Она могла использовать алфавитные номера букв его имени: четверку для «Г», единицу для «А». Могла использовать в качестве детали узора руну, которую он для себя выбрал. Могла перевести его имя на различные языки. Могла воспользоваться одним из многих сложных шифров, созданных различными расами на протяжении долгих лет, или изобрести свой собственный. Время шло. Ему не удалось ничего обнаружить.
Он должен поискать другое слово.
Гален, смяв в руках шарф, дрожа, поднялся на ноги. Он включил климатическую установку на полную мощность, потом снова рухнул на кровать.
Словом, которое он никак не хотел применить, было, конечно же, слово «люблю» . Слово, которое она, умирая, сказала ему. Слово, которое он так и не сказал ей.
Когда Гален стал искать детали узора, соответствующие слову «люблю», то нашел их везде. Оно, в различных формах, повторялось снова и снова, написанное маленькими буквами и большими, один элемент узора сплетался с другим.
Сообщение не было зашифровано, как он думал, особо сложным шифром. Узор состоял из множества маленьких, простых элементов, соединенных между собой в верхних точках. Гален не понимал, как он умудрился раньше проглядеть это. Когда он сидел рядом с ней в тренировочном зале на Сууме и изучал ее щит, то больше всего был поражен его простотой. В щите воплотилось то, что в первую очередь привлекло к ней Галена: простота и элегантность ее мышления.
Как только Гален расшифровал одно слово, найти остальные оказалось довольно простым делом. Как и в случае с одним словом, все послание повторялось множество раз, с использованием различных вариантов узоров. Гален находил слова по одному до тех пор, пока не прочел все послание. Послание из прошлого будущему, от мертвого к живому, наконец-то проливающее свет на другую вселенную, в которой оно было составлено. Она прошептала ему в ухо.
«Чтобы ощутить любовь, слова не нужны».
Гален посмотрел на сжатый в руке шарф. Ему показалось, что он разглядывает шарф с огромного расстояния, эту испачканную грязью коричневую вязаную полосу ткани, эту незначительную деталь туалета. Она прощала его за его неудачу, за то, кем он был: недостойным ее, негодным человеком.
Как он показал ей свою любовь?
Он не смог уберечь ее, а потом, когда она лежала при смерти, он, вместо того, чтобы обнадежить ее признанием в любви, спорил с ней.
Она боролась за каждый вздох, чтобы в те последние мгновения найти воздух для того, чтобы говорить, чтобы обнадежить его, чтобы признаться в любви к нему.
А потом она умерла.
Ее послание ничего не изменило. Она могла простить его, но он никогда не простит себя.
Он снова увидел ее мертвой, ее расслабленное лицо, ее голову, наклоненную набок. Ее рот был слегка приоткрыт, а серые глаза стали пустыми и холодными. Частично зажившая царапина тянулась сверху вниз по правой стороне ее лба к тонкой брови. Кожа странно блестела и казалась искусственной.
– Я не смогла бы жить, – шептал ему ее голос, – зная, что не защитила тебя.
Гален заставил себя сдержать рвущиеся рыдания, с трудом справился с яростным потоком энергии, бурлившем внутри него. Он дрожал. Но он не мог обрушить на себя магический огонь. Его могут засечь. Гален применил испытанный способ – упражнения на сосредоточение. Выполняя их одно за другим, он уходил из этого места, из этого времени, от чувств, которые тогда испытывал, закрываясь в темном, тайном центре, где пряталось его «я».
Постепенно Гален понял, что открыл ее файлы и попытался перевести ее заклинания вновь открытым. Его мозг работал бесстрастно, механически. Время шло. В комнате стемнело.
Со временем Гален разобрался, что многие ее жесты можно было соотнести с отдельными, повторяющимися элементами узора, что проясняло структуру ее заклинаний. Перевод пошел легче и быстрее.
Главным затруднением для Галена до сих пор было то, что ее заклинания состояли из серии жестов, выполнявшихся последовательно. Его же заклинания накладывались моментально, одним уравнением. Гален не знал, как ввести в свои уравнения фактор времени. В его языке заклинаний не было ничего подобного.
