Я-то про диабет все знаю: папа болеет столько, сколько я на свете живу.
— А почему же мама согласилась с таким диагнозом?
— Да она, видите ли, она рада, что он умер. Они очень ссорились, развестись давно хотели, только не знали, как квартиру разменять. Очень маленькая у нас квартира. — Девочка вздохнула. — А теперь и менять не надо.
— А что врачи?
— Мама говорит, наши врачи не любят странные болезни — много хлопот. Им проще написать было, что диабет.
— А та женщина в Кутозеро? Она тоже туда приехала или живет там?
— Не знаю. Мы так испугались тогда, что поскорей ушли и не стали с ней больше говорить.
— А папа ничего тогда не говорил после этой встречи?
— Нет. Он только, уже когда заболел, сказал:
«А эта-то как в воду глядела». И все. Больше ничего не говорил… Или я больше ничего не знаю.
— Понятно! Ну, спасибо тебе!
Ладушкин с несвойственной для него жалостью смотрел на грустного, умного и такого уже взрослого ребенка, немножко похожего на его рыжую дочку Броню. Наверное, это трудно — быть таким взрослым, когда на самом деле ты еще совсем маленький.
В тот же день Ладушкин позвонил в Москву и рассказал Светловой о Кассандре. Сам же вскоре отправился в Кутозеро. Они договорились, что и Аня приедет прямо туда. Там они и встретятся.
Знали бы Светлова и Ладушкин тогда, при каких обстоятельствах это произойдет.
* * *
Здание гостиницы в поселке Кутозеро было стилизовано под чум. Нечто островерхое, напоминающее о близости вечной мерзлоты. Кроме того, о вечной этой мерзлоте напоминал еще и невероятный вечный холод в номере.
— А чего так холодно-то? — поинтересовался Ладушкин у женщины администратора.
— Север, однако! — хихикнула в ответ полная, с роскошными плечами дама-администратор.
«Да, такой даме холод, конечно, нипочем. С ее килограммами, наверное, почти жарко! — с некоторой завистью подумал и сам отнюдь не тщедушный Гоша Ладушкин. — А ведь с ней, поди, тоже не холодно. Просто не может быть с такой дамой холодно! Ну, это один из вариантов решения проблемы холода в условиях вечной мерзлоты».
Вообще же у Ладушкина было ощущение, что бетонный чум-гостиницу немного повело в сторону.
И ощущение это оказалось верным: со щелями и перекошенностью и был связан этот неизбывный холод в номерах.
Приятная дама-администратор охотно пояснила Ладушкину, в чем, собственно, состоит проблема.
Оказывается, вечная мерзлота — это не навеки застывшее состояние воды. Оказывается, она идет пятнами. Вот тут она есть, а рядом, в ста метрах, ее уже нет; а потом опять… И Кутозеро такое же место, где, прежде чем что-то начинать строить, желательно выяснить, где она, голубушка, мерзлота-то эта, где есть, а где ее и нет. Потому что, если рискнуть строить на вечной мерзлоте, происходит то, что и произошло с гостиницей-чумом, — ее маленько перекашивает.
— Интересно! — подивился Ладушкин таким сведениям. — А чего ж не выяснили-то?
— Ну, как вам сказать, — таинственно пожала роскошными плечами женщина-администратор. — Вопрос, конечно, интересный.
— Понятно! Пьяные, стало быть, были, когда выясняли.
Ладушкин вкратце описал своей новой приятельнице, администратору, ту, которую он хотел найти: женщину с корзиной, напророчившую с месяц назад смерть господину Полоцухину. Такой, какой ее запомнила и описала ему самому дочка Полоцухина.
Он думал, что предстоят сложные поиски. Но администратор нисколько не удивилась.
— Да это же наша Яна, — просто сказала она. — Ее смерч в детстве унес.
— То есть?
— Вот так! Покрутил и зашвырнул на лодку надувную посреди озера. Упала девчонка, как на подушку. Ну, девочка же, махонькая, легонькая. Приземлилась, как пушинка. И жива осталась. Это судьба.
— Судьба, — согласился Ладушкин.
— С той поры она, ну, как вам сказать…
— Маленько не в себе?
— Да нет, совсем нет. Хотя некоторые, возможно, так считают. Но вообще она женщина положительная, правильная, вот только…
— Ну, хорошо, разберемся. — Ладушкин устал ждать, когда его новая подружка подыщет наконец нужные слова: ему пора было действовать.
Он ожидал, что, несмотря на все заверения администратора, будто Яна Васильевна — женщина положительная и нормальная, его все-таки встретит некая особа с блуждающим взором и в ботинках на босу ногу, простирающая свои костлявые руки и, так сказать, указующие персты.
Где-нибудь в пещере.
Но Яна Васильевна работала, оказывается, не в пещере, а в бухгалтерии.
И, в самом деле, оказалась спокойной, с заурядной, так сказать, бухгалтерской внешностью дамой, одетой, как и полагается бухгалтеру, отнюдь не в лохмотья, а в ничем не привлекающий внимания костюм, коричневый и скучный.
