Приглашение было послано и представителям империи Кахоу, но те объявили, что предпримут самостоятельное расследование гибели своего броненосца, направлявшегося к пропавшему планетоиду с дружественным визитом. С этой целью в район Потустороннего Зеркала начала выдвигаться Паусская ударная группировка и Резервный флот, которым до недавнего времени командовал Инхаш-Брезоф.
Положение складывалось неприятное.
Прямо скажем, скверненькое складывалось положение.
До начала военных действий оставалось полсезона, пять малых месяцев — именно столько времени требуется кораблям Кахоу, чтобы вторгнуться в сектор, подконтрольный расе Вежбо, и приступить там к самостоятельному расследованию. Иглодиски мирных вежборасиян, разумеется, не могли оказать имперским броненосцам серьёзного сопротивления, а единственный шприц-звездолёт с руководством Космофлота на борту мог, конечно, впрыснуть свою долю участия в военные действия, но противостоять основным силам империи ему было не по силам.
Так в чём же заключалась своевременность прибытия комиссии?
А ни в чём. Начальство, как это обычно бывает, только мешалось и путалось под ногами. А вот боевой звездолёт, несущий на борту полсотни истребителей Военно-Космических сил Объединённых человечеств, и прекрасно обученная команда… конечно, по численности она впятеро уступала экипажу любого имперского броненосца, но, как было некогда сказано, побеждать надо не числом, а умением.
Впрочем, и побеждать никого не пришлось, хотя несколько тревожных минут команде пришлось пережить, когда разом взвыли детекторы всех известных и неизвестных науке полей, Потустороннее Зеркало ахнуло всполохами алого огня и прямо из ниоткуда хищно выперся пропавший и уже оплаканный на родине броненосец «Шкеллермэуц».
Краса и гордость Резервного флота напоминал сейчас каракатицу, побывавшую в зубах голодной мурены. От такой не дождёшься пения, сопровождаемого плавными помываниями светящихся щупалец, а разве только мелодичных стонов и судорожного шевеления обрубков, оставшихся на месте скушенных конечностей. Во времена императора Микшена, говорят, в метрополии процветало общество садистических меломанов, которые таким образом калечили несчастных певуний, наслаждаясь потом стонами и судорогами погибающих красавиц. Император Цалош решительно пресёк эти мерзости, и ревнители имперских стандартов с тех пор строго следят, чтобы никто не смел мучить бессловесных певиц. «Стоны удручают слух живущих» — сказал св. Ара, и, следуя приказу императора, даже в Пыточной коллегии исследуемым предварительно заклеивают рот, дабы они никого не могли удручить. Конечно, снимать показания в такой ситуации довольно затруднительно, но в преодолении трудностей, как известно, и заключён смысл жизни.
Транспортная секция броненосца, которая составляет значительную часть внешнего корпуса, была снесена напрочь, так что единственной спасательной шлюпкой «Шкеллермэуца» оставался крошечный «Мронгилавуш», пристыкованный в настоящую минуту к иглодиску, где располагалась штаб-квартира кварт-генерала Лях-Козицки. Что касается внутренних объёмов усечённого «Шкеллермэуца», то они были под завязку набиты людьми, вежборасиянами, кентвушами, дремлинами и лишевичюсами, эвакуированными с искусственного планетоида Зет-03. Разумеется, здесь же была команда наблюдателей с Кахоу, которых поместили в лучших каютах, прежде принадлежавших офицерскому составу.
Инцидент, таким образом, оказался исчерпан, имперские броневики, недовольно ворча, отошли к местам постоянной дислокации. Утешало лишь то, что всеобщим спасителем выступил приближённый императора, Его Блистательность князь Инхаш-Брезоф. Этого не мог отрицать даже Гутука Красноречивый. Великому демагогу сообщили о спасении людей кахо-утским броненосцем в ту минуту, когда Гутука призывал с трибуны показать противнику, где зимуют их любимые каракатицы, и он впервые смешался, не зная, что сказать. Впрочем, замешательство длилось не больше десяти секунд, после чего лидер ксенофобов радостно объявил, что именно всеобщее возмущение заставило кахоутскую военщину пойти на попятный и спасти обитателей сателлита, вместо того, чтобы безжалостно разбомбить их.
В таких условиях и началась мирная конференция, названная впоследствии по именам звездолётов, «Диалог „Спейсранж“ — „Шкеллермэуц“».