Если время не играло большой роли в ее языке, что казалось справедливым для некоторых ее более простых заклинаний, тогда его уравнение должно быть эквивалентом всех ее жестов, входящих в заклинание, но выполненных одновременно. Если указательный палец ее левой руки совершал особое движение, а потом, спустя несколько секунд, указательный палец правой руки выполнял движение, являвшееся зеркальным отражением движения левого, то не было ли это движение командой, отменявшей первую? Гален думал, что это очень даже возможно.
Пока он бился над заклинанием, позволявшим слушать передачи Теней, ему встречалось все больше и больше элементов, отменявших действие друг друга, вариант перевода, получавшийся у него, становился все проще. Гален подумал, что, должно быть, он где-то ошибся, потому, что в конце у него неожиданно получилось заклинание, состоявшее из единственного элемента. Оно странным образом совпало с одним из открытых им во время путешествия к Пределу уравнений, состоявших из одного элемента.
Это новое уравнение он вывел из прогрессии, включавшей в себя заклинания нескольких различных типов, из-за чего трудно было предположить, какой именно эффект будет у этого заклинания. В прогрессию входило заклинание для отправки сообщений и более сложное заклинание для электронного воплощения – процедуры, которой маги пользовались для общения, если находились очень далеко друг от друга. Поэтому можно было предположить, что установление связи могло быть одним из назначений этого заклинания.
Но как с помощью столь простого заклинания можно было расшифровать такие сложные сигналы, как сигналы Теней? Конечно, заклинание было простым только в его языке, а не в ее и, возможно, не в языках других магов. Гален просмотрел перевод в обратном порядке, проверяя каждый свой шаг. Если фактор времени не имел большого значения, то его перевод был корректен. А если нет, то Гален не знал, как перевести это заклинание.
После открытия одноэлементного заклинания уничтожения Гален стал считать, что любое заклинание, состоящее из одного элемента, породит одну лишь нестабильность, и не будет завершенным заклинанием. Если его предположение было верным, то это заклинание могло быть таким же опасным, как и другие одноэлементные заклинания.
И, даже если это заклинание будет делать именно то, что делало ее заклинание, они могли оказаться в очень опасном положении. Для того чтобы перехватить сигнал Теней, Изабель должна была находиться в радиусе трех футов от врага. Когда однажды она это сделала, мощность сигнала ошеломила ее.
В сознании Галена возник образ:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Он должен поискать другое слово.
Гален, смяв в руках шарф, дрожа, поднялся на ноги. Он включил климатическую установку на полную мощность, потом снова рухнул на кровать.
Словом, которое он никак не хотел применить, было, конечно же, слово «люблю» . Слово, которое она, умирая, сказала ему. Слово, которое он так и не сказал ей.
Когда Гален стал искать детали узора, соответствующие слову «люблю», то нашел их везде. Оно, в различных формах, повторялось снова и снова, написанное маленькими буквами и большими, один элемент узора сплетался с другим.
Сообщение не было зашифровано, как он думал, особо сложным шифром. Узор состоял из множества маленьких, простых элементов, соединенных между собой в верхних точках. Гален не понимал, как он умудрился раньше проглядеть это. Когда он сидел рядом с ней в тренировочном зале на Сууме и изучал ее щит, то больше всего был поражен его простотой. В щите воплотилось то, что в первую очередь привлекло к ней Галена: простота и элегантность ее мышления.
Как только Гален расшифровал одно слово, найти остальные оказалось довольно простым делом. Как и в случае с одним словом, все послание повторялось множество раз, с использованием различных вариантов узоров. Гален находил слова по одному до тех пор, пока не прочел все послание. Послание из прошлого будущему, от мертвого к живому, наконец-то проливающее свет на другую вселенную, в которой оно было составлено. Она прошептала ему в ухо.
«Чтобы ощутить любовь, слова не нужны».
Гален посмотрел на сжатый в руке шарф. Ему показалось, что он разглядывает шарф с огромного расстояния, эту испачканную грязью коричневую вязаную полосу ткани, эту незначительную деталь туалета. Она прощала его за его неудачу, за то, кем он был: недостойным ее, негодным человеком.
Как он показал ей свою любовь?
Он не смог уберечь ее, а потом, когда она лежала при смерти, он, вместо того, чтобы обнадежить ее признанием в любви, спорил с ней.
