чтобы взять себя в руки.
– Ты не можешь запереть Эван, капитан Кирк. Ты не можешь. Ты не понимаешь – Яркое Пятно ощетинилась, протестуя «В мире, где самым большим наказанием считается изгнание из лагеря, это могло, наверное, показаться действительно путающим», – подумал Кирк – Я не сделаю этого, Яркое Пятно, – успокоил он сиваоанку, – но я действительно наказал ее за то, что она доставила так много неприятностей – Ох, – сказала Яркое Пятно, и шерсть ее разгладилась – Я должна.
Несчастье и я должны сказать ей кое-что важное. Ждите, – вдруг добавила она, когда Кирк уже пригласил всех внутрь, и повернулась к Несчастью. Эван говорит, что капитан Кирк… человек, отвечающий за их лагерь.
– Лагерь в лагере? – спросила Несчастье.
– Всякое может быть, когда речь идет об обычаях, – заметила Яркое Пятно.
Несчастье, похоже, задумалась над этим. А когда закончила размышлять, то спросила:
– Тогда, может быть, нам стоит им всем рассказать?
– Рассказать нам всем что? – спросил Кирк. Две сиваоанки беспокойно посмотрели на Стремительный Свет, который сказал:
– Лейтенант Ухура, у тебя тоже есть, что рассказать твоим людям. Если вы меня извините, я вернусь к себе в палатку. Мне нужно сочинить песню. Ты первая услышишь ее, – с хвостом, все еще завитым в петлю от удовольствия, он пошел прочь.
Несчастье и Яркое Пятно почувствовали явное облегчение.
Кирк повторил свой жест, приглашая всех в палатку. Несчастье неуверенно отступила и обратилась к Яркому Пятну:
– Ты уверена, что хочешь, чтобы я была там? Кончик хвоста Яркого Пятна дернулся.
– Ты у Эван под опекой, а я друг Эван. Я думаю, что должна быть и твоим другом тоже.
Целую минуту они обе пристально смотрели друг на друга, и затем одновременно предложили друг другу свои хвосты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118