Глава десятая
ПОТУСТОРОННЕЕ ЗЕРКАЛО. КАХОУТЫ И ЛЮДИ
1
— Уже наши предки, уставившись на блистающее звёздами ночное небо, догадывались, что видимая картина мироздания неполна, что вселенная устроена сложнее, чем представляется поверхностному взгляду… — ну какой подданный светозарного императора, будучи в здравом уме и твёрдой памяти мог представить себе этот разговор?!
Нет, на первый взгляд всё происходило очень прилично и обыденно, но взгляду понимающему открывалась бездна абсурда, вполне сопоставимая с бездной космоса. Прежде всего, преступный разговор происходил на боевом звездолёте Содружества и одним из беседующих, как нетрудно догадаться, был, разыскиваемый властями преступник — Тейтус Пшу. Опальный астроном чувствовал себя вполне комфортно и высказывал запретные мнения, ничуть не опасаясь возмездия компетентных органов. Оно как бы и неудивительно, раз бывший профессор сумел добраться до исконных врагов кахоу, то его, конечно, примут с распростёртыми объятиями и дозволят прежде недозволенные речи.
А вот собеседником Тейтуса Пшу был — нет, в это невозможно поверить! — его благомыслие, ревнитель имперских стандартов Тедль Нох, собственной персоной. Тому, кто знал, что совсем недавно астроном носил личину Ноха и вполне успешно притворялся ревнителем имперских стандартов, было особенно странно видеть этих двух людей за мирной беседой. А то, что они ещё и обменивались воспоминаниями детства… сам Свистопляс сломил бы лысую голову, пытаясь разобраться в происходящем!
— Ну, не томи, — задал вопрос таинственный ревнитель, — какие условия надо выполнить, чтобы приподнять завесу между двумя вселенными? Ты знаешь, я всегда был любопытен, и мне ужасно хочется заглянуть в мир добра… или, если угодно, зла. Как видишь, я готов согласиться, что между ними нет принципиальной разницы.
— Завеса имеется у Хозяйки Сущего, — сухо поправил астроном, — а между вселенными установлен Молекулярный Экран.
— …он же — компенсационный клапан, — подхватил друг детства. — И всё-таки, как он может приоткрыться?
— Я же сказал: он может приоткрыться при некоторых условиях! — проворчал Тейтус Пшу с таким видом, словно у него разом и бесповоротно испортилось настроение. На этот раз друг детства не подталкивал разговор, и Пшу, посопев немного, продолжил сам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Положение складывалось неприятное.
Прямо скажем, скверненькое складывалось положение.
До начала военных действий оставалось полсезона, пять малых месяцев — именно столько времени требуется кораблям Кахоу, чтобы вторгнуться в сектор, подконтрольный расе Вежбо, и приступить там к самостоятельному расследованию. Иглодиски мирных вежборасиян, разумеется, не могли оказать имперским броненосцам серьёзного сопротивления, а единственный шприц-звездолёт с руководством Космофлота на борту мог, конечно, впрыснуть свою долю участия в военные действия, но противостоять основным силам империи ему было не по силам.
Так в чём же заключалась своевременность прибытия комиссии?
А ни в чём. Начальство, как это обычно бывает, только мешалось и путалось под ногами. А вот боевой звездолёт, несущий на борту полсотни истребителей Военно-Космических сил Объединённых человечеств, и прекрасно обученная команда… конечно, по численности она впятеро уступала экипажу любого имперского броненосца, но, как было некогда сказано, побеждать надо не числом, а умением.
Впрочем, и побеждать никого не пришлось, хотя несколько тревожных минут команде пришлось пережить, когда разом взвыли детекторы всех известных и неизвестных науке полей, Потустороннее Зеркало ахнуло всполохами алого огня и прямо из ниоткуда хищно выперся пропавший и уже оплаканный на родине броненосец «Шкеллермэуц».
Краса и гордость Резервного флота напоминал сейчас каракатицу, побывавшую в зубах голодной мурены. От такой не дождёшься пения, сопровождаемого плавными помываниями светящихся щупалец, а разве только мелодичных стонов и судорожного шевеления обрубков, оставшихся на месте скушенных конечностей. Во времена императора Микшена, говорят, в метрополии процветало общество садистических меломанов, которые таким образом калечили несчастных певуний, наслаждаясь потом стонами и судорогами погибающих красавиц. Император Цалош решительно пресёк эти мерзости, и ревнители имперских стандартов с тех пор строго следят, чтобы никто не смел мучить бессловесных певиц. «Стоны удручают слух живущих» — сказал св. Ара, и, следуя приказу императора, даже в Пыточной коллегии исследуемым предварительно заклеивают рот, дабы они никого не могли удручить. Конечно, снимать показания в такой ситуации довольно затруднительно, но в преодолении трудностей, как известно, и заключён смысл жизни.
