Об этом они условились еще в Москве. А о том, когда именно и каким образом он прибудет, все еще остается неизвестным.
— Что же, мы теперь должны сидеть тут каждый день и ждать этого «дядю»? — недовольно ворчит Вадим. — А работать кто за нас будет?
— Трудолюбивым каким стал! — усмехается Корнелий. — Дать бы тебе настоящую работу, а то ты мастак только за Варей волочиться!
— А кто открыл тебе доступ в люкс ее дяди? Без моей работы, какая бы там она ни была, нас и на километр бы к нему не подпустили.
— Ну ладно, ладно, нечего этим кичиться. А вот «дяде Васе» что будем докладывать?
— Ты же щелкнул микрашкой то, что было на профессорском столе?
— Не думаю, чтобы было там что-нибудь важное. Он бы так этого не бросил. Я вообще не уверен, что нам удастся спереть или сфотографировать у него что-нибудь ценное, даже если мы будем наведываться к нему хоть каждый день. Все, хоть в какой-то мере значительное, он, наверно, даже от Вари прячет. Да и из разговоров с ним вряд ли что-нибудь выудишь. Понаблюдал я за ним со стороны — серьезный мужчина!
— Может быть, тогда деньги Жоре вернем? Скажем, что…
— Ладно, кончай острить! Тоже мне Аркадий Аверченко!
— А ты чего ноешь?
— Я не ною. Я собираюсь у «дяди Васи» технику просить.
— Технику?..
— Ну да, аппаратуру для подслушивания. Присобачим ее где-нибудь в укромном местечке профессорского люкса, она и запишет нам все его беседы с его коллегами, которые непременно будут его навещать. А от них у него не должно быть секретов.
— Ну, это совсем другое дело, — довольно ухмыляется Вадим. — Кустарным способом такого нам, конечно, не раздобыть.
А «дядя Вася», которого они ждали только завтра или послезавтра, стучится к ним в окно поздно вечером в тот же день. Он оказывается ничем не примечательным мужчиной средних лет, хорошо говорящим по-русски.
«Наверно, из перемещенных лиц», — решает Корнелий.
— Ну, будем знакомы, — весело говорит он. — Я дядя Вася.
— Так и останетесь дядей Васей? — простодушно спрашивает Вадим, полагавший, что посланец Диббля назовет им свое настоящее имя.
— Так и останусь, — смеется «дядя Вася». — Ну-с, дорогие племяннички, как у вас тут дела?
Корнелий коротко докладывает, слегка приукрасив, конечно, свои заслуги. Операция только ведь начинается, и «дядя Вася» сам должен понимать, что все еще впереди.
— Нам бы техники подбросить… — вставляет Вадим, опережая Корнелия.
— Ну, это само собой, — понимающе кивает «дядя Вася». — У вас что уже есть?
— Только микрашка.
— Микрашка? — удивляется «дядя Вася».
— Это на жаргоне моего коллеги микрофотоаппарат, — усмехается Корнелий, делая Вадиму знак, чтобы он не лез не в свое дело.
— Ну что ж, это хорошо. Получите еще и «Гномика». Это микромагнитофон на полупроводниках.
— Этого-то как раз нам и не хватало, — одобрительно кивает головой Корнелий.
— Ну, а теперь вам еще одно задание: срочно найдите мне квартиру где-нибудь поближе к морю. И встречаться мы будем в дальнейшем не у вас тут, а на этой квартире.
У Корнелия уже был на примете один уединенный домик. Он присмотрел его, правда, на всякий случай для себя, но ничего, себе он еще найдет что-нибудь поближе к вокзалу.
Когда Корнелий отводит «дядю Васю» на его квартиру, посланец Диббля сообщает ему дорогой:
— Имею задание шефа переправить вас по окончании операции в Турцию, а потом и в Штаты, если, конечно, вы не возражаете. Я понял с его слов, что тут с вашими способностями вам тесновато…
— Да, тут не очень развернешься… А мистер Диббль дал указание только насчет меня?
— Да, только. Помощники ваши будут для нас лишь обузой. Подобных мелких сошек у нас и своих полно. Надеюсь, вы меня понимаете? Ну, вот и о'кэй, как говорят американцы. Значит, договорились.
Потом, возвращаясь пустынными ночными улицами Старой Гагры к Маврину, Корнелий тщательно взвешивает слова «дяди Васи». Ведь и в самом деле ни к чему везти в Америку такого подонка, как Вадим. Ему вообще нравится откровенность «дяди Васи», не скрывшего от него, что в свободный мир могут они взять только его, Корнелия. Это кажется ему очень убедительным фактом доверия к нему. Ведь в том случае если бы переправлять за границу они никого не собирались, то чего бы им стоило пообещать захватить с собой и Вадима Маврина?
