– Хорошо, – согласился я. – Твоя версия не хуже.
Мари не удовлетворил такой ответ.
– Моя версия лучше, потому что она гораздо правдоподобнее. Что еще?
– Дневник оборван на полуслове. Несколько страниц вырвано.
– Вывод?
– Что-то произошло в тот вечер. Шеналь успел только вырвать особо опасные страницы и кинуть дневник за стол. Может, за ним пришли. А может, пустили газ.
Мари сделала страшные глаза:
– И, теряя сознание, он пытался скрыть свои записи?
– Да.
– А что он сделал с вырванными страницами? Теряя сознание, съел?
Я промолчал.
– Драматично, но маловероятно, – подытожила моя экзекуторша. – Дневник он, конечно, бросил за стол. Но вовсе не потому, что почувствовал опасность. Просто он понимал, что вынести тетрадь ему не удастся, и не нашел ничего лучшего, чем спрятать ее в комнате. Ну, а страницы он вырвал задолго до этого. Чем-то они ему не понравились. Или наоборот – там были записаны какие-то особо удачные формулы или стихи, и он забрал их с собой.
– А почему он оборвал запись?
– Потому что, как некто справедливо заметил, за ним пришли. Ну, не совсем пришли, а просто сказали, что пора выходить. Вот он и вышел. Похоже на правду?
– Похоже, – согласился я.
– Два – ноль, – сказала Мари. – Что дальше?
– Дальше кровь, энцефалограммы и прочие анализы.
– И что тебя в них тревожит?
– То, что их регулярно делают всем актерам. Если эксперимент проводится только над одним человеком, зачем нужен этот спектакль?
– Затем, чтобы скрывать этого человека от всех остальных. Нельзя же проверять только одного.
– Это понятно. Разумеется, ходить на эти процедуры надо всем. Но зачем же делать настоящий анализ мне или тебе?
– А-а, крови жалко? – сощурилась Мари. – Значит, бедного мальчика можно колоть, а тебя нельзя?
– Да при чем тут это, – сказал я, стараясь не раздражаться.
– Ни при чем, – согласилась она. – И твои подозрения тут тоже ни при чем. Понятно, что анализы делают всем без исключения для того, чтобы даже сами врачи не знали, кто такой подопытный.
– Ты не находишь, что это звучит несколько натянуто? – поинтересовался я.
– Не нахожу, – отрезала Мари.
Она явно наслаждалась происходящим. Игравшая на ее губах улыбка говорила о том, что я не смог поселить в ней и тени подозрения. Я вздохнул.
– Ну, если даже это не кажется тебе подозрительным, то остальные доводы ты вообще проигнорируешь.
– Возможно, – согласилась она. – Но ты попробуй. Или благородный рыцарь просит пощады?
– Еще нет, – ответил я. – Что ты скажешь о том, что кричал свихнувшийся Шинав?
– Ничего, кроме того, что я ему искренне сочувствую.
– Неужели все эти крики «он обычный, а я нет», «и ты не будешь обычным» не вызывают у тебя никаких подозрений?
– Если бы крики психически ненормальных людей вызывали у меня подозрения, то в Париже я бы тряслась от страха, прочитав любую бульварную газетку. Они все пророчили или конец света послезавтра в три часа, или повальное изнасилование инопланетянами.
– Но сейчас-то мы не в Париже.
– А ты уверен? – лукаво спросила она.
– Хорошо, – сказал я. – Оставим в покое Шинава. Хотя к нему мы еще вернемся. Помнишь, давным-давно мы все встречались со своими предшественниками? Еще до первого экзамена.
– Помню, – ответила Мари.
Ее лицо приняло несколько напряженное выражение. «Неужели в их беседе была тоже какая-то странность?» – мельком подумал я.
– На следующий день Поль был очень задумчивый и даже не приставал к Эмилю. Помнишь?
– Припоминаю.
– Так вот, он был таким задумчивым, потому что после короткой перепалки посетитель сказал ему буквально следующее: «Я – обычный человек, который притворяется бессмертным. А тебе притворяться не придется» .
– И это все? – спросила Мари с каким-то облегчением.
– Все, – подтвердил я.
– Ну и что в этом страшного? – удивилась она. – Он просто намекал на то, что Полю надо лучше учиться.
Сама не зная того, она почти слово в слово повторила то, что я сказал Полю в тот день. Но с той далекой поры мои взгляды кардинально изменились.
– А о чем говорили вы? – поинтересовался я. Мари пожала плечами.
– Уже точно не помню. Обо всем понемногу. А что?
– Мне показалось, что мой вопрос вызвал у тебя неприятные воспоминания.
– Ничего неприятного там не было, – уверенно сказала Мари.
– А все-таки? Или ты боишься говорить об этом, потому что ваш разговор подтверждает мою теорию?
– Он ничего не подтверждает. Просто я просила ее после выхода наружу позвонить моим родителям и сказать, что у меня все нормально.
– А она отказалась, – утвердительно сказал я.
– Наоборот, согласилась, – ответила Мари.
– Тогда что же тебе не понравилось?
– Когда она ушла, я обнаружила в ее кресле бумажку, на которой записывала номер телефона.
– И ты думаешь, что она забыла ее намеренно? Для того чтобы намекнуть тебе, что она отсюда не выйдет?
– Это ты так думаешь, – ответила Мари. – И именно поэтому я не хотела тебе об этом рассказывать. Конечно, она забыла ее случайно. А если и специально, то правильно сделала. По контракту она не имеет права говорить об этом ни с кем.
– Да, – сказал я фальшивым тоном, – конечно, она забыла ее случайно. И вообще все, о чем я тебе говорю уже целый час, – это полнейшая чушь.
– Я не говорила этого, – с улыбкой возразила Мари. – Твоя теория интересна, но, по-моему, беспочвенна.
– Беспочвенна?
– Конечно. Хорошо, предположим на минуту, что ты прав. Зрителя не существует. Эксперимент ведется над нами. Неизвестно, что они исследуют, но это и не важно. А важно другое – в чем опасность? Как они могут влиять на нас? Они ведь ничего не делают с нами. Ни психически, ни физически. Они никак на нас не влияют. А если так – то пусть исследуют. Нам-то какая разница? Анализы действительно выглядят подозрительно, но ведь они только берут кровь. Они ничего не вводят внутрь.
– А ты уверена, что тебе ничего не вводят внутрь? – тихо спросил я.
Что-то в моем тоне заставило Мари стать серьезнее.
– Во всяком случае, мне об этом ничего не известно, – сказала она после недолгих размышлений.
Я не торопился. Мне хотелось, чтобы она сама сделала этот вывод.
– А если задуматься?
– Ты имеешь в виду, что нам что-то вводят во сне?
– Нет. Хотя сон – это особая статья.
– Тогда как? Внутрь можно вводить что-то через кровь или…
Она подняла голову.
– Ты считаешь, что они дают нам какие-то вещества через еду?
Я невесело кивнул. Игры заканчивались. В ход пошла тяжелая артиллерия.
– Я не считаю, что они так делают. Но допускаю такую возможность. Буду очень признателен, если ты убедишь меня в обратном.
Мари напряженно думала.
– Нет, – сказала она наконец. – Это утверждение я опровергнуть не могу. Но его одного недостаточно. У тебя, наверное, есть что-то еще?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78