Транспортная секция броненосца, которая составляет значительную часть внешнего корпуса, была снесена напрочь, так что единственной спасательной шлюпкой «Шкеллермэуца» оставался крошечный «Мронгилавуш», пристыкованный в настоящую минуту к иглодиску, где располагалась штаб-квартира кварт-генерала Лях-Козицки. Что касается внутренних объёмов усечённого «Шкеллермэуца», то они были под завязку набиты людьми, вежборасиянами, кентвушами, дремлинами и лишевичюсами, эвакуированными с искусственного планетоида Зет-03. Разумеется, здесь же была команда наблюдателей с Кахоу, которых поместили в лучших каютах, прежде принадлежавших офицерскому составу.
Инцидент, таким образом, оказался исчерпан, имперские броневики, недовольно ворча, отошли к местам постоянной дислокации. Утешало лишь то, что всеобщим спасителем выступил приближённый императора, Его Блистательность князь Инхаш-Брезоф. Этого не мог отрицать даже Гутука Красноречивый. Великому демагогу сообщили о спасении людей кахо-утским броненосцем в ту минуту, когда Гутука призывал с трибуны показать противнику, где зимуют их любимые каракатицы, и он впервые смешался, не зная, что сказать. Впрочем, замешательство длилось не больше десяти секунд, после чего лидер ксенофобов радостно объявил, что именно всеобщее возмущение заставило кахоутскую военщину пойти на попятный и спасти обитателей сателлита, вместо того, чтобы безжалостно разбомбить их.
В таких условиях и началась мирная конференция, названная впоследствии по именам звездолётов, «Диалог „Спейсранж“ — „Шкеллермэуц“».
Глава десятая
ПОТУСТОРОННЕЕ ЗЕРКАЛО. КАХОУТЫ И ЛЮДИ
1
— Уже наши предки, уставившись на блистающее звёздами ночное небо, догадывались, что видимая картина мироздания неполна, что вселенная устроена сложнее, чем представляется поверхностному взгляду… — ну какой подданный светозарного императора, будучи в здравом уме и твёрдой памяти мог представить себе этот разговор?!
Нет, на первый взгляд всё происходило очень прилично и обыденно, но взгляду понимающему открывалась бездна абсурда, вполне сопоставимая с бездной космоса. Прежде всего, преступный разговор происходил на боевом звездолёте Содружества и одним из беседующих, как нетрудно догадаться, был, разыскиваемый властями преступник — Тейтус Пшу. Опальный астроном чувствовал себя вполне комфортно и высказывал запретные мнения, ничуть не опасаясь возмездия компетентных органов. Оно как бы и неудивительно, раз бывший профессор сумел добраться до исконных врагов кахоу, то его, конечно, примут с распростёртыми объятиями и дозволят прежде недозволенные речи.
А вот собеседником Тейтуса Пшу был — нет, в это невозможно поверить! — его благомыслие, ревнитель имперских стандартов Тедль Нох, собственной персоной. Тому, кто знал, что совсем недавно астроном носил личину Ноха и вполне успешно притворялся ревнителем имперских стандартов, было особенно странно видеть этих двух людей за мирной беседой. А то, что они ещё и обменивались воспоминаниями детства… сам Свистопляс сломил бы лысую голову, пытаясь разобраться в происходящем!
— Ну, не томи, — задал вопрос таинственный ревнитель, — какие условия надо выполнить, чтобы приподнять завесу между двумя вселенными? Ты знаешь, я всегда был любопытен, и мне ужасно хочется заглянуть в мир добра… или, если угодно, зла. Как видишь, я готов согласиться, что между ними нет принципиальной разницы.
— Завеса имеется у Хозяйки Сущего, — сухо поправил астроном, — а между вселенными установлен Молекулярный Экран.
— …он же — компенсационный клапан, — подхватил друг детства. — И всё-таки, как он может приоткрыться?
— Я же сказал: он может приоткрыться при некоторых условиях! — проворчал Тейтус Пшу с таким видом, словно у него разом и бесповоротно испортилось настроение. На этот раз друг детства не подталкивал разговор, и Пшу, посопев немного, продолжил сам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80