Трижды прогудел буксир, члены экипажа, размахивая руками, желали Уиллису счастливого плавания. Ровно в 9 часов 00 минут буксир «Савайи» повернул обратно.
Ветер уже не дул с такой силой, как минувшей ночью, и мореплаватель вскоре поднял грот, взяв курс на северо-запад, чтобы обойти остров. Оставшаяся часть дня ушла на установление двух 3,5-метровых железных бомов — симметрично по обе стороны плота. Это была часть нового такелажа, разработанного Уиллисом во время перерыва в рейсе. Новые бомы давали возможность ставить при попутном ветре два дополнительных треугольных паруса. Шестиметровая рея, прикрепленная на верхушке мачты, поддерживала верхние углы парусов, нижние же крепились на концах бомов. Поверхность каждого такого треугольного паруса составляла 30 квадратных метров. То есть они давали увеличение поверхности реевого грота, оставаясь вместе с тем независимыми частями парусного вооружения. Такое, пока экспериментальное, решение позволяло использовать большую поверхность парусов при умеренной силе ветра и легко уменьшать ее, если сила ветра возрастала, а также по-разному модифицировать ее в зависимости от того, каким курсом плывет плот.
Лишь поздним вечером Уиллис справился с монтажом всех частей такелажа. Когда он поднял один из дополнительных парусов, уже смеркалось…
Наступила ночь, ветер притих, а затем и вовсе пропал. «Беспредельный возраст» покачивался на мертвой зыби. Уиллис был расстроен. Легко могло случиться, что весь замысел и приложенные для его реализации усилия будут сведены на нет: «кинопират», как называл его мореплаватель, должно быть, кружил где-то неподалеку.
На следующий день, 28 июня, отчаявшийся Уиллис вновь увидел остров, на этот раз значительно ближе.
Прошло немного времени, и Уиллис мог уже различить покрытые лесом горные склоны острова. После полудня, не видя выхода из сложившейся ситуации, мореплаватель с тяжелым сердцем решает просить помощи, надеясь, что сигналы SOS будут приняты радиостанцией Апиа. Единственным разумным решением было вызвать лоцманское судно, которое отвело бы «Беспредельный возраст» на 20 миль от берегов Савайи — всего лишь 4 часа буксирования.
Уиллис настроил автоматический спасательный передатчик, прикрепленный к стене каюты, и начал вращать ручки. В какой-то момент резкая боль в левой части живота вынудила его прервать передачу. Как только он снова начал крутить ручку передатчика, боль тотчас же возобновилась. То же самое произошло во время следующей попытки. Однако угроза сноса на рифы была настолько велика, что мореплаватель еще несколько раз возобновлял передачу, превозмогая боль и не считаясь с риском. Когда боль стала невыносимой, он лег на палубу и тщательно исследовал поверхность живота. Сомнений не было — грыжа. Сбылись зловещие предсказания врачей, притом в самом начале рейса, в особенно трудной для Уиллиса ситуации.
Одинокий человек припомнил ужасные детали, в каких ему описывали весь процесс развития заболевания — вплоть до гангрены и смерти. Только теперь он осознал, что чуть ли не с самого начала рейса чувствовал себя скверно. Работа с радиостанцией была лишь последней каплей, основная же причина крылась, очевидно, в тех тяжелых усилиях, которые он приложил для установления килей и при налаживании такелажа. Угроза быть выброшенным на побережье острова, как пишет Уиллис, внезапно перестала его волновать. Теперь существовала лишь одна проблема — как спасти жизнь, не допустив тех необратимых последствий, которые, как правило, сопровождают подобное заболевание. Уиллис постарался вспомнить до мельчайших подробностей все, что узнал от врачей и что прочитал по этому поводу. Самое главное сейчас — полностью расслабить мышцы живота. Если добиться этого не удастся и боль будет нарастать, вероятно, придется прибегнуть к собственноручной операции. В таком случае его жизнь будет зависеть от того, удастся ли ему остановить кровотечение, не имея никаких соответствующих инструментов и средств.
Мореплаватель очень старательно размассировал напряженные мышцы, и боль несколько уменьшилась. Лежа на палубе, он поглядывал изредка на приближающиеся берега острова, все еще надеясь на то, что его призывы о помощи были услышаны.
Когда солнце начало садиться, а помощь все не приходила, Уиллису вдруг пришел на ум один старый, испытанный способ, издавна применявшийся моряками парусных судов. Долго не раздумывая, он обмотал ноги одним концом пропущенного через блок каната и начал подтягивать себя вверх, чуть ли не повисая вниз головой. Повторенная несколько раз с некоторыми видоизменениями, эта процедура принесла ему определенное облегчение.
Ночь Уиллис пролежал на палубе. Все еще господствовал штиль, и плот легко покачивался на спокойной волне. Когда взошло солнце, остров Са-вайи находился несколько западнее, но расстояние до берега было приблизительно такое же. Это стояние на месте — без движения, без ветра, без сил и без помощи—усиливало чувство безнадежности… Состояние Уиллиса было не хуже, чем вчера, что само по себе в общем не свидетельствовало ни об улучшении, ни об ухудшении. Воспалительный процесс, которым пугали его врачи, мог проявиться не сразу. Обычно развитие гангрены требует нескольких дней…
Так прошел следующий день в ожидании все более сомнительной помощи, в надежде, что угроза смерти миновала или по крайней мере несколько отодвинулась, и, наконец, в высматривании ветра, появление которого избавило бы его хотя бы от риска разбиться на прибрежных рифах.
За час до очередного захода солнца поверхность океана начала морщиться, а паруса наполняться приходящими с востока порывами ветра. Простояв два дня при гнетущем штиле, «Беспредельный возраст» наконец двинулся вперед! Как только плот начал отдаляться от острова, Уиллис испытал благотворное чувство облегчения. Состояние здоровья мореплавателя по-прежнему не ухудшалось, и все указывало на то, что давний метод моряков дал хорошие результаты. Конечно, Уиллис был истощен и все еще испытывал боль в животе. Он совершенно ничего не ел, лишь выпил немного морской воды. Понемногу мореплаватель начинал верить, что и на этот раз счастье ему улыбнулось.
Сила ветра возрастала, и небо все больше затягивали тучи. В полдень следующего дня Уиллис почувствовал себя настолько хорошо, что мог ходить по палубе. Прежде всего он, конечно же, взялся за определение координат.
Внезапно плот повернулся к ветру, главный парус начал бить о мачту с такой силой, что казалось, разорвется в клочья, весь плот сотрясался. Уиллис отложил секстан и бросился спасать паруса. Это было нелегким делом даже для сильного и здорового мужчины. Мачта и бомы гнулись под напором ветра, ударяющего с носа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70