Она боролась за каждый вздох, чтобы в те последние мгновения найти воздух для того, чтобы говорить, чтобы обнадежить его, чтобы признаться в любви к нему.
А потом она умерла.
Ее послание ничего не изменило. Она могла простить его, но он никогда не простит себя.
Он снова увидел ее мертвой, ее расслабленное лицо, ее голову, наклоненную набок. Ее рот был слегка приоткрыт, а серые глаза стали пустыми и холодными. Частично зажившая царапина тянулась сверху вниз по правой стороне ее лба к тонкой брови. Кожа странно блестела и казалась искусственной.
– Я не смогла бы жить, – шептал ему ее голос, – зная, что не защитила тебя.
Гален заставил себя сдержать рвущиеся рыдания, с трудом справился с яростным потоком энергии, бурлившем внутри него. Он дрожал. Но он не мог обрушить на себя магический огонь. Его могут засечь. Гален применил испытанный способ – упражнения на сосредоточение. Выполняя их одно за другим, он уходил из этого места, из этого времени, от чувств, которые тогда испытывал, закрываясь в темном, тайном центре, где пряталось его «я».
Постепенно Гален понял, что открыл ее файлы и попытался перевести ее заклинания вновь открытым. Его мозг работал бесстрастно, механически. Время шло. В комнате стемнело.
Со временем Гален разобрался, что многие ее жесты можно было соотнести с отдельными, повторяющимися элементами узора, что проясняло структуру ее заклинаний. Перевод пошел легче и быстрее.
Главным затруднением для Галена до сих пор было то, что ее заклинания состояли из серии жестов, выполнявшихся последовательно. Его же заклинания накладывались моментально, одним уравнением. Гален не знал, как ввести в свои уравнения фактор времени. В его языке заклинаний не было ничего подобного.
Если время не играло большой роли в ее языке, что казалось справедливым для некоторых ее более простых заклинаний, тогда его уравнение должно быть эквивалентом всех ее жестов, входящих в заклинание, но выполненных одновременно. Если указательный палец ее левой руки совершал особое движение, а потом, спустя несколько секунд, указательный палец правой руки выполнял движение, являвшееся зеркальным отражением движения левого, то не было ли это движение командой, отменявшей первую? Гален думал, что это очень даже возможно.
Пока он бился над заклинанием, позволявшим слушать передачи Теней, ему встречалось все больше и больше элементов, отменявших действие друг друга, вариант перевода, получавшийся у него, становился все проще. Гален подумал, что, должно быть, он где-то ошибся, потому, что в конце у него неожиданно получилось заклинание, состоявшее из единственного элемента. Оно странным образом совпало с одним из открытых им во время путешествия к Пределу уравнений, состоявших из одного элемента.
Это новое уравнение он вывел из прогрессии, включавшей в себя заклинания нескольких различных типов, из-за чего трудно было предположить, какой именно эффект будет у этого заклинания. В прогрессию входило заклинание для отправки сообщений и более сложное заклинание для электронного воплощения – процедуры, которой маги пользовались для общения, если находились очень далеко друг от друга. Поэтому можно было предположить, что установление связи могло быть одним из назначений этого заклинания.
Но как с помощью столь простого заклинания можно было расшифровать такие сложные сигналы, как сигналы Теней? Конечно, заклинание было простым только в его языке, а не в ее и, возможно, не в языках других магов. Гален просмотрел перевод в обратном порядке, проверяя каждый свой шаг. Если фактор времени не имел большого значения, то его перевод был корректен. А если нет, то Гален не знал, как перевести это заклинание.
После открытия одноэлементного заклинания уничтожения Гален стал считать, что любое заклинание, состоящее из одного элемента, породит одну лишь нестабильность, и не будет завершенным заклинанием. Если его предположение было верным, то это заклинание могло быть таким же опасным, как и другие одноэлементные заклинания.
И, даже если это заклинание будет делать именно то, что делало ее заклинание, они могли оказаться в очень опасном положении. Для того чтобы перехватить сигнал Теней, Изабель должна была находиться в радиусе трех футов от врага. Когда однажды она это сделала, мощность сигнала ошеломила ее.
В сознании Галена возник образ:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100