О, этот Джордж Диббль прекрасно разбирается в людях! Он не мог не оценить по достоинству его, Корнелия Телушкина. Может быть, даже сообразил потом, как ловко он надул его с помощью формулы Эйнштейна. Если он, Корнелий, правильно понимает Америку, то Америке очень нужны такие люди, как он. И уж во всяком случае, ничем он не хуже этого «дяди Васи».
Смущает Корнелия лишь одно: а что, если Диббль потребует выкрасть Кречетова?.. Конечно, такая ситуация чаще всего бывает лишь в детективных романах, а в жизни… Но может же быть и в жизни такое? Может ведь и не удастся ничего выведать у Кречетова (а его научные секреты, верно, очень важны), как быть тогда? Он тут ненадолго, а в Москве к нему близко не подберешься. Очень даже может случиться в такой ситуации, что Диббль потребует… Но уж если потребует, это ему будет дорого стоить! А если ему, Корнелию, удастся выполнить даже такое задание Диббля, он далеко пойдет там у них, в мире свободного предпринимательства!..
Погруженный в столь честолюбивые мысли, Корнелий незаметно доходит до своей «базы».
— Где ты так долго? — спрашивает его заспанный Видим. — Я уж думал, не драпанули ли вы за границу с этим «дядей Васей», оставив меня тут один на один с госбезопасностью…
— Ну что за дурацкие шутки, ей-богу! — злится Корнелий. — За кого ты меня принимаешь? Разве я без тебя драпанул бы? Да и на кой черт нам с тобой эта вонючая заграница с ее эксплуатацией человека человеком? Что нам, плохо разве в родной нашей стране?
— Конечно, не плохо, если бы только милиция не придиралась к нашим нетрудовым доходам.
— Ну и там тоже не мед. Пришлось бы, наверно, ишачить на какого-нибудь босса. А теперь давай спать. Завтра у нас нелегкий день — предстоит каким-то образом завоевать доверие профессора Кречетова или хотя бы произвести на него хорошее впечатление…
«30»
Профессор Кречетов возвращается из Тбилиси только на следующий день поздно вечером, и Алексей Русин не решается зайти к нему, полагая, что он устал с дороги и отдыхает. Но в одиннадцатом часу ночи он слышит вдруг осторожный стук в свою дверь.
— Да, прошу вас! — громко отзывается Алексей, вставая из-за стола и почти не сомневаясь, что это Омегин или Фрегатов, еще днем попросивший у него книгу Ангерера по технике физического эксперимента.
Не успевает он, однако, дойти до двери, как она распахивается и Русин видит на пороге профессора Кречетова.
— Вы уже спать, наверно, собрались, а я вот…
— Да что вы, Леонид Александрович!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Что же, мы теперь должны сидеть тут каждый день и ждать этого «дядю»? — недовольно ворчит Вадим. — А работать кто за нас будет?
— Трудолюбивым каким стал! — усмехается Корнелий. — Дать бы тебе настоящую работу, а то ты мастак только за Варей волочиться!
— А кто открыл тебе доступ в люкс ее дяди? Без моей работы, какая бы там она ни была, нас и на километр бы к нему не подпустили.
— Ну ладно, ладно, нечего этим кичиться. А вот «дяде Васе» что будем докладывать?
— Ты же щелкнул микрашкой то, что было на профессорском столе?
— Не думаю, чтобы было там что-нибудь важное. Он бы так этого не бросил. Я вообще не уверен, что нам удастся спереть или сфотографировать у него что-нибудь ценное, даже если мы будем наведываться к нему хоть каждый день. Все, хоть в какой-то мере значительное, он, наверно, даже от Вари прячет. Да и из разговоров с ним вряд ли что-нибудь выудишь. Понаблюдал я за ним со стороны — серьезный мужчина!
— Может быть, тогда деньги Жоре вернем? Скажем, что…
— Ладно, кончай острить! Тоже мне Аркадий Аверченко!
— А ты чего ноешь?
— Я не ною. Я собираюсь у «дяди Васи» технику просить.
— Технику?..
— Ну да, аппаратуру для подслушивания. Присобачим ее где-нибудь в укромном местечке профессорского люкса, она и запишет нам все его беседы с его коллегами, которые непременно будут его навещать. А от них у него не должно быть секретов.
— Ну, это совсем другое дело, — довольно ухмыляется Вадим. — Кустарным способом такого нам, конечно, не раздобыть.
А «дядя Вася», которого они ждали только завтра или послезавтра, стучится к ним в окно поздно вечером в тот же день. Он оказывается ничем не примечательным мужчиной средних лет, хорошо говорящим по-русски.
«Наверно, из перемещенных лиц», — решает Корнелий.
— Ну, будем знакомы, — весело говорит он. — Я дядя Вася.
— Так и останетесь дядей Васей? — простодушно спрашивает Вадим, полагавший, что посланец Диббля назовет им свое настоящее имя.
— Так и останусь, — смеется «дядя Вася». — Ну-с, дорогие племяннички, как у вас тут дела?
