— С радостью, добрый Сайм, — согласился я.
Я доел суп и вытащил кларнет. Я перепробовал здесь с полдюжины странных инструментов, но этот нравился мне больше всех.
— Что вы желаете?
— Одну из этих чужеземных мелодий, которые ты выучил во время своих дальних странствий, — подал голос Кагу, телохранитель.
Я заиграл “Польку у бочонка пива” , а когда закончил, все принялись стучать по столу и одобрительно кричать, а я получил свой горшок сладостей.
Сайм стоял рядом и наблюдая, как я выскребаю остатки глазури.
— А почему ты не претендуешь на место Первого Волынщика, Дргон? — спросил он. — Все в восторге от твоей музыки. Ты мог бы стать свободным гражданином и сидеть с нами в кухне почти как равный.
Я выскреб начисто горшок, отставил его в сторону и облизал пальцы:
— Я бы с радостью стал равным такому кондитеру, как вы, добрый Сайм. Но что может сделать раб-волынщик?
Сайм подмигнул мне:
— Ты можешь бросить вызов Первому Волынщику.
Никто не посмеет отрицать, что ты превосходишь его во всем, кроме титула. За исход Суда нечего беспокоиться: ты победишь с триумфом. — Он обвёл взглядом кухонную прислугу. — Не так ли, добрые люди?
— Ручаюсь за это, — сказал повар-супник. — А если проиграешь, причитающиеся тебе плети беру на себя.
— Вы слишком отзывчивы ко мне, добрые люди, — сказал я. — Но как я могу претендовать на место другого?
Сайм замахал руками:
— Ты действительно долго странствовал. Волынщик Дргон. Разве ты не знаешь, как все это сейчас делается в нашем мире? Тебя можно принять за еретика с Синти.
— Как я вам уже рассказывал-, добрые люди, в пору моей молодости все люди были свободны, а в Окк-Хамилоте правил Великий Король…
— Говорить об этом грешно, — тихо произнёс Сайм. — Только Властители знают свои прошлые жизни… хотя я слыхал, что раньше, давным-давно, рабов не было, и каждый человек записывал все свои жизни и хранил это. Я не спрашиваю, как тебе удалось узнать своё прошлое, и прошу тебя не упоминать об этом. Властитель Гоуп — ревностный хозяин… хотя и чрезвычайно великодушный и почитаемый всеми господин, — добавил он, поспешно озираясь по сторонам.
— Хорошо, я не буду говорить об этом, добрый Сайм, — ответил я. — Но я был так далеко. У вас даже речь изменилась, и теперь, чтобы говорить, мне приходится поистине ломать свой язык. Расскажите мне, что к чему.
Сайм надул щёки и нахмурился.
— Я даже не знаю, с чего начать, — сказал он. — Все вокруг принадлежит Властителям… как и должно быть.
Он обвёл присутствующих взглядом в ожидании подтверждения своих слов. Все закивали головами.
— Люди низких ремёсел являются такой же собственностью. И правильно. Иначе бы они поумирали с голоду, как беспризорная скотина… если, конечно, прежде не попали бы в руки Серых. — Он перекрестился и сплюнул. Остальные последовали его примеру.
— Ну, а те, кто владеет благородными ремёслами, являются свободными людьми, и каждый получает столько, сколько приличествует его способностям. Вот я — Первый Кондитер моего господина Гоупа — занимаю это положение потому, что никто другой не может сравниться со мной в моем искусстве. — Он свирепо огляделся, чтобы убедиться, что никто не оспаривает его слов. — И так обстоят дела со всеми нами.
— А если какой холуй претендует на место любого из нас, — вставил Кагу, — он должен предстать перед Судом.
— И тогда, — продолжил Сайм, теребя свой фартук, — этот выскочка должен состязаться со мной в кондитерском мастерстве, а судьи оценят результаты. Тот, кто побеждает, становится Первым Кондитером, а проигравший получает дюжину плетей за свою дерзость.
— Не бойся, Дргон, — заговорил Кагу. — Место Первого Волынщика стоит всего лишь пять плетей. Ниже его среди свободных людей стоит только учитель. К тому же, добрый супник обещал принять твои плети на себя.
За дверью раздался крик. Я схватил свой кларнет и стал пробираться за пажем. Я уже знал: Властитель Гоуп не любит ждать своих рабов-волынщиков. Я увидел его восседающим на своём месте и принялся ещё энергичнее прокладывать себе дорогу к специально предназначенному пятачку внутри огромного круга, составленного из заваленных яствами столов. Первый Волынщик уже успел выжать из своего похожего на настоящую волынку инструмента шумный поток диссонирующих звуков. Он был тощий и косоглазый, любил помыкать рабами-волынщиками. Глядя, как он выделывает ногами какие-то сложные кренделя ж тискает свои разноцветные пузыри, я поморщился от производимого им верещания.
Властитель Гоуп схватил тяжёлую бронзовую кружку и, приподнявшись, швырнул ею в Первого Волынщика. Тот вовремя заметил опасность и уклонился. Кружка подала в раздутый жёлтый с зелёными кисточками мех волынки, который лопнул с каким-то блеянием.
— Такой же милый звук, как; м те, что ты издавал здесь весь вечер, — взревел Властитель Гоуп. — Сгинь! Или ты хочешь накликать на нас дьявола с холмов?..
Он перевёл взгляд на меня.
— А вот и Дргон… или Диген! — воскликнул он. — Вот кто настоящий волынщик! Сыграй что-нибудь хорошее, Дргон, чтобы очистить воздух от звуков последнего музыканта, пока не скисло вино.
Я низко поклонился, облизнул губы и заиграл “Пляску в час ночи” . Судя по реву, который поднялся, когда я закончил, им очень понравилось. Потом я сыграл “Маленький коричневый горшочек” и “Нитку жемчуга”. Гоуп грохнул кулаком по столу, и все вокруг умолкли.
— Клянусь, — взревел он, — это редчайший раб во всем Рат-Галлионе! Не будь он рабом, я выпил бы за его здоровье.
— Если Властитель мне позволит… — произнёс я.
Гоуп внимательно посмотрел на меня и снисходительно кивнул:
— Говори, Дргон.
— Я прошу для себя место Первого Волынщика, Я…
Раздались громкие возгласы. Гоуп широко улыбнулся.
— Да будет так! — произнёс он. — Будем голосовать? Или, прежде чем объявим нашего доброго Дагрона Первым Волынщиком, пусть на нас ещё раз прольются эти омерзительные звуки из пузырей?
— Провозгласим так! — крикнул кто-то.
— Но ведь должен быть суд… — с сомнением произнёс другой.
Гоуп хлопнул огромной ладонью по столу:
— Первого Волынщика Иылка — ко мне! Со всеми его жалкими бурдюками!
В зале, нервно перебирая меха, вновь появился волынщик.
— Место Первого Волынщика объявляется свободным! — громко провозгласил Гоуп.
Тот непроизвольно нажал на розовый пузырь, который испустил писклявый звук.
— …так как бывший Первый Волынщик получает повышение и новый титул, — продолжал Гоуп. Блеяние синего пузыря утонуло в криках и приветственных возгласах.
— Эти бурдюки продырявить! — крикнул Гоуп. — Я навсегда запрещаю их отвратительный визг в Рат-Галлионе. И пусть все знают: этот бывший волынщик — отныне Первый Шут моего двора. И пусть он носит проколотые пузыри как символ своей новой должности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60