Полоцухиных Яна Васильевна вспомнила сразу.
— Как же, как же! Конец-то лета был грибной.
И я в леске вдоль Кутозера в тот день грибы собирала. Посушить, пожарить. Выходной был. Мы ведь тут, знаете, в основном на собственных припасах.
— Ну и?
— Идут навстречу. Семья.., папа, мама и дочка…
Сразу видно.
— И что дальше?
— Видите ли… — Яна Васильевна явно стеснялась своих аномальных проявлений. — Это не от меня зависит. Это меня, как бы сказать, застигает.
На некоторых смотрю — ничего. А иногда… Вдруг будто что-то вроде транса у меня случается. Слова всякие произносить начинаю. И будто сами собой они произносятся. И даже когда я этого не хочу. Не знаю, откуда и берутся. Будто бы вижу я в это мгновение то, чего другие не видят, и рассказываю.
— А как же вы все-таки это делаете?
— Да никак! Вижу. Говорю. Не от меня это зависит. Я и сама не рада. Мне ведь от этого никакого прока. Одно беспокойство. Иной раз такое увидишь, что и сама испугаешься!
— А что вы на меня так смотрите? — вдруг забеспокоился Ладушкин.
— Да так, ничего! — Яна Васильевна отвела глаза. — Вы меня извините, у нас конец месяца — отчеты. Мне работать надо. Я больше никак с вами говорить сейчас не могу.
— Ну, хорошо. Я пойду пока пообедаю. А вы когда работать заканчиваете? Я бы еще побеседовал.
— Да в шесть. Приходите. Я вон в том пятиэтажном доме живу, квартира девять. Заходите.
"Да, — подумал Ладушкин, — наверное, все это не в жилу. Когда у человека никакой склонности к шарлатанству и нетрадиционным способам зарабатывания денег. И юродивой она быть не хочет, и салон белой магии ей ни к чему. Работает она простым бухгалтером. И вот, пожалуйста, все так некстати.
Ей балансовый отчет составлять, а тут приспичило дару ясновидения проявиться. И видения, хочешь не хочешь, возникают перед мысленным взором и проходят, так сказать, чередой".
* * *
У рядового жителя Кутозера могло не быть машины. Но у него не могло не быть лодки. Не было моторки, так хоть какая, но была. Поэтому протоки, отходящие от озера водные рукава-тупики, были уставлены самодельными эллингами, как московские дворы железными гаражами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— А почему же мама согласилась с таким диагнозом?
— Да она, видите ли, она рада, что он умер. Они очень ссорились, развестись давно хотели, только не знали, как квартиру разменять. Очень маленькая у нас квартира. — Девочка вздохнула. — А теперь и менять не надо.
— А что врачи?
— Мама говорит, наши врачи не любят странные болезни — много хлопот. Им проще написать было, что диабет.
— А та женщина в Кутозеро? Она тоже туда приехала или живет там?
— Не знаю. Мы так испугались тогда, что поскорей ушли и не стали с ней больше говорить.
— А папа ничего тогда не говорил после этой встречи?
— Нет. Он только, уже когда заболел, сказал:
«А эта-то как в воду глядела». И все. Больше ничего не говорил… Или я больше ничего не знаю.
— Понятно! Ну, спасибо тебе!
Ладушкин с несвойственной для него жалостью смотрел на грустного, умного и такого уже взрослого ребенка, немножко похожего на его рыжую дочку Броню. Наверное, это трудно — быть таким взрослым, когда на самом деле ты еще совсем маленький.
В тот же день Ладушкин позвонил в Москву и рассказал Светловой о Кассандре. Сам же вскоре отправился в Кутозеро. Они договорились, что и Аня приедет прямо туда. Там они и встретятся.
Знали бы Светлова и Ладушкин тогда, при каких обстоятельствах это произойдет.
* * *
Здание гостиницы в поселке Кутозеро было стилизовано под чум. Нечто островерхое, напоминающее о близости вечной мерзлоты. Кроме того, о вечной этой мерзлоте напоминал еще и невероятный вечный холод в номере.
— А чего так холодно-то? — поинтересовался Ладушкин у женщины администратора.
— Север, однако! — хихикнула в ответ полная, с роскошными плечами дама-администратор.
«Да, такой даме холод, конечно, нипочем. С ее килограммами, наверное, почти жарко! — с некоторой завистью подумал и сам отнюдь не тщедушный Гоша Ладушкин. — А ведь с ней, поди, тоже не холодно. Просто не может быть с такой дамой холодно! Ну, это один из вариантов решения проблемы холода в условиях вечной мерзлоты».
Вообще же у Ладушкина было ощущение, что бетонный чум-гостиницу немного повело в сторону.
И ощущение это оказалось верным: со щелями и перекошенностью и был связан этот неизбывный холод в номерах.