Корнелий коротко докладывает, слегка приукрасив, конечно, свои заслуги. Операция только ведь начинается, и «дядя Вася» сам должен понимать, что все еще впереди.
— Нам бы техники подбросить… — вставляет Вадим, опережая Корнелия.
— Ну, это само собой, — понимающе кивает «дядя Вася». — У вас что уже есть?
— Только микрашка.
— Микрашка? — удивляется «дядя Вася».
— Это на жаргоне моего коллеги микрофотоаппарат, — усмехается Корнелий, делая Вадиму знак, чтобы он не лез не в свое дело.
— Ну что ж, это хорошо. Получите еще и «Гномика». Это микромагнитофон на полупроводниках.
— Этого-то как раз нам и не хватало, — одобрительно кивает головой Корнелий.
— Ну, а теперь вам еще одно задание: срочно найдите мне квартиру где-нибудь поближе к морю. И встречаться мы будем в дальнейшем не у вас тут, а на этой квартире.
У Корнелия уже был на примете один уединенный домик. Он присмотрел его, правда, на всякий случай для себя, но ничего, себе он еще найдет что-нибудь поближе к вокзалу.
Когда Корнелий отводит «дядю Васю» на его квартиру, посланец Диббля сообщает ему дорогой:
— Имею задание шефа переправить вас по окончании операции в Турцию, а потом и в Штаты, если, конечно, вы не возражаете. Я понял с его слов, что тут с вашими способностями вам тесновато…
— Да, тут не очень развернешься… А мистер Диббль дал указание только насчет меня?
— Да, только. Помощники ваши будут для нас лишь обузой. Подобных мелких сошек у нас и своих полно. Надеюсь, вы меня понимаете? Ну, вот и о'кэй, как говорят американцы. Значит, договорились.
Потом, возвращаясь пустынными ночными улицами Старой Гагры к Маврину, Корнелий тщательно взвешивает слова «дяди Васи». Ведь и в самом деле ни к чему везти в Америку такого подонка, как Вадим. Ему вообще нравится откровенность «дяди Васи», не скрывшего от него, что в свободный мир могут они взять только его, Корнелия. Это кажется ему очень убедительным фактом доверия к нему. Ведь в том случае если бы переправлять за границу они никого не собирались, то чего бы им стоило пообещать захватить с собой и Вадима Маврина?
О, этот Джордж Диббль прекрасно разбирается в людях! Он не мог не оценить по достоинству его, Корнелия Телушкина. Может быть, даже сообразил потом, как ловко он надул его с помощью формулы Эйнштейна. Если он, Корнелий, правильно понимает Америку, то Америке очень нужны такие люди, как он. И уж во всяком случае, ничем он не хуже этого «дяди Васи».
Смущает Корнелия лишь одно: а что, если Диббль потребует выкрасть Кречетова?.. Конечно, такая ситуация чаще всего бывает лишь в детективных романах, а в жизни… Но может же быть и в жизни такое? Может ведь и не удастся ничего выведать у Кречетова (а его научные секреты, верно, очень важны), как быть тогда? Он тут ненадолго, а в Москве к нему близко не подберешься. Очень даже может случиться в такой ситуации, что Диббль потребует… Но уж если потребует, это ему будет дорого стоить! А если ему, Корнелию, удастся выполнить даже такое задание Диббля, он далеко пойдет там у них, в мире свободного предпринимательства!..
Погруженный в столь честолюбивые мысли, Корнелий незаметно доходит до своей «базы».
— Где ты так долго? — спрашивает его заспанный Видим. — Я уж думал, не драпанули ли вы за границу с этим «дядей Васей», оставив меня тут один на один с госбезопасностью…
— Ну что за дурацкие шутки, ей-богу! — злится Корнелий. — За кого ты меня принимаешь? Разве я без тебя драпанул бы? Да и на кой черт нам с тобой эта вонючая заграница с ее эксплуатацией человека человеком? Что нам, плохо разве в родной нашей стране?
— Конечно, не плохо, если бы только милиция не придиралась к нашим нетрудовым доходам.
— Ну и там тоже не мед. Пришлось бы, наверно, ишачить на какого-нибудь босса. А теперь давай спать. Завтра у нас нелегкий день — предстоит каким-то образом завоевать доверие профессора Кречетова или хотя бы произвести на него хорошее впечатление…
«30»
Профессор Кречетов возвращается из Тбилиси только на следующий день поздно вечером, и Алексей Русин не решается зайти к нему, полагая, что он устал с дороги и отдыхает. Но в одиннадцатом часу ночи он слышит вдруг осторожный стук в свою дверь.
— Да, прошу вас! — громко отзывается Алексей, вставая из-за стола и почти не сомневаясь, что это Омегин или Фрегатов, еще днем попросивший у него книгу Ангерера по технике физического эксперимента.
Не успевает он, однако, дойти до двери, как она распахивается и Русин видит на пороге профессора Кречетова.
— Вы уже спать, наверно, собрались, а я вот…
— Да что вы, Леонид Александрович!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59