Наконец он подмял ее под себя, обхватив руками, и его огромное тело замолотило ее с диким напором. Она ощущала в себе гибкость и дикость, ослепление мощью и безрассудный кураж, вызванный страстью.
Теперь он принадлежал ей весь, без остатка.
Наконец Зан взорвался каким-то животным криком; его бедра тяжело колотились о ее, двигая ее вверх по постели, пока ее не скрючило прямо у спинки кровати. И тут же Зан рухнул на нее, хватая ртом воздух.
Через какое-то время он медленно поднял голову.
– Я не дал тебе кончить еще разок, прости…
Это прозвучало так потерянно, что Эбби чуть не лопнула от смеха, принимая во внимание, что ее грудь все еще держала его вес.
– Если быть откровенной, то точно – не дал, – лениво протянула она. – Пусть тебе будет стыдно, эгоистичный ублюдок.
– Нет, в самом деле, – уныло протянул он. – Поломал всю мазу. Выстраивал-выстраивал, громоздил-громоздил, а тут – бабах – и все слил!
Эбби обхватила его руками и прижалась к нему.
– Ты не слил, идиот! Но если считаешь, что у тебя может получиться лучше, ты всегда сможешь повторить попытку.
Зан вскинул голову.
– Ты уверена?
– Только не сейчас. И вообще, я надеюсь, что ты больше не будешь ничего доказывать этой ночью.
– У тебя полным-полно белья, – хитро заметил он.
– Да. И что?
– Разыгрывая с каждой штучкой разные фантазии, мы сумеем добиться многого…
– Ну разумеется, – устало пробормотала Эбби.
– Кстати говоря, не нужно откладывать все в долгий ящик.
Она снова засмеялась. Продолжая обниматься, они лениво и беззаботно разлеглись на куче белья.
– Хочу есть, – внезапно спохватился Зан.
– Давай заключим сделку, – предложила Эбби. – Ты развяжешь мне эту штуку и наберешь ванну, а я сделаю тебе бутерброд и налью стакан вина.
– Договорились. – Зан мягко соскользнул с нее. – Два бутерброда, ладно?
– Ветчина с сыром на хлебе?
– Идет.
Эбби готовила бутерброды, стоя на кухне голышом – это было так интимно! Она понимала, что так млеть от счастья не стоит, потому что это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Приплясывая, напевая, то и дело касаясь ноющего и дрожащего клитора, она не переставала удивляться, как ее тело может вмещать в себя столько наслаждения. От радости у нее так сжимало грудь, что было трудно дышать.
Держа в руках бутылку вина, стаканы и тарелку с бутербродами, Эбби вошла в ванную, где Зан разгонял по поверхности налитой в ванну воды хлопья ароматной пены. Вместо лампы он зажег все свечи, которые имелись в доме.
– Мило! – Эбби прищурилась. – На этот раз ты превзошел самого себя.
– Да уж, это тебе не бордель Старого Запада. – Зан гордо выпятил грудь. – Теперь ты изнеженная Королева Вселенной, а я твой любимый секс-раб. Я рядом с тобой, готовый отщипнуть тебе виноградинку, и намылить тебя, и вылизать дочиста своим языком все те укромные местечки, до которых так трудно добраться.
Поставив перед Заном тарелку, Эбби протянула ему стакан с вином.
– Кажется, ты умирал от голода… – заметила она. – Может, начнешь с бутерброда?
– Господи, ну конечно! – Зан схватил бутерброд и впился в него зубами, а Эбби, вздохнув, залезла в воду.
– Не собираешься перекусить?
– Пожалуй, – задумчиво проговорила она. – Знаешь, я совершенно не могу есть, после того как Элани… С позапрошлой ночи у меня вместо желудка как будто здоровенный кирпич.
Стоя на коленях у ванны, Зан протянул ей половину бутерброда:
– И все равно тебе надо поесть.
Помедлив, Эбби взяла небольшой кусок, а тем временем Зан очистил апельсин и стал кормить ее, вкладывая дольку за долькой ей в рот.
Отпив глоток вина, Эбби сделала приглашающий жест:
– Не хочешь присоединиться ко мне? Места хватит, ванна большая.
– И ты еще спрашиваешь! – Зан проворно влез в ванну, и тут же пена поднялась и стала напоминать Гималаи.
Эбби не отрываясь смотрела на его лицо, теперь ей была отчетливо видна татуировка с причудливо изогнутым кельтским крестом.
Она умирала от любопытства, но долго не решалась задать вопрос. Никакого прошлого, никакого будущего – таковы были правила.
– У твоей татуировки какой-то особый смысл? – наконец осторожно произнесла она.
Зан потер шею.
– Да. Это остатки моей бурной молодости. Я сделал ее в двадцать три года в память об отце. Он был полицейским, как мой младший брат Кристиан. Его вызвали на семейный скандал: муж угрожал ружьем своей жене. В итоге дело закончилось тем, что вместо жены негодяй застрелил моего отца.
– Как ужасно! – Эбби поежилась. – Мне так жаль. Зан нахмурился, вспоминая:
– Тогда мы с моим другом решили проехать через всю страну на мотоциклах, и когда однажды остановились около тату-салона в Нью-Мехико, он заказал татуировку с именем своей девушки, а я выбрал татуировку из их каталога. Эта татуировка всегда напоминает мне, как отец возил нас в Шотландию показать место, откуда эмигрировали его предки.
– А вот та, другая?
Зан пристально посмотрел на руку, где скрестились два кинжала, на секунду Эбби показалось, что он не станет отвечать.
– Это самая первая татуировка, – наконец сказал Зан. – Мы с Мэтти Бойлом накололи их в тринадцать лет. Детьми мы использовали этот символ, когда играли в пиратов: метили им наши зашифрованные записки, что-то в этом роде.
– Не тот ли это Мэтти Бойл, который работает в охранном агентстве?
Зан кивнул:
– Мы вместе выросли. Его отец был напарником моего отца в те далекие дни.
– Что-то я не припомню, чтобы на руке у него была татуировка…
– Еще бы! – Зан хмыкнул. – Этот подонок ее удалил. Лазерная хирургия.
– А ты?
– А я оставил. Признаюсь, сейчас я бы никогда не сделал наколку на шее: от нее больше неприятностей, чем пользы.
Она вспомнила, как невозмутимо, не теряя самообладания, он выдержал хамство Бриджет.
– Ты, должно быть, чувствуешь себя свободным.
Он, не улыбнувшись, поднял за нее свой стакан.
– Как птица, деточка моя.
Осушил и опустил. Его тон был непреклонным. Это оттолкнуло ее.
– Браво, Зан! – только и сказала она.
Внезапно Эбби стала торопливо вылезать из ванны и тут же заторопилась в спальню.
Несколько секунд спустя туда же явился Зан, голый и мокрый. Он обнял ее сзади и прижался к ней.
– В чем дело? – спросил он. – Я сказал что-нибудь не то?
Она затрепетала, когда он поцеловал ее в ухо.
– Извини… Просто уже поздно, вот и все: мне совершенно необходимо немного поспать.
Зан замер.
– Ты меня отсылаешь?
– Нет! Господи, конечно же, нет! Я совсем не это имела в виду.
– Значит, я остаюсь на ночь и проснусь с тобой, в твоей постели? Ты уверена в этом, детка? Вот это подарок! – Зан откинул полотенце в сторону, потом сгреб одежду Эбби в кучу и, одним беззаботным движением руки сбросив все на пол, выключил свет.
Подняв Эбби на руки, он уложил ее в постель и, вынув заколку из пучка, распустил ее волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73