Приятная дама-администратор охотно пояснила Ладушкину, в чем, собственно, состоит проблема.
Оказывается, вечная мерзлота — это не навеки застывшее состояние воды. Оказывается, она идет пятнами. Вот тут она есть, а рядом, в ста метрах, ее уже нет; а потом опять… И Кутозеро такое же место, где, прежде чем что-то начинать строить, желательно выяснить, где она, голубушка, мерзлота-то эта, где есть, а где ее и нет. Потому что, если рискнуть строить на вечной мерзлоте, происходит то, что и произошло с гостиницей-чумом, — ее маленько перекашивает.
— Интересно! — подивился Ладушкин таким сведениям. — А чего ж не выяснили-то?
— Ну, как вам сказать, — таинственно пожала роскошными плечами женщина-администратор. — Вопрос, конечно, интересный.
— Понятно! Пьяные, стало быть, были, когда выясняли.
Ладушкин вкратце описал своей новой приятельнице, администратору, ту, которую он хотел найти: женщину с корзиной, напророчившую с месяц назад смерть господину Полоцухину. Такой, какой ее запомнила и описала ему самому дочка Полоцухина.
Он думал, что предстоят сложные поиски. Но администратор нисколько не удивилась.
— Да это же наша Яна, — просто сказала она. — Ее смерч в детстве унес.
— То есть?
— Вот так! Покрутил и зашвырнул на лодку надувную посреди озера. Упала девчонка, как на подушку. Ну, девочка же, махонькая, легонькая. Приземлилась, как пушинка. И жива осталась. Это судьба.
— Судьба, — согласился Ладушкин.
— С той поры она, ну, как вам сказать…
— Маленько не в себе?
— Да нет, совсем нет. Хотя некоторые, возможно, так считают. Но вообще она женщина положительная, правильная, вот только…
— Ну, хорошо, разберемся. — Ладушкин устал ждать, когда его новая подружка подыщет наконец нужные слова: ему пора было действовать.
Он ожидал, что, несмотря на все заверения администратора, будто Яна Васильевна — женщина положительная и нормальная, его все-таки встретит некая особа с блуждающим взором и в ботинках на босу ногу, простирающая свои костлявые руки и, так сказать, указующие персты.
Где-нибудь в пещере.
Но Яна Васильевна работала, оказывается, не в пещере, а в бухгалтерии.
И, в самом деле, оказалась спокойной, с заурядной, так сказать, бухгалтерской внешностью дамой, одетой, как и полагается бухгалтеру, отнюдь не в лохмотья, а в ничем не привлекающий внимания костюм, коричневый и скучный.
Полоцухиных Яна Васильевна вспомнила сразу.
— Как же, как же! Конец-то лета был грибной.
И я в леске вдоль Кутозера в тот день грибы собирала. Посушить, пожарить. Выходной был. Мы ведь тут, знаете, в основном на собственных припасах.
— Ну и?
— Идут навстречу. Семья.., папа, мама и дочка…
Сразу видно.
— И что дальше?
— Видите ли… — Яна Васильевна явно стеснялась своих аномальных проявлений. — Это не от меня зависит. Это меня, как бы сказать, застигает.
На некоторых смотрю — ничего. А иногда… Вдруг будто что-то вроде транса у меня случается. Слова всякие произносить начинаю. И будто сами собой они произносятся. И даже когда я этого не хочу. Не знаю, откуда и берутся. Будто бы вижу я в это мгновение то, чего другие не видят, и рассказываю.
— А как же вы все-таки это делаете?
— Да никак! Вижу. Говорю. Не от меня это зависит. Я и сама не рада. Мне ведь от этого никакого прока. Одно беспокойство. Иной раз такое увидишь, что и сама испугаешься!
— А что вы на меня так смотрите? — вдруг забеспокоился Ладушкин.
— Да так, ничего! — Яна Васильевна отвела глаза. — Вы меня извините, у нас конец месяца — отчеты. Мне работать надо. Я больше никак с вами говорить сейчас не могу.
— Ну, хорошо. Я пойду пока пообедаю. А вы когда работать заканчиваете? Я бы еще побеседовал.
— Да в шесть. Приходите. Я вон в том пятиэтажном доме живу, квартира девять. Заходите.
"Да, — подумал Ладушкин, — наверное, все это не в жилу. Когда у человека никакой склонности к шарлатанству и нетрадиционным способам зарабатывания денег. И юродивой она быть не хочет, и салон белой магии ей ни к чему. Работает она простым бухгалтером. И вот, пожалуйста, все так некстати.
Ей балансовый отчет составлять, а тут приспичило дару ясновидения проявиться. И видения, хочешь не хочешь, возникают перед мысленным взором и проходят, так сказать, чередой".
* * *
У рядового жителя Кутозера могло не быть машины. Но у него не могло не быть лодки. Не было моторки, так хоть какая, но была. Поэтому протоки, отходящие от озера водные рукава-тупики, были уставлены самодельными эллингами, как московские дворы железными гаражами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72